Повесть
ГЛАВА 8
После пересказа домзада по географии и истории ребята опять не спешили расставаться – было ещё не очень поздно, – и завязался задушевный разговор.
– Знаешь, Валер, я так и не сказала тебе «спасибо» за-а…
– Ну, чего ты? За что? – Валера был серьёзен, он не любил сантиментов, тумана и загадок.
– Подожди. Сначала расскажу про сегодняшние открытия. Позвонила дяде Саше, он в Кадуйском районе живёт. Давно не встречались.. Соскучилась, говорю, хочу увидеться. Хоть прямо сейчас нанимай лошадку – и к Вам. «Ну, если любишь ужастики, приезжай», отвечает. Я пару секунд была в вопросе. Потом поняла. Это он о себе говорил. Дескать, я настолько страшный стал, что как ты, мол, будешь на меня смотреть?! Я считала это быстро, зная комплексы дяди Саши. Просто он уже в возрасте, и … вот начал стесняться вдруг. Хотя глаза у него умные, ясные, острые. Ещё – говорит он так всё толково и не спеша, не громко – в общем, приятно общаться с ним. И я никогда не разглядывала подробности лица, просто не замечала ничего, обо что бы глаз запнулся.
А ведь у всех есть особенности: то нос кривой, то уши большие, то пятна, то родинки… Ну, и чего теперь? Не жить что ли? Не общаться? А человек, к которому ты нормально относишься, он у тебя ничего такого как бы не видит.
У Леры там по интонации было многоточие, в смысле, намечалось продолжение. Но Валера поспешил встрять в монолог.
– Да, тётя Клава наша тоже пыталась мне на себя: то «старуха я», то «карга старая», то «чего меня выжившую слушать-то». Я пару раз одёрнул, слегка. Она перестала, хой (он вздохнул), кочевряжиться. Действительно, за близким человеком не замечаешь некрасивостей…
– Ух ты! По моему завыражался.
– Э! Не уводи. «Спасибо»-то за что хотела сказать?
– Да, прошлой весной, в мае, помнишь, я пришла в школу ужаленная?
Валера понял, в какую ситуэйшен Лера его отправила. Но ждал, чего она скажет. Он и правда очень хотел узнать, за что ему были благодарны почти год и молчали до сих пор.
– Пчела впилась под глазом, всё кругом заплыло, отекло, – Лера говорила расстроенно, как будто оказалась в том времени. – Я, как Сватья-Баба-Бабариха, ходила по школе окривевшая. Неудобно так. Вэ-эй! Фу! Всем охота посмеяться. А нельзя ведь, не культурно. Ну, Мишке-то наплевать, он со своей кривой усмешечкой подходил полюбоваться. Коля Жильцов, конечно, очи долу опускал, не знал, как себя вести. Гена Тарасов смог бы нормально держаться. Но у него в тот момент не было ко мне вопросов. А ты-ы… А ты вот… Ты – молодец. Разговаривал, как ни в чём не бывало. И как ты умудрялся смотреть в глаза, когда там был всего один?! То, как ты себя вёл со мной, как будто я не уродина вовсе, это меня успокоило, и как-то причесало что ли. Спасибо тебе. Вот за это и – спасибо!
– Да, на счёт маски-шоу. – Лера была полна, ей хотелось опорожниться. Точнее, быть услышанной. – Тут ещё один натюрморД нарисовался. Но не про школу. Щас, погоди… Сестра, вернее, подруга моей двоюродной долго замуж не выходила. Серьёзная, и всё такое. А ей Тамарка моя и говорит: «Тебе его нужно подробно нарисовать, мужа желанного, тогда он и появится». «В смысле?», – та спрашивает. А Томка ей предложила заполнить список характеристик будущего спутника. Ответить искренне на вопросы психо-теста. Пунктов там было штук 20 или 30. Томка их читает, а подружка отвечает. Тома заполнила листок… Ой, нет, подожди, – Лера хохотнула. – Когда они дошли до внешности, подруга не стала думать над ответом, вернее, подумала, но сказала: «Мне всё равно, какой он на лицо, главное, чтоб сердце было доброе… Короче, то, что ей явно хотелось, уже было перечислено. А про внешность – прочерк.
Валера аж забыл, что спать хотел, он учуял интересную развязку в этой истории. Глаза его изыскивающие требовали продолжения.
– Самое смешное, что через три месяца за ней стал бегать, ну, ухаживать, добиваться её, один человек, «случайный» знакомый.
Но…,– тут Лера стала издавать всякие слюнявые звуки, усугубляя напряжённость ожидания. И на улыбке она продолжила, – Он… кореец. А она, я её немного знаю, она до мозга костей россиянка, любит всё русское, российское. А тут – азиат. Томка моя с любопытством следила за развитием событий. А они, возьми да, через полгода поженились. И потом уже та призналась Томке. «Я, говорит, смотрела на него с ужасом – как хоть я к этому привыкну?! Но ведь всё остальное совпадает. А по этому пункту – внешность – сама же сказала, наплевать, какая. И вот прошло немного времени, и я, мол, не только привыкла к этим скулам, узким глазам, но и считаю красавцем».
Ну, ясно ведь, почему. Потому что – любит. Любит, дак какая разница.
– Да, поучительно. Освобождает даже.
– Здрасьсьте! А тебе-то чего переживать? Ты ж красавчик.
– Да мало ли… В жизни всяко бывает. Рассказ про «Лицо»-то твой, а! Я ведь понял, о ком он. Но такое с каждым может случиться, не дай Бог!
– Искренне ты щас к Богу воззвал. Значит, с тобой всё в порядке будет!
– Слушай. Обрадую тебя. Хотя история… уффф… какгыцца, невесёлая.
– «Обрадую»… «Невесёлая»… – у Леры в глазах стоял вопрос.
– Недавно к отцу друг приезжал. Не то, чтобы друг. Познакомились на вокзале. Он тоже из органов. Неприкаянный такой, добрый дяденька. Дачи нет. Батя его и пригласил: пиезжай, дескать, к нам в деревню. Ну, вот он приезжал на денёк, да ночевал. Вечером с батей они посидели в этой избе. Мама говорит: «Идите туда, поговорите. Я сама управлюсь». В смысле, со скотиной. А батя с гостем в передней беседуют, ну, стопочка, то да сё.
А перегородка с моей комнатой, как фанерка – слышно всё. Батя начал, мол, жаль людей, погибли в аварии у Шексны. А Виктор и говорит: «Так это моя сестра». «Сестра-а!» – у бати поди-ко челюсть отвисла. И начал того расспрашивать. На него это не особо похоже. Но выпито, да и разговор такой пошёл, что … хочется узнать-то. А тот открытый такой, простой, всё вываливает. Да, может, ему и хотелось поделиться. Плакал тут. Навзрыд.
А я когда спохватился, что история непростая, стал скорей записывать. Лере, думаю, надо ведь.
– Спасибо, – успела шепнуть Лера, только бы не перебить Валерину текучую речь.
– Я стал записывать. А начало потом по памяти написал. По свежаку, думаю, всё в точности. Ведь я не выходил, не отвлекался. Но не обессудь – почерк мой, ой, да торопился, сокращал, а потом пытался дописывать . В общем, разберёшься. На. – Валера подал собеседнице листы.
Лера, даже из вежливости, не стала сидеть больше ни минуты. Заторопилась проштудировать Валерины труды. На это ожидание – увидеть там нечто – наложилось чувство глубокой приятности, что Валера позаботился о ней, о её интересах. Чтоб порадовать. Чтоб не упустить то, что само в дом пришло. И Валера уважал, что Лера любит точность изложения, ответственность за правдивость. Поэтому старался.
Он остановил её у самых дверей уточнением.
– Это не совсем то, о чём мы сейчас говорили. Тут не просто, что, например, «девушка и чудовище», или «красавец и инвалидка». Нет. Там посерьёзней была «несовместимость».
Этим он ещё больше возбудил в ней любопытство. Лера почти побежала.
Будущая писательница разбиралась с записями и редактировала почти всю ночь. Хорошо, что скоро каникулы – отоспаться! На другой день в школе она уточняла у Валеры несколько мест в рукописи. И после уроков ещё сидела дома, даже не пообедав. Молока с горбушкой откушала, и за дело. В интернете, конечно, копала на эту тему тоже, об этих людях, что возможно. Про них мало что там нашлось. Но рассказ из первых уст родственника действительно дорогого стоит!
Вот результат этого совокупного труда.
«И УШЛИ В ОДИН ДЕНЬ
История любви
Афганец родом из Кабула учился в Ташкентском военном училище.
Владимир Фёдорович Бережной был преподавателем в этом училище.
Симпатичный казах, офицер Бережной, был женат на череповчанке Алевтине Киселёвой. Вот они с детьми и жили в Ташкенте.
Дочери Елене Прекрасной было 17 лет. Лена влюбилась в курсанта –
красавца афганца Хамида Мохсени. Взаимно.
...Родители Алевтины Бережной жили на Набережной, в здании, построенном пленными немцами. Их, похожих на баржи, двухэтажных домов было много вдоль реки Ягорбы в Череповце. Балконы на этих домах обнимали их полностью. Смешно. По балкону можно было обойти вокруг дома и поздороваться через окна со всеми жителями.
Потом, когда бараки сносили, жильцам давали квартиры. Родным Алевтины квартира досталась в Заречье. Где потом жили герои рассказа.
Вернёмся в Ташкент, где разгорались страсти любви меж двумя юными смуглыми черноголовыми симпатяжками! Лена тоже была слегка темнокожей, взяла казахскую породу.
Хамид старше своей возлюбленной на три года. Девушке 17-и лет в Афганистане можно выходить замуж. А в России – нет.
Родители были категорически против этой женитьбы.
Хамид настойчиво просил руки дочери у своего преподавателя Владимира Фёдоровича и жены его Алевтины Фёдоровны.
Но те – ни в какую!
Лена привела однажды его к себе домой для официального предложения руки и сердца. При отказе родителей влюблённый парень пал на колени перед ними, и отказывался вставать,
пока не дадут согласия. (В этом месте рассказчик заплакал,
даже не стал сдерживать слёз, асхлипывал…).
Два дня стоял жених на коленях без воды и еды перед непреклонными родителями избранницы... Они – то вытащат его в коридор,
то пожалеют и снова затащат в дом.
Нервы красавицы не выдержали. Она пошла как бы в туалет...
Её долго не было. Отец встревожился. Стучал, кричал. Вышиб дверь...
И успел срезать верёвку. След от неё оставался на шее Лены всю жизнь.
Врач – Хамид имел спецобразование, он закончил Кабульский медуниверситет в 81 году – вскочил с колен и оказал помощь!
Он оживил возлюбленную! Мать Алевтина воскликнула:
– Да делайте вы, что хотите! Едьте хоть на край света...
Хамид и Елена поженились. Их сочетали по-мусульмански.
Хамид хорошо знал коран, совершал намаз – в смысле, много молился. После окончания училища Хамидом за молодожёнами приехали его земляки и, заполнив грузовик, увезли их в Афган.
А там шла война с участием советских войск.
Офицер Мохсени служил врачом в российском госпитале. И переводчиком тоже.
...По выводе войск из Афгана, Елену отправили в Череповец.
Нашему Хамиду пришлось от опасностейуехать в Иран, затем в Турцию, Канаду, потом он попал в Финляндию, и уже оттуда –
в Череповец, к любимой жене. Это кругосветное путешествие
длилось долгий разлучный год – целый год!
В Череповце Лена с Хамидом родили троих красавцев сыновей.
Хамид работал врачом и массажистом. Он был оценён и очень востребован!
Комментарии Вконтакте.
"Знаю доктора Хамида! Он делает невероятные вещи!"
(Ирина Бушина).
"Да, я тоже была знакома с этим человеком. ИНТЕЛЛИГЕНТ с большой буквы, очень порядочный человек".
(Татьяна Григорьева)
Он занимался передовой нетрадиционной медициной, например, методом СУ-ДЖОК, которому учился у старого корейца – и преуспевал. В санатории "Адонис" была нескончаемая очередь к чудо-врачу. Маленьких инвалидов он посещал и на дому.
В "Адонисе" известный врач Хамид Мохсени проработал около 25 лет.
В сентябре 2021 года супруги решили навестить меньшого сына в Москве, куда он поступил учиться. Хамид много работал, не досыпал.
Перед отъездом особенно старался побольше заработать, чтоб помочь студенту сыну.
Выезд наметили на поздний вечер – ехать ночью, чтобы утром быть на месте. На поезде – это было бы очень мудро.
Они сообщили в интернет о своей поездке на специальном сайте для попутчиков. Этот "бла-бла-кар" потребовался опоздавшему на московский поезд депутату законодательного собрания Новикову, ему 40 лет. Наши Мохсени заехали за ним на вокзал, они утверждали, что привезут его в столицу быстрее поезда.
У Шексны автомобиль Хамида остановили. Документы в порядке. А вот состояние водителя... Хамиду предложили отдохнуть – поспать в машине, либо в палатке МЧС, бесплатно. Но он упирался. Да и депутат сзади тоже намекал...
Им предложили сопровождение до Вологды. Хамиду это показалось смешным. Он отказался.
...Ох, уж эти мгновенные отключки на сон смертельно уставшего водителя... Эти перемыкания сознания, замедленная реакция, неверные решения...
На обгоне «Шевроле» Хамида на встречке столкнулась в лоб с большегрузом... Их легковая всмятку. Выжить в ней не было шансов никому...
Большая любовь – выстраданная, выстоявшая в стольких испытаниях – погибла в одно мгновение, в 1 час 10 минут ночи, 12 сентября 2021 года, не доезжая Вологды 45 км.
Депутат Новиков в Москву всё же попал – на вскрытие.
Хамида и Елену провожали большим количеством людей.
Пациенты, коллеги, родные, друзья, соседи...
Огромное кольцо мужчин на площади перед прощальным залом на Боршодской совершало молитву Всевышнему.
Бог уберёг эту пару от жуткой беды – хоронить любимого, любимую...,
в общем, друг друга. Они ушли в один день, в один миг.
И этот день… Бог не хотел, чтоб случился он так несвоевременно.
Он всячески предупреждал их, даже кричал! Они оказались упорными... Зато – вместе.
Хамиду было 58 лет, Елене 55».
Когда вскоре Валере довелось прочитать печатный рассказ, который он же и предоставил, можскать. Но он внимал как будто в первый раз, и не стыдился слёз.