Глава 3
1. Сомнения и сожаления.
- Мамуль, почему ты все-таки приняла решение остаться на Кеме? Папа переживает, что вы разделитесь, - присев рядом на корточки, осторожно поинтересовалась дочь, морщась от оглушительного шума бьющегося о серые скалы стремительного потока.
- Понимаешь, доча, я всю свою жизнь прожила ради папы. Пожертвовала всем ради него. А ведь, я могла бы жить совсем по-другому. Но делала всегда только так, как он хотел, как нравилось ему. Не то, чтобы он настаивал или принуждал меня, НЕТ! Я думаю, что он этого даже не замечал. Моих усилий. Моих стараний. Моих жертв. Но, ты же знаешь, я изначально была в-иктимной личностью. И до сих пор, если я понимаю, что ему хорошо, я же никогда не позволю себе сказать, что мне от этого плохо. Или что я хочу чего-то другого. Одним словом, тетка-жертва.
А я могла бы работать ученым-филологом. Подавала большие надежды … И мне, ведь, предлагали! Ты помнишь, я тебе рассказывала? Поехать в Ленинград, закончить аспирантуру, вернуться в институт преподавателем ... Или еще лучше, строителем! Строить мосты! Всегда мечтала! … Или ... тоже хорошо бы ... математиком, - печально улыбаясь, вздохнула старушка. - На что я потратила свою жизнь? Кем я стала? Какого ф-ига я вообще поперлась в этот институт? Мне никогда это не нравилось! Мне всегда нравилась геометрия, алгебра! У нас был роскошный учитель в школе по математике - Галина Даниловна.
Я могла бы ездить отдыхать в теплые страны, купаться в теплом море, загорать на белом песочке под пальмами … И вообще! Могла бы жить в другом доме, совсем в другом месте, может, даже в другой стране.
Но папа не хотел ездить в другие страны, не хотел жить по-другому. Ему кроме рыбалки, по большому счету, вообще мало, что интересно. А я не могла делать этого без него. Того, что мне нравилось. Я чувствовала бы себя предателем.
И так потихоньку, нет, очень даже стремительно, и совсем незаметно прошла вся моя жизнь. Всю свою жизнь я посвятила папе. Но должна же я, хоть что-то сделать для себя? Хотя бы сейчас! Хотя бы выбрать место упокоения. То место, где я буду спокойна, успокоена. Упокоена.
Папа зря думает, что мы будем далеко друг от друга. Не вместе. Не рядом. Ведь здесь дистанция между Кемой и Обильной всего триста километров. Это не преграда, не расстояние. Мы и так будем вместе. Всегда. Рядом. Вместе будем защищать наши реки, - бабулька еще раз глубоко вздохнула, наслаждаясь прохладно-свежим запахом стремительной ледяной воды, и, не отрывая взгляда от любимой реки, тихо продолжила.
- Ну, вот, доча, вроде бы и все! Все дела сделаны. Можно еще заехать на «Кедрачи» и "Камазовское место", но это уже не обязательно. Самое главное выполнили. Слава Богу, успели. Выдержали.
2. В обратный путь.
Обратная дорога показалась более короткой. Бабулька приветственно махала сухонькой ручкой бунтам, перекатам и ямам, березкам и елкам, кивая ярко окрашенной головой. Прощалась.
Но короткая или не очень, а дорога, есть дорога, и суровая тетка-водитель вымоталась по полной программе. Моральный аспект путешествия давил на психику и сознание. Конечно, осознание того, что все равно когда-то это должно произойти, всех нас утешает. Но не облегчает страданий от скорой и неминуемой потери близкого человека.
Доехали до Транзитки. Остановились, выпили все еще чуть теплого кофейку с бутербродами, покормили грызунов оставшимися семечками, попрощались с Билимбе. И выехали на развилку. Мда ...
3. Развилка. Нелегкий выбор. Последние наставления.
Именно эта развилка была для престарелой пассажирки символичной. Являлась неким символом ее жизни. Как часто они с мужем притормаживали именно здесь, чтобы сделать выбор. Свернуть на восток? На Кему? Или все-таки на запад? На Обильную? Выбор - это всегда непросто. Одно выбираешь. Другое теряешь. Жаль, что в жизни невозможно успеть все.
- Ну, вот, доча, смотри внимательно и запоминай. Мы сейчас возвращаемся обратно домой, в Город. Назад, на юг. То есть поворачиваем здесь налево, - махнула она сухонькой рукой влево по ходу планируемого движения автомобиля. - А Обильная сейчас направо от нас. Но когда ты будешь ехать из дома, то нужно свернуть налево от развилки, на запад. Вот и указатель стоит. То есть сейчас от нас туда, - показала старушка сморщенным пальчиком вправо, на северо-запад. - Едешь километров шестьдесят до Таежки, потом еще немного, все время только по дороге. Километров десять-пятнадцать, до слияния Лагерной и Обильной. Через Лагерную будет деревянный мост. Налево. На запад.
Переезжаешь Лагерную по мосту и потом дорога пойдет только вдоль Обильной. Не потеряешься! Все время строго вдоль реки. Через пять километров от моста находится заимка рыбаков и туристов, как ориентир. А еще через семнадцать километров от моста будет уже наша Скала, наш с папой таежный ДОМ.
Там забираешься на выступающую над рекой сопку и увидишь долину Обильной, как на ладони. И реку внизу, где папа всю жизнь предпочитал рыбачить. Пока мы его с пацанами под Скалой ждали.
Выходит, что лучшие свои часы, дни и недели, лучшую часть своей жизни, мы с папой прожили именно здесь, на Обильной. И на Кеме.
Конечно, мы любим и другие наши реки, но эти самые родные. Самыми близкими для нас оказались.
- А зачем ты жила так, как тебе не нравится? Зачем жертвовала? Почему о себе не думала? О своих интересах? - с трудом сглотнув застрявший от переживаний в горле ком, с грустью спросила дочь, испытывая острую жалость к матери. К тому, как сложилась ее жизнь.
4. С чувством сожаления и непонимания.
Вернее, к тому, что мать всю жизнь чувствовала себя несчастной. Выбирая для себя только безрадостные события и тоскливо щемящие, как мелкий, тихо моросящий, дождь, настроения.
- Трудно сказать, - пожав худенькими плечиками, опять вздохнула старушка, с печальной улыбкой глядя в окно. - Думаю, что основная причина кроется в принципах советского воспитания - забыть о себе ради других. Личного нет, есть только общественное.
Другая причина кроется, вероятно, в моем детстве. Я всегда думала, была уверена, что если я буду для людей делать хорошо, то, может быть, кто-нибудь меня полюбит и оценит.
А третья причина- и вовсе «собачья». С молодости, когда папа жил только ради работы и своих мужских интересов, я решила, что есть только одна возможность вернуть его в семью – это стать для него незаменимой, жить его интересами, выполнять все его прихоти и пожелания.
К слову сказать, этот метод сработал на сто процентов. И когда я добилась положительных результатов, то тот принцип, что "мы в ответе за тех, кого приручили", стал относиться в первую очередь к нему. К папе.
5. Бойтесь своих желаний. Они исполняются.
Вот так вот, рыбка моя, как говорят, "бойтесь своих желаний, они исполняются". Только вот последствия наших желаний не всегда для нас хороши. Я вновь обрела папу, вернула его в семью. Но потеряла себя, всю свою жизнь, - ласково улыбнулась дочери старушка.
- Это ты уже лечила свои неврозы и детские психологические травмы методами современных психологов. А у меня такой возможности не было. И впервые я услышала твоего доктора Л-абковского уже под шестьдесят, когда жизнь практически сложилась настолько, что ничего и поменять нельзя. Поздно.
Конечно, Л-абковский правильно говорит - "Если вам не нравится что-то, вы обязаны сразу своему партнеру это сказать. И ни в коем случае не терпеть! А делать только так, как нравится ВАМ, а не Вашему партнеру. Потому что это - Ваша жизнь".
Но понимаешь, если бы я следовала этим принципам, я бы не смогла сохранить семью. Вернее, я бы сразу от папы ушла. Потому что слишком уж много было такого, что мне не нравилось. Слишком многое я вынуждена была просто терпеть.
- Ну, а что, на пример? - с обычным детским упрямством спросила, уточняя для себя, уже немолодая доча.
- О-о-о! Да все! Много всего! Каждодневно! - слегка пожав худенькими плечами, даже не задумываясь, хмыкнула старушка.
- Ну, вот, понимаешь, когда ссорились, или, когда папа без объяснений причин переставал со мной разговаривать, - а он мог молчать неделями, месяцами, - я всегда мирилась первой. Делала первый шаг к примирению, оправдывая себя тем, и, убеждая себя, что я просто умнее. Где-то я такое вычитала. В книгах по психологии. Кто-то же должен быть в семье умнее? И восстанавливать мир, даже если он не виноват. Как говорят, "худой мир лучше доброй ссоры"? Только вот в семейных отношениях эту пословицу применять нельзя. Если только один из супругов воспринимает эту мысль адекватно.
И в пищевых привычках я всегда придерживалась только папиных интересов. Готовила только то, что нравилось ему. Для себя же готовить не будешь? Всегда все самое лучшее, вкусненькое, доставалось ему. Предположим, если ему что-то нравилось, на пример, тортик или бананы, мороженное, значит, я сразу же убеждала себя в том, что мне это не надо, не нравится. И целиком отдавала ему. И лекарства во время болезни ему в первую очередь. И вкусняшки во время праздника. И все остальное в обыденной жизни. В первую очередь исполнялись его интересы, его прихоти. Вообще, на основе моей жизни можно писать психологический трактат "Как не нужно себя вести в семейной жизни", или " Как не стоит жить".
6. Мелочи, которые составляют всю нашу жизнь.
Мелочь, конечно, но из мелочей состоит вся наша жизнь. Большие дела и события редко бывают. В основном, мелочь. Бытовуха. Да стоит ли об этом? Я думаю, уже даже и вспоминать об этом не стоит. Это же очевидно!
Когда человек оценивает свою жизнь, как неудачно прожитую, он рассматривает только то, о чем он знает наверняка. Что он, действительно, пережил, что с ним реально происходило. А вот те варианты возможных жизненных событий и ситуации, которые ему не довелось пережить, но о которых он постоянно мечтает, сравнивая с ... , как ему кажется, неудачным прошедшим вариантом собственного бытия, вот они-то и представляются ему более привлекательными. Удачными. Счастливыми.
Но это же не так. Этого никто не знает. Что было бы с нами, если бы мы выбрали другой путь. Что было бы со мной, если бы я выбрала другую жизнь? Другого мужа? Другую профессию? Другое место жительства? Была бы я счастливее? Вряд ли. Все свои беды, проблемы, программу своей жизни мы носим внутри себя, - бабулька вздохнула, тихонько улыбаясь, невидящими глазами провожая мелькающие за окном пейзажи.
- Вот и программа моей жизни находится внутри меня. Если бы рядом со мной были другие люди, другой муж, свекровь, свекор, не думаю, что я была бы счастливее. Я бы все равно испортила ВСЕ своим неправильным лакейским отношением к людям и жизни. Потому что всегда подсознательно чувствовала себя, как жертва перед своим мучителем. И со всеми окружающими, не важно, близкими или малознакомыми, лебезила, угождала, пытаясь заранее задобрить мучителей. Предвосхитить их желания.
Вот, когда такое отношение продолжается длительный период времени, то даже нормальные люди начинают вести себя, как мучители. Не уважать, презирать такого психически сломанного человека, не учитывать его интересы, мнение, его присутствие. Подобный человек, как бы, перестает существовать в их жизни. Как личность. Как отдельное существо.
Дочь печально вздохнула, кивнула с пониманием. Исповедь матери оказалась очень горькой и тяжкой для ее осознания.
...
Обратная дорога была долгой. Поселки и деревни мелькали за окном. Старушка тихо посапывала на пассажирском сидении, кивая во все стороны ярко малиновой головой. Эта обратная дорога уже не имела для нее никакого значения, начиная с того момента, как выехали на асфальтовое покрытие. Программу своей жизни она уже выполнила. До дома оставалось часов десять пути, не больше.
7. Выполнение данного слова. Конец земного пути.
На следующий год, в период цветения багульника, дети приехали на перевал Кемы одни. В руках дочь держала небольшую керамическую вазу.
Она вышла из машины, поднялась на каменный серый стол, огляделась вокруг. Река, приветствуя, весело поблескивала далеко внизу в лучах яркого полуденного солнца. Сопки зелеными стенами стояли по краям огромной долины. Мохнатые верхушки сосенок и елок приглашающе пришепетывали под легким дуновением весеннего теплого ветерка.
Дочь открыла вазу и широким жестом медленно высыпала содержимое с высокого каменистого откоса. Туда. Вниз. К реке. Спустилась с высокого каменного стола, осторожно переступая по скалистой осыпи, присела на корточки и закопала в каменной крошке керамическую вазу. Встала, глубоко вздохнула, с трудом забралась обратно на высокий серый стол, раскинула руки широко в стороны, обернулась вокруг своей оси и окинула печальным взглядом огромную долину каменной реки.
- Ну, вот ты и дома, мамочка! - прошептала она, уже не пряча, не смахивая слез, покатившихся из глаз. - Ты вместе с Кемой! Кема вместе с тобой!
На Кемовском перевале, на огромный корявый старый кедрач, вдруг, откуда ни возьмись, прилетела большая белая птица, бесшумно уселась на обломанный сук, похлопывая огромными крылами, и, слегка наклонив голову на длинной шее, покачивая белым хохолком, с любопытством следила за людьми черным блестящим глазом, внимая негромкой мелодии, льющейся из динамика автомобиля, рассказывающей совсем о другой жизни. Совсем о других неведомых странах.
Продолжение следует ...
