В конце 1940-х годов несколько старшеклассников из Воронежа создали тайную организацию «Коммунистическая партия молодёжи» (КПМ). Поскольку её участники выступали против Сталина, группу сочли преступной. В результате члены организации были арестованы и осуждены.
Несмотря на всеохватное восхваление Сталина в последние два десятилетия его жизни и правления (а может, и благодаря этим дифирамбам), далеко не все граждане СССР являлись лояльными к вождю. Особенно часто желала хоть как-то выразить свой протест молодёжь. Воспитанные на литературе о героических деятелях дореволюционного подполья, тогдашние школьники и студенты пытались им подражать, создавая собственные вольнодумные группы. Правда, в отличие от прежних народовольцев, эсеров и большевиков, никакой реальной угрозы для режима эти объединения не представляли. Тем не менее при выявлении подобных групп власти обращались с ними нещадно – давали долгие лагерные сроки и даже расстреливали.
Вождь и дети
Первой из ныне известных организаций такого рода стала группа под названием «Истинные коммунисты», созданная несколькими десятиклассниками в 1940 году в киргизском городке Джалал-Абад. Просуществовала она недолго – как только её участники попытались распространять листовки, их арестовали и осудили на десятилетние сроки. «Истинным коммунистам» инкриминировались «массовое вовлечение в данный кружок членов из молодёжи из среды морально неустойчивых, чтение антисоветской литературы, агитация среди населения путём выпуска контрреволюционных листовок».
Однако следом в разных городах Союза начали появляться другие подобные кружки: «Армия революции», «Юные ленинцы», «Юные коммунисты», «Молодая гвардия», «Ленинская гвардия», «Ленинский союз студентов», «Кружок марксистской мысли», «Общество свободы и правды» и даже «Всесоюзная партия против Сталина». В 1947 году ученики девятого класса воронежской мужской средней школы Юрий Киселёв, Игорь Злотник и Борис Батуев основали «Коммунистическую партию молодёжи». Что особенно показательно: Батуев был сыном второго секретаря Воронежского обкома партии, что не помешало ему стать политическим антиподом отца. Именно Борис оставался ключевым человеком в КПМ на протяжении всей её недолгой истории.
В 1948 году в партию Батуева-младшего вступил Анатолий Жигулин – будущий известный писатель, который через много лет напишет документальную повесть «Чёрные камни», повествующую о деле КПМ и своём отбывании наказания в исправительно-трудовых лагерях. Члены организации изучали труды Маркса и Ленина и пропагандировали результаты этого изучения среди сверстников. Их политическая программа заканчивалась словами: «Конечная цель КПМ – построение коммунистического общества во всём мире».
Казалось бы, всё очень безобидно. Если б только не антисталинская ориентация группы. Батуев со товарищи считали своим долгом пропагандировать истинное марксистско-ленинское учение, а не, как они говорили, искажённое Сталиным. Батуев где-то раздобыл текст «Письма к съезду», написанного Лениным незадолго до смерти. Среди прочего там были такие – совершенно крамольные по тем временам – строки: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».
Но участники КПМ и без Ленина понимали, что нынешний вождь далёк от идеала, хотя официальная пропаганда превозносила Сталина как величайшую личность в истории. Выражение «культ личности» появится только после смерти генсека – воронежские школьники нашли для этого свой термин: «обожествление». «Мы невольно задумывались – до какого предела может дойти возвеличивание Сталина, ради чего это делается?» – вспоминал Жигулин.
«Борьба и победа!»
Группа мечтала о том, «чтобы все были сыты, одеты, чтобы не было лжи, чтобы радостные очерки в газетах совпадали с действительностью». Ради этого молодые люди стремились когда-нибудь вступить в настоящую партию – ВКП(б), единственную разрешённую в СССР. И уже изнутри пытаться менять режим к лучшему.
Клятва каждого вступающего в Коммунистическую партию молодёжи заканчивалась так: «Клянусь свято хранить тайну КПМ. Клянусь до последнего вздоха нести знамя ленинизма через всю свою жизнь к победе! Если же я хоть в малой степени нарушу эту клятву, пусть покарает меня смертью суровая рука моих товарищей. Борьба и победа!»
Увы, некоторых членов не испугала «суровая рука товарищей». Впрочем, доносчики вряд ли добились бы чего-то существенного без конкретных доказательств. Но КПМ, на свою беду, увлекалась написанием различных документов и журналов. Кое-какие бумаги из архива подпольной партии в конце концов легли на стол к сотрудникам МГБ.
За два года существования КПМ в неё вступили 63 человека. Однако арестованы и осуждены были только 23. Спасти большинство участников оказалось возможным благодаря продуманной структуре партии – в этом отношении юноши не дали маху. Верхушкой КПМ было бюро, в которое входили уже названные Батуев, Жигулин, Киселёв и Злотник. Дальше шли связные. Все остальные члены состояли в низовых группах – от трёх до шести человек в каждой. Только один из каждой группы – воорг (вожак-организатор) – мог выходить на бюро через связного, настоящего имени которого не знал. Таким образом, каждый воорг и рядовой член КПМ знали только нескольких своих единомышленников, понятия не имея обо всех остальных. Этот опыт был почерпнут из практики революционеров царских времён.
Начало конца КПМ связано с вооргом Михаилом Хлыстовым, который однажды сообщил, что потерял один из доверенных ему партийных рукописных журналов. После этого бюро объявило о фиктивном роспуске КПМ, но это уже не помогло. В январе 1949 года Юрий Киселёв был вызван в Управление МГБ по Воронежской области и допрошен. Объяснения Киселёва, что это всего лишь кружок юных марксистов-ленинцев, судя по всему, не убедили чекистов. Вскоре Киселёв и его друзья обнаружили, что за ними установили слежку. В это же время Игорь Злотник сочинил и вручил товарищам «Открытое письмо членам КПМ». В нём он предлагал распустить партию, называя её антисоветской и фашистской. Позже копия этого письма будет фигурировать на следствии как одна из самых важных улик. Другой важной уликой окажется тот самый журнал, который якобы был потерян вооргом Хлыстовым. Летом 1949 года слежка за ребятами велась уже чуть ли не круглосуточно. Батуев, Жигулин и Киселёв заключили, что их скорый арест неизбежен.
Первой из ныне известных организаций такого рода стала группа под названием «Истинные коммунисты», созданная несколькими десятиклассниками в 1940 году в киргизском городке Джалал-Абад. Просуществовала она недолго – как только её участники попытались распространять листовки, их арестовали
и осудили на десятилетние сроки
Осуждённые по трём статьям
17 сентября 1949 года в Воронеже были арестованы 75 человек – всё окружение членов бюро КПМ. Расчёт сотрудников госбезопасности был понятен: они закинули сеть, чтобы наверняка выловить всех виновных. Основную часть задержанных через несколько дней отпустили. Вместе с Батуевым, Киселёвым, Жигулиным в следственном изоляторе остались ещё 20 человек. Злотника и Хлыстова среди них не было – по данному делу эти двое в итоге не проходили даже в качестве свидетелей.
Поначалу серьёзных улик у следователей не было. Поэтому они были просто счастливы узнать от одного из арестованных о случае, когда Анатолий Жигулин выстрелил из нагана в портрет Сталина. Это позволило следствию выдвинуть обвинение в создании не просто антисоветской группы, но «антисоветской подпольной молодёжной террористической организации». Мучительные (особенно для троицы, входившей в бюро КПМ) допросы продолжались вплоть до лета 1950 года, когда 23 человека были осуждены по следующим статьям Уголовного кодекса РСФСР: 58-10-1 (антисоветская агитация в мирное время), 58-11 (антисоветская организация) и 19-58-8 (террор). Почти всем фигурантам присудили по 10 лет.
Спасение пришло со смертью Иосифа Сталина и водворением на его место Никиты Хрущёва. В феврале 1954 года первый секретарь Воронежского обкома КПСС Николай Игнатов направил Хрущёву докладную записку, в которой сообщалось: «Управлением МВД по Воронежской области вынесено заключение о прекращении уголовного дела на 23-х участников КПМ за отсутствием в их действиях состава преступления». Летом 1954 года все 23 человека оказались на свободе, а обком даже восстановил в вузах тех, кто успел поступить туда перед арестом. В 1956 году фигуранты дела дождались и своей полной реабилитации.