При увольнении с автомойки я впервые воспользовался своим приправительственным статусом, и под гербовой печатью (автобазы правительства) легла третья запись в моей «трудовой книжке»: «В период с 1990 по 1997... проходил обучение...».
Бонусом мне стали +7 к трудовому стажу вместо трёх положенных лет обучения!
Семь лет, сложенных дипломом*.
* Диплом (франц. diplôme, от др.-греч. δίπλωμα — сложенный вдвое лист бумаги).
Первые дни сентября, самое начало первого курса, мы стоим на плацу во дворе, как солдаты, рассчитываемся на «первый-второй» напротив футбольных ворот. Всего через три года почти все окажутся в армии, призывники первой чеченской, кто-то останется там навсегда.
— Команды надо выполнять громче и чётче!!! — орёт на нас военрук.
А над нами кружат в синеве первые осенние листья. Полёт их недолгий, чуть покружив над головами, они почти сразу ложатся на футбольное поле, редкие всё же долетают через рваную сетку ворот до старого кладбища рядом.
А пока мы стоим на футбольном поле, как на плацу, нас, 15-летних мальчишек, выстроил по росту во дворе военрук и звучной командой попросил рассчитаться на первый-второй, я был первый, но с первого раза ему всё не понравилось.
— Бойцы, команды нужно отдавать громко и чётко! Ещё раз! Равняйсь! Смирно! На первый-второй рассчитайсь!!!
— Первый!
— Второй! ...
Когда очередь дошла до меня, я, повернув голову в сторону соседа, рявкнул своё «Первый!!!» с такой яростью и силой, что оглушенного «Второго» моей взрывной волной отбросило в сторону, весь строй тут же развалился от хохота, а я продолжал стоять, вытянувшись по стойке смирно, с пунцовым от внимания лицом.
— Фамилия?! — прорычал военрук.
— Беликов.
— Где кабинет директора знаешь?! Шагай к нему и скажи, что ты здесь больше не учишься!!!!
И это всего во второй наш учебный день.
Мы в начале нашего первого сентября в новом месте, учёба расставила нас, всех незнакомых, по алфавиту. За школьные годы я привык к такой раскладке и заранее сел за вторую парту.
По алфавиту же сложилась моя дружба, мы с соседом оба были на «Б» и вначале делили с ним парту, конспекты, дерзанья и бутерброды, а позже радости и невзгоды пополам.
Вместе с ним, мы часто представляли угрозу и проходили по всем делам под двойной фамилией (как Ильф и Петров или Степанов-Скворцов, а кто из них кто, да фиг его знает).
Я думаю, что и отчислили нас потом двоих сразу, чтобы случайно не ошибиться.
Мы шли по всем спискам друг за дружкой, сдружились настолько, что стали неразлучны и часто друг за друга стояли горой.
Я не смогу перечислить всех случаев, когда он вытаскивал меня из разных передряг, спасал, помогал, это была настоящая дружба навеки (перечёркнуто в какой-то момент).
... Третий курс, уже без нас, почти без Б...))). Мы с Б... рабочие и больше не студенты, но тот вечер совпал с дискотекой, и мы к ним пришли танцевать. Нас с Б... с утрат кружило в танце, но нам было нужно ещё! Всех плясок не помню, конечно, но под последний «белый» мы уже вышли в ночь...
Тут друга надо вынести отдельно. Кратко. Мы на первом курсе, приоритет старослужащих соблюдался, как во всех учебных и исправительных заведениях того времени, так и тут. И тут он (моё второе Б...) опаздывает на лекцию, спешит и, протискиваясь у входа через группу третьекурсников, раскидывает их в стороны, они его останавливают, особенно один из них, потирая отбитое плечо, просит Б... задержаться и извиниться.
— Ну а ты?! — шёпотом на лекции спрашиваю немного опоздавшего и севшего со мной за парту товарища.
— Потом дорасскажу. Дай послушать лекцию, я на неё спешил так-то.
— Бл... не тяни!
— А что я?! Давай, говорю, по-быстрому сейчас перемахнёмся тут за углом, а то я на пару опаздываю!!! ))))
Тут его прерывает голос преподавателя: — Б..., встань и выйди из аудитории, не мешай заниматься Беликову! ))))
Вернёмся к вечеру.) Под «белый танец» я увёл своего потерянного в какой-то момент друга, нас просто выдохнуло оттуда в свежую ночь, и цепочкой следов неровных мы устало брели в ней. Шли в сторону заснеженной и безлюдной трамвайной остановки, я остановился прикурить, и, видимо, вспышка моей зажигалки привлекла к нам внимание, но, скорее, нас ждали. Плотной какой-то массой в моих уставших глазах несколько тёмных силуэтов двинулись в нашу сторону.
— Ху... смотрите, б...?! — голос моего друга предвосхитил их любопытство. Когда я смог открыть глаза и подняться с земли, тело друга лежало недалеко от меня в потемневшем местами снеге. Я поднял его, и мы продолжили путь к остановке. В трамвае после нас остались снежинки, летящие от разбитого окна и тут же тающие в небольших лужицах крови, клятвы Б... о мести и моё нежелание ехать домой, я не хотел расстраивать собой мать. Мы купили, допустим, воды и пошли к нему смывать кровь.
С местью не задалось с самого начала, мы не помнили лиц нападавших, а наши однокурсники и друзья вряд ли могли нам помочь, они же тогда просто прошли мимо и ничего не видели.)))
Я пытался понять произошедшее через связи с однокурсницами и не смог!)
Присутствующие на том вечере через одного бравировали расправой над нами, мне было невероятно сложно из них выбрать!)
С девчонками всегда было проще!)
Второй курс открыл совершенно новые горизонты знаний, но были они уже с жёсткой прицепкой к автотранспорту, его устройству и всевозможным манипуляциям с ним.
Организация перевозок и управление движением на транспорте...
Я всё понял ещё в начале курса и примерно в этом месте поставил точку на учёбе.
Конец второго курса, кабинет инспектора по делам молодёжи, была там такая должность.
— Опять Беликов?! Что на этот раз?!
— Я только стенки в коридоре покрасил, а он, он... Трясущимися губами завхоз захлёбывался от ярости.
— Беликов, садись, пиши объяснительную, писать-то ты умеешь?!
Объяснительная: «Я, Беликов АС, в силу своих уличных привычек и недополученного должным образом воспитания затушил окурок о стену...»
Чтобы вернуть интерес к учёбе, тебе нужно просто влюбиться! — по-матерински чутко обозначили мне путь в библиотеке. В тот день я скрывался от занятий в читальном зале, заслонившись книжкой от лекций.
Так получилось два курса.
Между первым и вторым запомнился групповой тур с палатками.
Цой с электричкой и пачка сигарет с восьмиклассницей... Ночь в памяти затёрта. Помню, как, шатаясь от усталости, расставляли с другом свою «брезентовую» на поле, а утром я проснулся со странным (новым) чувством в чужой палатке, трое в ней уже не спали, двоих отметаем сразу, я и так с ними не особо дружил, а с первой я дружу до сих пор.)
Курс второй дался с боем, на фоне моего безразличия за меня бились другие.
Ходили за меня просить учителей, я не ходил, знал уже, чем всё это закончится.
— Беликов, — спрашивал, к примеру, один из педагогов, — мне сказали, что тебя отчислят без моего зачёта?
— Я думаю, так и будет.
— Тройки хватит?
— Я четвёрку вообще-то хотел.
— Не наглей, давай зачётку.
Я жил уже совсем другим, другие заботы о жизни вытеснили образование из неё, но по инерции я продолжал приходить на лекции, правда, всё реже и реже получалось.
— Беликов!!! Отсядь от этой девушки за парту к своему другу!!! — возмущённо предлагал мне другой педагог в самом начале лекции.
— Что опять?
— Посмотри на неё и посмотри на себя, что ты можешь ей предложить? На трамвайчике покататься?))))) — ехидничал он.
— Разрешите, я выйду!
Я шёл в пивную стекляшку напротив и через мутное стекло ждал окончания занятий, чтобы встретить её на трамвайной остановке, как мы и договаривались.
На третьем курсе я, уже отчисленный, бывал редко, заезжал лишь по личным делам, забывал пару раз ключи от нашей с ней квартиры и один раз приезжал потанцевать) И уже из дома я невольно следил за успеваемостью своих одногруппников.
Их выпускали из техникума на полгода раньше положенного, спешили выдать поскорее водительские права со вложенными повестками.
И раскинули студентов по частям.
Я увернулся, как-нибудь расскажу.
Года через два я восстановился на заочном отделении и со второй попытки доучился, а первая моя осталась воспоминаниями о ней.
На фото меня, к сожалению, среди всех нет, фотограф в тот день заставил себя долго ждать, а я не стал, ушёл с одногруппницей в соседнюю пивную. Так её тоже не стало на этой фотографии.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.