Не хотел Иван жениться, да Время пришло. Пришло и говорит:
– Смотри, Марья-то красавицей стала. Ладная девка. Бери её в жёны!
Делать нечего. Со Временем не шутят – обидеться может, пойдёт не вперёд, а назад. Вот проблемы-то будут! Смех да и только: дед с бабкой станут молодыми, отец с матерью – детьми, а он, Иван, станет… А его-то не будет.
Повернётся Время, вперёд пойдёт – начинай всё сначала: родись, учись… Нет, учиться Иван не хотел. Грамота тяжело давалась, еле осилил.
Пришлось сватов засылать, свадьбу играть.
В первый же день супружеской жизни Иван предупредил жену:
– Делай что хочешь, только не заходи в комнату, что за железной дверью!
Зря сказал. Не знал Иван, что Марья, как все бабы, любопытная. И с Варварой не знакома. Ну, с той, что на базаре пострадала. Нос оторвали, а потом никто замуж не звал.
Приходит как-то Иван домой, глядь, а замок в запретную комнату поцарапан.
– Кто пытался дверь открыть? – грозно так спрашивает.
– Не знаю, – жена отвела глаза, покраснела. Или свёклой щеки намазала?
– Кроме нас тут никто не живёт, – призывал к Совести Иван. Совесть молчала, тихонько так стояла в углу, отвернувшись.
– Знать не знаю, ничего не ведаю! – Марья делала вид, что Совесть не замечает. Не нужна она ей была. Какой от неё прок?
– Смотри, жена, откроешь дверь – Беда выйдет.
А Марья никого и ничего не боялась – открыла. Вышла оттуда свекровь. Дверь-то сделали, чтобы молодых отделить, самостоятельность дать.
– Эх! – только и вздохнул Иван.
Стала свекровь каждый день к молодым шастать, указания давать.
– Что, Беда Семёновна, не сидится тебе дома? Шлындаешь туда-обратно! – отчитывал её муж.
– Молчи, Домосед Петрович! – Семёновна была женщиной боевой, бедовой.
Что сказать? Страдала Марья от свекрови. Покоя не знала.
А Ивану Домоседовичу было всё равно: щи на столе, каша в печке – поел и на боковую.
– Разбирайся, жена, с Бедой сама! Будешь мужа в следующий раз слушать.