Однажды мне приснился поцелуй, которого еще не было. Мне приснился угол наклона наших голов, прикосновение моих пальцев к ее уху, точное давление на губы, вызванное этим выражением доверия и нежности.
Фрейд, который положил начало изучению сновидений в 1899 году, отмахнулся бы от этого как от простого бессознательного желания. Но то, что мы с тех пор узнали о психике — в частности, о богатом сновидениями состоянии быстрого сна, или REM, неизвестном во времена Фрейда, — предполагает другую возможность адаптивной функции этих параллельных жизней в ночное время.
Однажды холодным утром, вскоре после сна о поцелуе, я наблюдал, как молодая цапля спит на ветке в парке, склонив голову на грудь, и поймал себя на мысли, снятся ли птицам сны.
Признание того, что животные, видят сны, восходит, по крайней мере, ко временам Аристотеля, который наблюдал лай спящей собаки и считал это недвусмысленным свидетельством психической жизни. Но к тому времени, когда Декарт стал катализатором Просвещения в 17 веке, он низвел других животных до примитивных существ, запятнав многовековую науку предположением, что все, что непохоже на нас, по своей сути неполноценно.
В 19 веке, когда немецкий натуралист Людвиг Эдингер провел первые анатомические исследования мозга птиц и обнаружил отсутствие неокортекса —внешнего слоя мозга, ответственного за сложное познание и творческое решение проблем, - он отмахнулся от птиц. Эта точка зрения была подкреплена в 20 веке Скиннером Б. Ф. и его голубями, в сторону бихевиоризма — школы мысли, которая рассматривала поведение как механизм стимулов и реакций, управляемых рефлексами, без учета внутренних психических состояний и эмоциональных реакций.
В 1861 году, всего через два года после публикации Дарвином “О происхождении видов”, в Германии была обнаружена окаменелость, которая имеет признаки как рептилии (хвост и челюсти), так и птицы (крылья и поперечные дужки), что привело к открытию того, что птицы произошли от динозавров. С тех пор мы узнали, что, хотя у птиц и людей не было общего предка более 300 миллионов лет назад, мозг птицы гораздо больше похож на наш, чем на мозг рептилии. Плотность нейронов в их переднем мозге — области, отвечающей за планирование, сенсорную обработку и эмоциональные реакции от которой в значительной степени зависит фаза быстрого сна, — сравнима с таковой у приматов. На клеточном уровне мозг певчей птицы имеет структуру, сходный с неокортексом млекопитающих по функциям, но не по форме.
Тем не менее, птичий мозг иной. Он способен на невообразимые для нас подвиги, особенно во время сна: многие птицы спят с одним открытым глазом даже во время полета. Мигрирующие виды, которые преодолевают огромные расстояния ночью, такие как полосатохвостый годвит, который преодолевает 7000 миль между Аляской и Новой Зеландией за восемь дней непрерывного полета, погружаются в однополушарный сон, стирая грань между нашими стандартными категориями сна и бодрствования.
Но в то время как сон - это внешне наблюдаемое физическое поведение. Сновидения — это невидимый внутренний опыт, такой же таинственный, как любовь, - тайна, к которой наука применила технологию визуализации мозга, чтобы осветить внутренний ландшафт разума спящей птицы.
Исследование зябликов —выявило, что определенные ноты мелодий, исполняемых ими днем, передаются нейронам, активирующимся в переднем мозге. Затем, во время быстрого сна, нейроны активизировались в аналогичном порядке: птицы, казалось, репетировали песни в своих снах.
Исследование голубей показало, что области мозга, отвечающие за визуальную обработку и пространственную навигацию, были активны во время быстрого сна, как и области, ответственные за движение крыльев, даже несмотря на то, что птицы были погружены в сон: казалось, что им снился полет. Миндалевидное тело - группа ядер, ответственных за регуляцию эмоций, — также было активным во время быстрого сна, намекая на сны, пронизанные чувствами. Моей ночной цапле, вероятно, тоже снился сон — свернутая шея является классическим признаком потери мышечного тонуса, характерного для быстрого состояния сна.
Но самый навязчивый вывод из исследования птичьего сна заключается в том, что если бы у птиц не было снов, то мы бы тоже остались бы без снов. Нет цапли - нет поцелуя.
Существуют две основные группы ныне живущих птиц: нелетающие палеогнаты, включающая страуса и киви, которые сохранили определенные черты предков рептилий, и неогнаты, включающие всех остальных птиц. Исследования ЭЭГ спящих страусов выявили REM-подобную активность в стволе головного мозга — более древней части мозга, — в то время как у современных птиц, как и у млекопитающих, эта REM-подобная активность происходит в основном в переднем мозге.
Исследования быстрых снов у яйцекладущих млекопитающих, таких как утконос и ехидна, эволюционное звено между нами и птицами, — также выявляют REM-подобную активность в стволе головного мозга, предполагая, что именно там рождалась фаза быстрого сна, прежде чем оно медленно мигрировало в передний мозг.
Если это так, то мозг птицы может быть местом, где эволюция создала сны — той тайной комнатой, примыкающей к нашему бодрствующему сознанию, где мы продолжаем работать над проблемами, занимающими наши дни. Дмитрий Менделеев, после долгих и упорных размышлений над расположением атомных весов в бодрствующем состоянии, пришел к своей периодической таблице во сне. “Все элементы встали на свои места, как и требовалось”, - записал он в своем дневнике. “Проснувшись, я сразу же записал это на листе бумаги”. Стефан Александер, космолог, ныне работающий в Университете Брауна, во сне пришел к новаторскому пониманию роли симметрии в космической инфляции, которое принесло ему национальную премию Американского физического общества. Для Эйнштейна центральное открытие теории относительности так же сформировалось во сне, в котором коровы одновременно подпрыгивали и двигались волнообразно.
Исследования показали, что люди, выполняющие двигательные задачи, “практикуют” их во сне, а затем лучше выполняют их во время бодрствования. Это направление исследований также показало, как мысленная визуализация помогает спортсменам улучшить свои результаты. Рената Адлер затрагивает этот вопрос в своем романе “Скоростной катер”: “Это был сон, - пишет она, - но я нахожу, что многие из самых важных вещей были усвоены во сне. Речь, теннис, музыка, лыжи, манеры, любовь — вы пробуете их наяву и, возможно, отказываетесь от прыжка. Вы уловили их ритм раз и навсегда, ночью, во сне.”
Вероятно, что в фазе быстрого сна, в этом сумраке между бодрствующим сознанием и бессознательным, мы претворяем возможное в реальное. Возможно, поцелуй в моем сне был не ночной фантазией, а, подобно мечтам цапли о полете, воплощением возможностей.
