Денисыч https://t.me/dvosto https://www.youtube.com/@Denisch
Штирлиц приехал к себе , когда только-только начало темнеть. Он любил феврель: снега ещё не было, по утрам высокие верхушки сосен освещались солнцем и казалось что уже лето и можно ехать на Могельзее и там ловить рыбу или спать в шезлонге.
Здесь в маленьком коттедже в Бабельсберге, от теперь жил один: экономка уехала от бесконечных бомбёжек. Теперь у него убирала молоденькая дочка хозяина кабачка «К охотнику». Только теперь Штирлиц мог позволить себе расслабиться, мог позволить мыслям течь неспешно и отражаться на лице. Молоденькая саксонка, Штирлиц это выяснил, не имела ни какого отношения к разведке, в отличие от своей предшественницы. Штирлиц растянулся в кресле, наблюдая из под полу прикрытых век, как Мари хлопочет у камина. Стройная фигура. Рост выше среднего. Короткая форменная юбка с белым кружевным передником. Длинные ноги, со строго параллельными ниточками швов на чулках. Проведя в Германии двадцать лет, Штирлиц приучил себя думать по немецки. Не зря говорится, что немецкий – язык команд. Мысли облечённые в сухую чёткость немецких слов, заставляли мозг работать быстро и безошибочно. Но сейчас Штирлиц даже думал по русски:
- Осточертело всё! Гитлеры, крюгеры, борманы. Форма эта, черепа, кресты, тьху! И сами гомосек на гомосеке, арийцы чтоб их. Шеленберг вчера в гетто звал поехать, еврейские мальчики, грит просто загляденье. Поехали, грит, штандартенфюрер, развеешься. Эх, Максим, Максим, скока ж мы с тобой уже здесь… Двадцать три года, рехнуться можно. Баб полно, а засадить по человечески нельзя, чтоб со смаком, чтоб дать по жопе со словами "Да, сука, Да!" Нельзя и бабы из СД и слежка кругом, - Мари принесла поднос с коньяком и лимонами. Штирлиц опрокинул одну за другой три стопки. Занюхал золотистую лимонную корочку, на душе немного потеплело.
- А может к чёрту всю конспирацию, потеряюсь в лесах, месчишко отсижусь на природе, а там и наши подоспеют?- такая простая и ясная мысль очень ему понравилась. Представились беззаботные дни в лесу, шалаш, подстилка из еловых лап, томик Гейне и Успенского, без серого бетона бункеров, и серой стали фашистских взглядов. «Тут надо хорошенько подумать»- решил резведчик.
- Мари принесите сыр и колбасу из холодильника, только не режьте и не серверуйте!- послушав как прокатилась в сторону кухни быстрая дробь её каблучков, Штирлиц быстро подошёл к потайному сейфу и извлёк из него НЗ – бутылку водки.
- Если герр Штирлиц хочет, я могу оставаться и на ночь.
«Девочка впервые увидала столько продуктов,- понял он. – Бедная девочка».
- Девочка… половину колбасы и сыр можешь взять себе без этого…
- Что вы, герр Штирлиц, - ответила она, - я не из- за продуктов…
- Ты влюблена в меня, да? Ты от меня без ума? Тебе снятся мои седины, нет?
- Седые мужчины мне нравятся больше всего.
- Ладно, девочка, к сединам мы ещё вернёмся… Как тебя зовут?
- Мари… Я же говорила… Мари.
- Да, да, прости меня, Мари. Возьми со стены вон ту саблю, и подай мне вчерашний «Берлин Герольде».
- Прошу.
- Присядь пока.
Штирлиц пододвинул к себе табурет, расстелил на нём газету, и принялся саблей нарубать колбасу и сыр.
- Возьми колбасу и не кокетничай. Сколько тебе лет?
- Девятнадцать.
- О, совсем уже взрослая девушка. Выпьешь со мной?
- С удовольствием.- Мари несмело взяла стопку, в которую Штирлиц накапал немного водки.
- Прозит!- Штирлиц опрокинул, зажмурился, прислушиваясь к давно забытым ощущениям. – Ыыыыыххх, зараза!
- Что вы сказали? – на щёчках Мари выступил яркий румянец, глаза увлажнились.
- Закусывай, девочка, закусывай! – Мари не заставила себя упрашивать, тут же навалившись на колбасу. Штирлиц наблюдал за ней, нюхая ломтик сыра.
- Между первой и второй, промежуток не большой, - Штирлиц наполнил рюмки, налив Мари побольше. Она смело подхватили рюмку.
- Прозит, герр Штирлиц!
После третьей Мари затянула было Was wollen wir trinken. Её лоб покрылся испариной, она притопывала в такт. У Штирлица защемило сердце. Он увидел, что Мари совсем не умеет пить. Она не допела и уснула, а её рыжие волнистые волосы разметались по подголовнику. Тогда он бережно, на руках, перенес её в кабинет, уложил на диванчик и оставил спать, укрыв шерстяным пледом.
Допивал полковник Исаев уже в одиночестве. Согревал в ладонях пустую стопку и вспоминал мгновения в кафе Элефант и теплый, тревожный взгляд жены.
Утром в дверь постучали. Мари уже свежая и наглаженная (о молодость) пошла открывать. Вернулась она, держа в руках объёмистый пакет. Внутри оказалось послание фюрера. «Штандартенфюрер, учитывая ваши глубокие познания специфики славянских народов, приказываю вам проконсультировать этот план утилизации низших народов, в пользу высшей арийской нации!» Далее шло восемьдесят листов обычной гитлеровской бредятины.
- Мари, задержите курьера, я отвечу немедленно.
Штирлиц взял перо и написал на конверте: «Вы кучка безумных нацистов-наркоманов, одурманенный и запуганный вами народ и большая стая лающих собак из западной псарни. С вами разномастная свора хрюкающих подсвинков и недалёких обывателей из распавшейся западной империи со стекающей по подбородку от вырождения слюной. А наше оружие – Правда.
Именно поэтому наше дело правое.
Именно поэтому победа будет за нами!»
