- Не стоит поднимать тост за здоровье — на «Титанике» плыли здоровые. Не станем чокаться за счастье — на «Титанике» плыли счастливые. Не будем желать друг другу богатства — на «Титанике» плыли богатые. Глупо пить за молодость — на «Титанике» плыли молодые… Выпьем же за то, чтобы нас всегда ждала удача!
Две крысы, я и Дора, сидели и встречали Новый Год. Это был наш год, который, по гороскопу, сулил богатство, признание и успех во всех начинаниях. Два крысёнка под окном пили поздно вечерком.
***
Я выбирала в канцтоварах пишущий стержень. То бумагу царапает и рвёт, то пишет бледно, прерывисто, точкой-тире, азбука Морзе какая-то.
За мной возвышалась дама гренадерского роста, в зелёных, как у Дракулы, очках, в толстом, замысловато повязанном палантине, который переливался всеми цветами радуги.
- Разрешите? - басом вмешалась дама. - Обычно человек расписывает ручку каким-то одним словом, машинально, автоматически. Вот вы как расписываете, не могу разобрать?
А я и внимания не обращала. В юности, помню, проверяла ручку словом «Песня». С заглавной буквы, с эдакой игривой завитушкой в начале, а в конце пускала лихой «директорский» хвост на половину страницы.
Мы обе склонились над исчирканным листом. «Кошка», «кошка», «кошка». И везде слово уныло загибается вниз.
- Надо же, - заинтересовалась я. - А что это значит?
- А вы ко мне загляните - расскажу, что это значит.
Мне немедленно была врученавизитка, щедро украшенная виньетками и вензелями.
«Ведунья в шестом поколении, непревзойдённая целительница и ворожея ДОРИАНА. Обращаться по чётным дням, с 10 до 21.00».
По паспорту она была Дора, в нечётные дни сидела контролёром-кассиром в «Ашане».
Клиент на дом к Доре не то чтобы валом валил, но на хлеб с маслом хватало. Зато, без спешки и суеты, Дора погружалась в проблему, с готовностью подставляла плечо для слёз и себя самоё — как урну для душевных излияний.
***
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №1.
«Увидела вывеску на их магазине — буквы как живые перед глазами запрыгали. Друг за дружкой гоняются, пищат, в чехарду играют, как чертенята.
- Нет, нет, - говорю, - поменяйте название. Не приведёт вывеска к добру.
Бизнесмены, муж и жена, приходили раскинуть карты на успех, на на меня как на дурочку посмотрели и у виска пальцем покрутили. Сеть магазинов у них называлась «ТРИ «Я». По аналогии со словом «семья»: «СЕМЬ Я». А их и было трое: он, она и дочка. Бизнес у них шёл не ахти, и дома всё ссоры да раздоры.
- Меняйте, - настаиваю, - меняйте без промедления. Назовите магазины по-другому.
- Может, магазин «Незабудка»? - съехидничал хозяин. - Или уж сразу: «Голубой Дунай?»
Кто из советского времени — помнит: тогда так называлась каждая забегаловка. Бизнесмены переглянулись и ушли с недовольной гримасой. За приём-то я вперёд беру. Время идёт, торговля у них выправилась, выручка растёт, сеть расширяется.
И проносятся они мимо в новенькой японской машине и, как бы нечаянно, окатывают меня из лужи. Мол, привет, тётя Дора. Где мы, а где ты: забрызганная, грязная, лживая гадалка. И репутацию мою усиленно подмачивают, антирекламу по городу делают.
А через месяц в газете некролог: дочка и жена попали в аварию. Было «ТРИ «Я» - осталось одно несчастное «Я». Вот так. Не нам решать, больно загордились. Человек предполагает, а Бог располагает. Не зря буковки сатанински прыгали, рожицы корчили...»
***
Вкус у Доры начисто отсутствовал — в этом я убедилась, впервые посетив её типовую квартирку на пятом этаже «хрущёвки». Она набила её всем, чем, на её взгляд, должен быть обставлен кабинет ведуньи, разве что клетки с попугаем в пыльных зарослях фикусов не хватало.
Я, как дизайнер, сразу распорядилась: лишнее - вон. Никакой мебели. Стены — зелёные, травяные. На пол накинуть цельный кусок фатина фисташкового цвета, чтобы покрывал стол и кресла. Зелёная лампа, мягкий полумрак. Ощущение, что входишь в изумрудную полупрозрачную, как драгоценный камень, пещеру. А самой Доре снять килограммы бижутерии и этот, чёрт возьми, переливающийся, как лужа нефти, толстый палантин-хламиду.
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №2.
Вкус прививают матери. Дорина мать считала: нарядно — это из ряда вон, вырви глаз, пёстро и блестяще. А поверх, панически боясь гриппов и ангин, кутала дочку в тёплые старушечьи кофты.
И что вы думаете? До выпускного в Дориной школе не дожили две одноклассницы. Обе трагедии разыгрались на её, Дориных глазах. Какая взаимосвязь? А вы послушайте.
Шли она с танцев с подружкой. Кружилась под фонарями, подпрыгивала, вальсировала с воображаемым партнёром. Подружка всю дорогу возмущалась, выговаривала:
- Со стыда сгорала рядом стоять, ты прямо люминесцировала. Тебя в твоём кислотном платье можно в обочину воткнуть, вместо дорожного знака!
Встречный автомобиль, вильнув, объехала Дору в наряде, который сверкнул в свете фар как дискотечный шар, как ёлочная игрушка, и… На полном ходу смял незаметную подружку в её стильном, элегантном дорогом тёмненьком платьице. Оно совершенно растворилось в июньских сумерках, когда все кошки серы.
В другой раз на улице же к Доре с подружкой начал клеиться плюгавенький хулиган. Девчонки скривилась как при виде какашки, ускорили шаг.
У хулигана оказалась болезненная мужская самооценка. Как пишут в дамских романах: в свете луны блеснула узкая холодная сталь… Лезвие раскромсало вдоль и поперёк подружку в её тонком, модном облегающем плащике. И застряло, и лишь оцарапало и слегка прокололо Доре бок, запутавшись в добротном, старомодном ватном пальто, в многослойных шерстяных, двойной вязки, кофтах. Как было написано в полицейском отчёте: повреждены кожные покровы, жизненно важные органы не задеты.
Вот вам и старушечьи, спасшие жизнь кофты.
***
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №3.
«Зачем нынешней торговле выбрасывать продукты на помойку, когда для этого имеется общепит? Просрочка, картошка с зеленью, гнилой лук — всё к нам. Срежешь плесень — и в котёл. Котлеты жарим, годами не меняя масла. Оно уж в сковородах как смола, густое и чёрное. Тогда мы его… Не, не выкидываем. Зачем добру пропадать? Как приправу добавляем в суп или вместо соуса — в гарнир.
Это в кафе, что же говорить о студенческих столовках? Химичишь у плиты и плачешь: «Ведь это ж тоже чьи-то дети, дети!» Утрёшь слезу — и дальше крошишь в салат прошлогоднюю колбасу».
Это повариха со мной разоткровенничалась. Я её предупредила:
- В вас зреет нехорошее.
Та хмыкнула:
- Угрызения совести, что ли? Так я в церковь хожу. Пост блюду, батюшке исповедаюсь. Он спросит: «Каешься ли?» - «Каюсь, отец, ой как каюсь». - «Ну поди, не греши больше».
- Бог… Что бог. Не Роспотребнадзор, не оштрафует, - а сама хохочет: весёлая, здоровая, кровь с молоком.
- Ох, смотрите, - говорю. - Придёт расплата, возмездие, откуда не ждёте. Гнездится в вас нехорошее, вылупляются змеёныши, ползут по всему телу.
А это метастазы были. Ну, УЗИ, МРТ, консилиумы. А что консилиумы — четвёртая стадия...»
***
Я заметила: Дора не пользуется общественным транспортом. И от такси держится на пушечный выстрел.
- Нет, нет, - говорит, - пешком — оно здоровее.
От проезжей части держится подальше, жмётся к стеночке, нарушая правосторонние пешеходные потоки.
Оказывается, непревзойдённые кудесницы и провидицы тоже плачут. Горе-печальявилось моей подруге на улице в виде нетрезвой старухи, с седыми косицами в девчачьих бантиках, в длинной до пят, солдатской шинели, подвязанной банным пояском. Типичная городская сумасшедшая.
- Предупреждён — значит вооружён! - каркнула она Доре в ухо. - Предупреждаю, женщина: ты умрёшь как Айседора Дункан!
Перед Дориным носом закачался крючковатый запачканный палец.
«Кошмар, - подумала Дора. - Оптимизация коснулась душевных лечебниц, и психи беспрепятственно гуляют по городу».
Она кое-как отбилась от цепких нечистых лапок, а сумасшедшая вещала вслед, так что прохожие оглядывались:
- Пр-редупреждаю! Как Айседора Дункан!
- И ты, - спросила я, - расчудесная, потомственная и прочая, и прочая, поверила чокнутой старухе и теперь шарахаешься от всех авто?
Мы уже тогда были на «ты». Дора вздохнула:
- Знаешь, мы, ясновидящие, страшно суеверные. Да и бережёного бог бережёт.
***
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №4.
«К нам в «Ашан» девчонка устроилась. Понадобилась ей фотка для бейджика. Она возьми и вырежи голову из старой фотографии.
Пошли мы к ней как-то коллективом на днюху. Я пить не люблю, она мне и сунула полистать альбом, чтобы я не скучала. Меня прямо холодным потом прошибло.
- Зачем?! - с ужасом указываю на снимок безголового туловища. - Зачем ты это сделала?
- А что такого? Многие на документы так делают.
- Многие, может, и делают, а тебе не следовало. Не медля приклей обратно!
- Ещё чего! - именинница захлопнула альбом, надулась.
И однажды на работе у всех пикают телефоны: оранжевый уровень опасности. МЧС ошиблось: красный уровень, настоящий ураган. С громадного рекламного щита оторвался плохо прикреплённый лист и, как бритвой, полоснул по шейке нашей девушки. Бедняжка бежала со смены...»
***
Я не вижу выражения Дориных глаз, когда она невозмутимо рассказывает свои жуткие истории. У неё стеклянный протез, поэтому она носит то дымчато-зелёные, то небесно-голубые большие очки, делающие её похожей на стрекозу.
Возможно, дар в ней открылся, когда чиркнула белая молния в глазах, дикая боль пронзила до самого темечка.
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №5.
- Двенадцать лет мне было. Помогала маме, крутила в комбайне баклажаны для икры. Буквально на секунду заглянула в окошко для загрузки… Вот никогда не заглядывала, привычки такой не было. Крутится себе и крутится. А тут будто кто толкнул: загляни.
В момент, когда Дора приникла любопытным глазом к отверстию, треснула втулка. Центробежная сила швырнула кусочек железа, он отлетел от стенки и пулей выскочил в отверстие…
И - в глаз. Ни секундой раньше, ни секундой позже.
Эта мистическая составляющая сильно заинтересовал Дору. Она бы могла озлобиться, стать изгоем в классе, угрюмым затравленным зверьком. Но она не обращала внимания на кличек, вроде «циклопа» и «Кутузова». Ей было не до того.
Она вся ушла в мучительное разгадывание, в поиск логики, причинности. Дети быстро соскучились и отстали, и она даже вынимала протез и давала им на переменках подержать стеклянный бело-голубой шарик...
С той поры, как Пастернаку,во всём ей хочется дойти до самой сути: в работе, в поисках путей, в сердечной смуте. Дора точно стала прислушиваться и оглядываться, ища ключ к некой пространственно-временной модели,системе вероятностей. А жизнь услужливо подбрасывала новые случаи…
- Не верю я в эту чепуху, - отбивалась я.
Тогда мы были едва знакомы, и я подозревала, что ясновидица грубо меня вербует. А я терпеть не могу над собой насилия. Дора протягивала розовые, как молочные поросята, руки, умоляла выслушать, подтвердить или опровергнуть...
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №6.
...Сельская дорога, которую трудно назвать оживлённой. Если в день проедет от силы десяток машин — уже достижение. Так, шмыгнёт популярный у сельчан «жигуль» или «Лада Калина».
А в посёлке асфальтируется центральная площадь, прибыл каток. Многотонная машина сделала своё дело, взгромоздилась на эвакуатор — и в путь. Дорога, как всегда, пуста. Только на подъёме в гору сзади пристраивается переполненный ПАЗик: сельские студенты едут с выходных в город. Писк, визг, хохот, сидят втроём на коленках, висят друг у дружке на головах.
То ли каток не стоял на тормозе, то ли был плохо закреплён — но махина сползает с платформы и не спеша утюжит автобус и всё, что в нём находится. Автобус превращается в сплюснутую в диск банку консервов. Консервов из мальчишек и девчат, из сумок с домашней снедью, любовно собранной родителям...
- Разгильдяйство! - Вообще-то я произношу другое, не цензурное слово, представив это…
- Разгильдяйство? А как тебе...- и Дора рассказывает следующую леденящую историю.
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №7.
Снова сельская дорога, по ней едет трактор, сзади прицеп- вилы. Ими копнят стога, подцепляют пласты навоза. Железным конём управляет тракторист: пьяный вдрызг, в дугу, в зюзю, в дымину, в хлам. Невменяемый настолько, что, сворачивая на просёлок, вместо того чтобы включить поворотник - выбрасывает вилы.
В этот момент — внимание! - трактор обгоняет легковушка. Ржавые полутораметровые зубья протыкают машину, как наточенная вилка — чайную фольгу. На «вилку» насажены водитель и пассажирка с младенцем на руках.
- Пьянство и разгильдяйство, - укрепляюсь я в своей мысли.
- Да, но гаишники обнаружили из свежих только два колёсных следа: трактора и легковушки. Полдня никто по той дороге не проезжал. Это не случайность. Дьявол (или Бог — ведь он вершит судьбами) ждал именно этого часа, этой минуты… Зачем?!
- Или вот ещё случай, - торопится Дора, пока я не удрала. (Господи, да сколько же у неё в запасе ужастиков?).
ИСТОРИЯ ОТ ДОРЫ №8.
Прекрасный семьянин, поэт, хирург, с женой выезжают на лыжную прогулку в зимний лес. Машину оставляют на обочине. Всласть используют законный выходной: фотографируют зимние пейзажи, катаются с горы, жарят на костре сосиски, пьют травяной чай из термоса, дышат кислородом.
Возвращаются, румяные, муж укладывает лыжи в багажник. Для этого требуется полминуты. Именно в эти полминуты, как чёрт из табакерки, выскакивает иномарка пьяного в дупель полицейского. И впечатывает в багажник замечательного человека, поэта, хирурга. Отца, дедушку, мужа…
Наказали его символически, но это уже не в тему. Речь о том, что в сутках 24 часа, 1440 минут и 86400 секунд! - волнуется Дора. - Но наезд случился именно в эти полминуты, как на заказ. Чей заказ? Кто решил, что именно в этот миг должна оборваться цветущая жизнь?!
Отчего погибший поставил автомобиль ровно в этом месте - ни ни метром вперёд, ни метром назад? А почему водитель не справился с управлением именно на этом отрезке? Крутани он руль метром раньше или метром позже — человек был бы жив.
Кто наверху давно и вдумчиво расчертил схему, с каким намерением поставил стрелку на роковое деление? Кто решил, что пришло время совпасть обстоятельствам места, времени и действия?
Я знаю: все эти случаи абсолютно реальны. Все давно забыли о них, и только Дора озаботилась и потеряла покой, и ночами встаёт и, большая, пышная, серебряная от лунного света, замирает у окошка и думает, думает...
***
- Господи, снова она! Сумасшедшая старуха!
- Где, где? - завертела я головой.
- Да вот же, ай, тычет когтями прямо в меня, старая ворона! Слышишь?! «Женщина, ты умрёшь как Айседора Дункан!»
Очень актуально, учитывая, что в данный момент мы находимся на третьем этаже оживлённого торгового центра. Я оглядываюсь: правда, в отдалении топчется старуха, на ней шинель до пола, подпоясанная банным пояском.
Дора тащит меня прочь, гневно закидывает за плечо растрёпанный палантин…
Мы спускаемся.
Я даже не поняла, в какой момент её начало пригибать к резиновой бесшумной ступени эскалатора, заставляя сначала присесть на корточки, затем забиться, пытаясь сорвать неумолимо затягивающуюся удавку из длинной кисти.
- Остановите лестницу! Женщину замотало!
Эскалатор не сразу дёрнулся и замер. Зевак отгоняли, какие-то люди делали Доре искусственное дыхание...
- Поздно! - захрипел старческий голос над моим ухом. Старуха, путаясь в складках шинели, спешила прочь.
Потом, когда просматривали записи камер, ни на одной не обнаружилось подозрительной старухи.
Только высоко вверху на балке сидела пыльная ворона, но они сюда иногда залетают через дырявые вентиляционные трубы. Голуби, воробьи, синицы прячутся от мороза, гадят на сияющий пол и на головы посетителей…
***
Дора по-прежнему сидит на кассе в «Ашане» и в свободное от работы время работает ясновидящей.
Вместо палантина носит свитер с глухим воротником. Под ним прячется впившаяся в молочную шею узенькая бархотка странгуляционной бороздки.
Кто-то наверху решил: рано. Не пришли ещё обстоятельства места, времени и действия. И дай бог, чтобы как можно дольше не приходили.