Оставшись один, без убежавших в болото туристов, я забрался в палатку и, закутавшись в ватник, заменяющий мне спальный мешок лишь до середины, спокойно заснул под шум затихающего дождя до утра.
До самого раннего утра впредь, все мои две недели жизни в этом лесу на побережье тенистой речки, я всегда просыпался в темноте от холода. Как бы крепко я накануне ни заснул, ночной холод будил меня в самых причудливых позах и местах, как внутри палатки, так и бывало за её пределами.
Точное время по луне определить было сложно, а часов у меня с собой не было, зачем они мне там?
Согревался я всегда спиртом, лил немного в железную чашку и поджигал, прикуривая от неё же папиросу. Пока я курил, палатка успевала прогреться и недолгое время ещё сохраняла тепло. За это время нужно было успеть заснуть заново и проснуться уже от полуденной духоты в палатке.
Просыпаясь уже от жары, я скидывал с себя ватник и большой полиэтиленовый мешок со своих ног (он как бы служил мне продолжением спального мешка из ватника) и кубарем скатывался в речку, плавал там в удовольствие и до изнеможения.
После чего валялся под солнцем на песке с книжкой. Книжка у меня с собой была одна, потому что они тяжёлые и занимают много места в рюкзаке. У меня с собой был Бродский, стихи. Днём я читал его стихи, поздно вечером в бликах от костра писал свои в тетрадку.
Когда я в конце этого похода протрезвел, то сжёг тетрадь, а пока наслаждался творчеством, был вполне доволен собой!
Наверное, лишним будет писать, что у меня не было не только часов, но и телефона, думаю, довольно глупо бы я смотрелся на берегу речки с телефонным аппаратом в руках.)
Распорядок дня выработался как-то сам и сразу.
Первый подъём от холода (больше никогда в жизни я так не ждал восхода солнца, как в те ранние часы, когда заснуть обратно не удавалось), второй подъём от жары, водные процедуры, солнечные ванны. Завтрак был только в случае оставшихся после ночи дров, повторно их собирать желания не было. Чаще всего я просто собирал в кружку чернику, присыпав её сверху сахаром, съедал вместо завтрака, тем и довольствовался.)
Когда мне надоедал нудный Бродский, я следил за жизнью муравьёв, ложился рядом с их тропинкой и внимательно наблюдал за ними часами, у меня даже появились свои любимчики среди них, многих я узнавал в лицо, с некоторыми здоровался.
Обед я пропускал по той же причине, что и завтрак.
Но к ужину готовился тщательно. Как только начинало темнеть, смеркалось, я шёл в засохший лес, стоящий неподалёку, в топи у болота. Ломал руками деревья и волоком притаскивал к своей палатке. Близость этих сухих деревьев и была одной из причин выбора места, ну и радость в глазах от заката над обрывом тоже, конечно.
Наломав дров, как я люблю, жёг костры и готовил прямо на огне.
Готовил из того, что было.
А много ли унесёшь в рюкзаке?! Поэтому, кроме восьми литров спирта, я взял самое необходимое для выживания в лесу: один хлеб (хватило на пару дней), сахарный песок (закончился, хотя нет, немного оставалось в конце), мешок картошки (растянул почти на 10 дней, по две картошины), быстрорастворимые супы (растворял три раза, потом они закончились), пару пачек макарон (надолго хватило) и блок папирос «Беломорканал», которого у меня хватило даже на обратную дорогу. В общем, еда закончилась, по моим наблюдениям, на два дня раньше спирта. Черника не заканчивалась все дни, что я там прожил. Грибов не было.
Однажды я задумался, от скуки и голода, о рыбалке. Удочку выстругал сам, спутанную леску я нашёл в кустах у берега, она-то и подтолкнула меня к мысли о рыбной ловле. Крючок я изящно изогнул об камень из булавки, которую носил в ухе вместо серьги, поплавок выточил об тот же камень из сосновой коры. Всё это я придумал сам, без подсказок Гугла, поэтому мне не у кого было спросить, на что клюёт рыба. Но выбор у неё был небольшой, на тот момент из наживки, кроме черники, оставалась лишь пара картошин. Половинкой одной из них я решил пожертвовать.
В том месте, где я надумал порыбачить, поперёк речки, до середины её, лежало в воде притопленное бревно. С него я и закидывал удочку, терпеливо удлиняя по наитию леску, я думал, что рыба залегла на дне. В общем, покидав свою картошку на леске в разные стороны и на разные глубины, я разозлился и в отчаянии метнул удочку, как копьё, в воду перед собой. Удочка ушла в воду сантиметров на двадцать и воткнулась в дно!!! Вот тебе и середина реки!!! Я плюнул и пошёл запекать оставшиеся полторы картофелины, удочка так и осталась торчать из воды.
А в это время, пока я наблюдал за жизнью муравьёв, моя мама, вернувшаяся раньше положенного срока с юга, где они отдыхали по путёвке с моим младшим братом, уже подала в милицию заявление на мой розыск. Отчим уже получил *** звездюлей за то, что недоглядел. А мой друг Андрюха уже дважды обошёл и переплыл озеро в Зеленогорске, даже заночевал там на берегу, греясь у костра из пляжных скамеек.
Я был рядом, в Рощино, в двух остановках езды от него на электричке, просто он плохо помнил место, запомнил лишь направление движения.)
Продолжение следует.
