Новость о том, что Аннушке пришла открытка аж из самой столицы, моментально облетела всё село. К ней приходили любопытные, интересовались правда ли то, что говорят и многие хотели взглянуть на диковинку.
Через несколько недель и из Комиссариата земледелия пришло письмо, его растроганная женщина долго не могла открыть, дрожали руки, из глас лились слёзы. В таком состоянии и читать-то не сможет, хотя из неё и читарь ещё тот. Подхватив сынишку, спрятав письмо в карман юбки, заторопилась к братьям.
Увидев её Иван, готовивший на улице ток для молотьбы проса у своего дома под окном, изумился её состоянию. Он привык видеть сестрицу в спокойствии, чтобы не случалось, редко жизнь выбивала её из этого состояния, если что-то случалось что-то из рядя вон выходящее. Вот и сейчас он видел на её глазах слёзы.
– Голубушка, что опять случилось? Неужто опять супостаты что удумали? – спрашивал мужчина, усаживая Аннушку на скамейку возле стены дома.
Глубоко вздыхая, пытаясь успокоить себя, женщина отрицательно качала головой.
– Так что же случилось-то? Что-то опять плохое?
– Ещё не знаю, братец! Ещё не знаю… – концом платка вытирала мокрое от слёз лицо,
– Вот чудо-то моё! Не знает она! Ну вы, бабы, народ непонятный! От радости плачут и от… – дальше он продолжать не стал, увидев в руке Аннушки конверт.
– Что это? – коротко спросил он, разглядывая бумагу.
– Письмо пришло из Москвы… Может ответ на моё послание? А?
– Может чего хорошего решили! А ты ревёшь! – возбуждённо воскликнул Иван. – Или ты уже прочла?
– Да какое там прочла! Глянь как руки дрожат! Да и читаю я не ахти! Ты из нас всех больше учился, вот и читай давай, – снова сквозь слёзы говорила женщина, протягивая брату конверт. – Я даже его ещё не открывала.
– Ну-ка, ну-ка! Давай посмотрим… – засуетился Иван, осторожно отрывая с края конверта тонкую полоску. – Чудно! Ни разу не приходилось за всю жизнь получать письма…
Развернув лист бумаги, внимательно вглядывался в написанные буквы, при этом шевеля губами. Аннушка сидела на скамье не сводя с него взгляда. Не выдержала, посадив сынишку на траву, поспешила встать рядом с братом. Взглянула на письмо, но ничего разобрать не смогла, напечатанные буквы расплывались и смешивались в кучу, от того, что из глас снова полились слёзы. Охнув снова удалилась на своё место. Иван, наконец, дочитав послание до конца, присел рядом с сестрой на скамейку.
– Хорошая весть, Аннушка! – воскликнул брат. – Пишут, что изъятие имущества проведено не законно и постановляют вернуть всё в полном объёме! – он радостно обнял женщину, расцеловал в мокрые щёки! – Есть! Есть оказывается, Аннушка, правда-то! Есть! – продолжал радоваться Иван, подхватил с земли племянника, который уже успел отползти на то место, где он уже срубил весь дёрн. Стёпушка теперь сидел там, довольно улыбаясь чумазыми от пыли губами. Закружил его дядюшка, послышался радостный звонкий смех ребёнка.
Только почему-то не было от этого известия радости на душе самой Аннушки. Сердце по-прежнему было в тревоге. Столица-то далеко, а тут в их захолустье распоряжаются их жизнями совсем другие люди.
– Аннушка! Аннушка! – подкидывая племянника вверх, с восторгом кричал Иван, радуясь веселью малыша и хорошей новости. – Хватит реветь, сестрица! Придёт на нашу улицу праздник!
– Думаю придёт, – пряча письмо в карман, говорила женщина, посмотрела на веселящегося сынишку, наконец-то, улыбнулся.
А брат бросивший мимолётный взор на лицо Аннушки, вдруг увидел, что та всё ещё хороша, ушла на мгновение печаль с её лица и вот она красота снова вернулась. Только это было крайне мимолётное явление. Увидела она спешащую к ним женщину, которая обычно бегает по поручениям председателя колхоза.
Запыхавшаяся, вспотевшая и похоже чем-то недовольная бабёнка торопливо уселась на скамейку рядом с Аннушкой.
– Ух! – первым делом воскликнула незваная и нежданная гостья. – Вызывают тебя срочно в контору, Аннушка! Не мешкай, беги… а я уж не могу… Срочно сказали быть тебе там!
– Она не член колхоза, чего это ей туда так спешить? – спокойно произнёс Иван, глядя на сестру, он всё ещё на руках держал Стёпушку, а тот не хотел сидеть спокойно на руках у своего родственника, всё пытался куда-то бежать, то с одного плеча, то с другого выворачиваясь из рук, пытался перебраться на спину дядюшки…
Женщина подалась вперёд в сторону Аннушки, быстро огляделась по сторонам и заговорщицки прошептала:
– Слышь бумага какая-то пришла оттуда, – она закатив глаза вверх, кивнула в сторону небес, – как я поняла тебя касается… – и тут же торопливо добавила, – тока я вам ничего не говорила.
– Понятно, – неопределённо отозвался мужчина, усаживая мальчонку на траву. – А откуда?
– Да откуда мне знать-то! – возмутилась посыльная, словно она тут вообще ни причём и никакой новостью она с ними не делилась.
– Аннушка, хочешь я схожу? Или вместе айда? – спрашивал у сестры Иван, наблюдая за её выражения лица. Оно ему показалось спокойным, особых изменений не было, только прежний отпечаток прошедших событий был на нём… Как и раньше. А как бы ему хотелось видеть её такой как в тот недавний неожиданный миг.
– Не не не... Нет! Сказали чтобы одна приходила! – запротестовала женщина.
– Мало ли что они там сказали! Идём, Аннушка! Мне надо знать всё, что они там скажут!
– Стёпушку к девчонкам отнеси, пусть присмотрят, – предложила Аннушка, вставая со скамейки.
– Я вам всё сказала! А вы уж сами решайте! – воскликнула односельчанка и зашагала вдоль улицы в сторону откуда пришла несколькими минутами ранее.
– Похоже, что не только мне пришло письмо-то, – предположила Аннушка, шагая рядом с братом.
– Есть в письме пометка, что копия его направлена руководству колхоза, – отозвался Иван, выходя из задумчивости.
В комнате, в которую их проводила всё та же женщина, находились все три человека, что командовали и распоряжались в их селе. Совсем недавно организовалась партийная ячейка и её главой был избран человек под стать двум председателям.
– Анна Васильевна, – весьма учтиво обратился к женщине Бугаев, – наверное, догадываешься зачем мы тебя пригласили, – он говорил при этом совершенно не замечая стоявшего рядом с ней Ивана. Говорил-то он с ней вежливо, только вот стул не предложил, когда сами все трое сидели за одним столом.
Тогда Иван сам взят табурет стоявший у стены, поставил рядом с сестрой и положив руки на её плечи, с небольшим усилием усадил на него.
– Честно говоря, – подал голос председатель сельсовета, – мы думали, что ты сразу же примчишься за своим имуществом, – его губы тронула недобрая усмешка, да и глаза отражали злость. – А ты вон – приглашения дожидалась.
– Она же гордая, – с такой же усмешкой вставил слово новый человек в этой компании.
– Да погодите вы со своей желчью! – вдруг неожиданно для всех прикрикнул на них Бугаев. – Человек своё требует, а значит мы обязаны выполнить предписание вышестоящей организации! – говорил он, только в его взгляде Аннушка не видела искренности. – Вернём тебе брёвна из избы, что зимой сломали, да тряпки из сундуков можешь забрать, – тут-то из него и вылилось то, что он до этого пытался в себе сдерживать. Разразился весёлым звонким смехом.
– Вы ещё должны ответить за то, что едва не угробили детей Аннушки! – не сдержавшись громко произнёс Иван, перекрывая общий смех мужиков сидевших за столом.
Аннушка вскочив со своего место, с испугом глядя ему в глаза, страстно прошептала:
– Молчи! Молчи, Ванюшка! Прошу тебя!
– Ты говори, да не заговаривайся! – тут же оказался возле них Казарин, с крепко сжатыми кулаками.
– Что? Делай что хотел сделать! – пряча сестру себе за спину, громко произнёс Иван. – Смелые когда кучей на одного! В конце концов ответить придётся за все ваши деяния…
– Помалкивал бы! – прошипел сельский председатель, с ненавистью глядя на мужчину. – Такие ка вы давно лес валят далеко отсюда! Промашку дали не отправили всех вас туда же. Но ничего! Всё это поправимо!
– Иван Михайлович, охолони! Охолони! – подошёл к нему Гуськов, стараясь успокоить товарища. – Мы этих… – кивнул он на односельчан. – По другому вопросу пригласили! Вот и давайте решать его! На письмо нужно ответ дать.
– Ладно! Ладно! – согласился Казарин, возвращаясь на своё место. – Только знай, кулацкое отродье! Я тебя предупредил! Будешь ерепениться, отправишься в то место...
Бугаев перебил его речь и глядя на Аннушку, произнёс:
– Как мы уже тебе сказали можешь забрать сруб от своей избы, она на току находится, кладовщик укажет, где именно. Тряпки из тех сундуков… – он запнулся на мгновение, скорее всего вспомнив, что было в тот зимний день, – можешь забрать, хотя и сундук возьми.
– Мне всё на плече переправлять? – едва дрожащим голосом спросила Аннушка, выслушав председателя, – или снизойдёте с добротой душевной и лошадь выделите.
– Скажите конюху, что я разрешил!
Аннушка неожиданно для всех усмехнулась, может и сама себе удивилась.
– Благодетелям нижайший поклон! – взглянула на брата, проследовала к выходу.
– Вот сволочи! – воскликнул Казарин, когда за ними закрылась дверь.
– Зря ты, Иван, в открытую угрожал им. Тут надобно действовать осторожно! Среди людей живём…
– Ишь ты! – со злобой глядя на Бугаева, воскликнул председатель сельсовета, – а чего же ты ничего не побоялся, когда разбирал избу, оставляя на верную смерть её выводок.
– Тогда время было другое! – с той же злобой воскликнул Бугаев. – Вишь, что твориться! Все нынче грамотные… Аж до столицы добрались… Так и голову можно не сносить… Не только им, но и нам! В нынешнее-то время!
– Не думал, что в трусы тебя определю… – вставил Казарин.
Бугаев махнул на него рукой.
– В кого хочешь определяй! Плевать!
– Мужики, решили вопрос? Решили? Решили! Со спокойным сердцем… – заговорил Гуськов, поочерёдно глядя на сотоварищей с лукавой улыбкой, – можем написать ответ. Что так мол и так, все предписания выполнили… Граждане кулаки довольны, – договорил он и рассмеялся весёлым смехом, похоже был очень доволен собой.
– А я вот недоволен! – отозвался Казарин. – Не дал мне отвести душу, Николай! Давно руки чешутся расквасить эту рожу.
– Плюнь, Иван, на это! – заговорщицки улыбаясь воскликнул Бугаев. – У меня другое решение по этому вопросу.
Аннушка с Иваном зашли на ток, где нашли лежавшие в куче брёвна, которые уже успели зарасти высокими лопухами.
– Аннушка, ты чего согласилась на эту подачку? – спросил Иван, когда они шли по дороге к дому. – Ты в праве требовать всё, что они у тебя отняли.
– Сам-то ты веришь в это?! – воскликнула сестра, остановилась и глядя в глаза брата, добавила, – Чует моё сердце, не остановятся они в своей ненависти.
– Чего ещё-то? – с недоумением отозвался брат. – Опять избу что ли разберут?
– Не знаю… – с болью выдохнула Аннушка. – Нам надо поторопиться до холодов избу собрать. Может по просторнее получится. Михаил сообщил, то запас немного брёвен, осталось перевезти их.
– Было бы из чего, – глубоко вздохнув, произнёс Иван, – общими усилиями справимся! – уверенно добавил он, положив руку на плечи сестры.