"Уже дома Иван опустился на диван, отставив в сторону костыли, и посмотрел на Зину, уронившую голову на сложенные на столе руки. Сейчас, дома, всегда сильная Зина, позволила себе заплакать, жалея, что не может она сама спасти и уберечь дочь, внучку и Андрея.
- Не плачь, милая. Давай лучше подумаем…Все вспомним…Весь рассказ Тани, и все, что случилось в день ее приезда. Может, мы что-то упускаем? Что-то незначительное, но очень важное?"
Переулок Сиреневый.
Зину буквально трясло после разговора с Кулёмой. Она готова была разорвать на части эту болтливую сороку!
Господи! Как плохо! Как плохо, что Кулёма первой увидела Лилию, и показала ей письмо Ирины!
Если бы Зина его увидела первой, уж она бы даже денег не пожалела, лишь бы выпросить у Акулины обещание молчать о местонахождении дочери и внучки! А теперь что делать, Зина даже не представляла, и поэтому произнесла эти слова, почти без надежды в душе:
- Надо нам с тобой пойти и поговорить с Лилией. Может быть, мы сможем уговорить ее не сообщать Эдуарду адрес Андрея?
Иван, неспешно и плавно качнув головой, ответил:
- Давай сходим. Не думаю, конечно, что она промолчит, и не скажет сыну о местонахождении Тани, но может быть, мы выиграем время, и узнаем еще что-нибудь важное из ее слов.
***
Не собираясь, в чем была одета (домашний халат), лишь взяв маленького сына Сережу за руку, Зина вышла со двора, и сразу же направилась к дому Лилии. Рядом с ними, опираясь на костыли, шагал Иван.
Но, оказалось, что Лилии нет дома. Иван и Зина вернулись к себе домой, подождали еще час, и вновь отправились к матери Эдуарда.
***
На этот раз женщина уже была дома, но в комнаты приглашать родственников не стала. Разговор сватов состоялся у калитки.
На просьбу Зины не сообщать адрес Тани Эдуарду, Лилия ответила:
- Я УЖЕ, только что, была на почте, и отправила сыну телеграмму. Почему у тебя такая просьба ко мне, я не понимаю, Зина? Таня же его ЖЕНА. Это раз. А во-вторых, мой сын долго искал ее и дочь, и волновался! Я даже к вам приходила по его просьбе, но вы, почему-то, скрыли ее местоположение от нас.
Лилия была возмущена и обижена, и смотрела сейчас на Зину и Ивана смело, с гневно оскорбленным огнем в глазах.
- Да что ты говоришь! «Он волновался»! Волнительный какой! А зачем ЕЩЕ твоему Эдуарду адрес Тани так срочно нужен, ты не спросила? Может, чтобы опять бандитов к моей дочери направить? Мм? Лиля?
Зина еле держала себя в руках, чтобы не вцепиться в волосы свахи, и начать ее трясти в ярости:
«Я уже отправила сыну телеграмму»
И ведь усела!
Час только прошел, как Кулема письмо получила!
- Каких бандитов?.. За… ?? … Зачем она им?...
Лилия широко распахнула глаза, не понимая: зачем этим нелюдям, мучающим ее сына, может понадобиться Таня?
- Что значит: «зачем»?
Зина нагнула голову, произнося следующие слова почти с шипением, как дикая кошка, готовая защищать своего детеныша от любого врага:
- Твой сын изначально САМ ПОДОСЛАЛ этих с****чей к моей дочери в квартиру, когда она была там ОДНА, С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ! Еще и ПОПРОСИЛ в своей записочке ОСТАВИТЬ ЭТИХ МУЖИКОВ В ДОМЕ НА НОЧЬ!
Лиля, ты слышишь:
«Эдуард ПОПРОСИЛ ОБ ЭТОМ Таню В СВОЕ ОТСУТСТВИЕ!»
Это НОРМАЛЬНО, по-твоему, а???!!
Но Лиля в ответ лишь молчала и открывала рот, как выброшенная на берег рыба, а Зина продолжала зло «шипеть» на неё, находясь на грани срыва:
- И они хотели не только взять то, что им надо было в квартире! Они еще и хотели надругаться над Таней! ВДВОЕМ! А теперь скажи: как ты думаешь, чем бы это все закончилось для моей дочери, если бы она СЛУЧАЙНО! не подслушала их разговор, остановившись под дверью?
Лилия, не веря словам Зины, трясла головой и повторяла:
- Не может быть…Эдуард не мог так поступить…Нет…Нет…Мой сын…
- Ага! «Не мог»! Да он так и поступил! А Таня, убегая, вызвала наряд милиции в квартиру! Как думаешь, ОНИ – эти «гости от любимого мужа» ей это простят?
Зина негодовала.
Её кровь кипела и бурлила в жилах. Ей сейчас совсем не жалко было сначала побледневшую, а потом покрасневшую лицом, до цвета свёклы, Лилию.
И тут раздался голос Ивана, который, до этого момента, стоял молча, за спиной Зины, усадив на лавочку, под кустом сирени, сына Сережу:
- Лиля. Скажи, пожалуйста: я уверен, ты знаешь точно: ЗАЧЕМ Эдуард ищет Таню? Только не говори опять, что он по ней и Сонечке соскучился, волновался, и хочет забрать ее в Москву, чтобы дальше жить вместе долго и счастливо.
ЗАЧЕМ ему Таня, Лилия Геннадьевна?
И еще:
Знай и запомни мои слова, сваха: если что-то плохое случится с нашей дочерью и сыном и с нашей внучкой…Я лично отомщу твоему сыну и тебе. Тюрьмы я не боюсь.
Поэтому, лучше расскажи нам все здесь и сейчас, и, может быть, мы тогда сможем, все вместе, уберечь наших детей.
Лилия, после этих слов, посмотрела на Ивана взглядом, в котором уже явно читалась паника и отчаянье, и ответила, с дрожью в голосе:
- Я ничего не знаю, Иван! Я только знаю, что Эдуарда избивают, он платит этим людям за свою жизнь! И в милицию ему идти - это все равно, что подписать себе смертный приговор! А Таня…Сын мне сказал, что Таня, уходя от него, забрала с собой что-то очень важное! И те люди требуют от Эдуарда ЭТО! Только что такое «Это» я не знаю! Сын сказал, что мне лучше не знать! А потом он уехал. Это все, что я знаю! Он хочет поехать к Тане, и забрать у нее то, что нужно тем людям! Чтобы они оставили его в покое!
И после этих слов, у Лилии, ручьями по щекам потекли слезы.
Ивану всегда было тяжело смотреть на женские слезы, и поэтому он уверенно, но осторожно потянув за плечи Зину, произнес:
- Все ясно. Нам больше здесь делать нечего. Пойдем, Зина, дома поговорим.
Но Зина не хотела молчать. Глянув на рыдающую Лилию она произнесла со сталью в голосе :
- За сына ты переживаешь, слезы льешь! А за Таню? За Сонечку? Я вот сейчас пойду и расскажу все, что знаю, в милицию! И пусть хоть что тогда с твоим драгоценным Эдуардом делают! Поняла?
И только теперь, Зина, развернувшись, быстрым и решительным шагом пошла к своему дому, даже не дожидаясь Ивана с Сережей.
- НЕТ! Зина! НЕТ! ИВАН, умоляю! НЕ надо идти в милицию! ОНИ его не пощадят!
Крикнула, отчаянно, Лилия вслед Зине.
Иван, тоже посмотрев на перепуганную и зареванную Лилию тяжелым взглядом, произнес:
- Боишься, что не пощадят твоего сына… Он Танюшку, которая любила его слепо, с собственной дочерью таким зверям отдал…Их он не пощадил!...Отдал на растерзание. И сейчас снова отдаст. Кого ж ты воспитала, Лилия Геннадьевна? КОГО??
Отвернувшись от женщины, и опустив голову, Иван произнес:
- Пойдем Сережка. Думать будем, как нам наших Танюшку, Андрея и Соню выручать из беды.
И сын, согласно кивнув головой, зашагал по дорожке впереди отца.
****
Уже дома, Иван опустился на диван, отставив в сторону костыли, и посмотрел на Зину, уронившую голову на сложенные на столе руки.
Сейчас, дома, всегда сильная Зина, позволила себе заплакать, жалея, что не может она сама спасти и уберечь дочь, внучку и Андрея.
- Не плачь, милая. Давай лучше подумаем…Все вспомним…Весь рассказ Тани, и все, что случилось в день ее приезда. Может быть, мы что-то упускаем? Что-то незначительное, но очень важное?
Зина подняла голову и посмотрела на Ивана, пожав плечами:
- А что мы можем с тобой упустить, Ванечка? Как приехала Таня мы с тобой не увидели. Меня позвал к ней Андрей после разговора с Лилией у калитки. Она тогда, змеюка подколодная, выспрашивала у меня: не приезжала ли Танюшка к нам домой? А доченька моя в это время уже в доме твоем была Андреем спрятана, и Сонечка на диване лежала.
Потом Таня мне все рассказала, ты пришел – тебе мы уже все вместе все рассказали. Потом ужин я им принесла. Разговаривали мы…все вместе. Андрей сказал, что заберет ее и Соню с собой…. А потом мы ушли к себе..
Я вещи забрала постирать. Вскоре и Андрей пришел…
Я и не ложилась в ту ночь: перебирала маленькие вещи Сережи, чтобы что-то Сонечке отдать подходящее, и Танины вещи пересматривала. Она ж в джинсах да куртке приехала, с документами, и пятью пеленками в сумке. Сонечка в одеялко была завернута. Я им утром два чемодана собрала. В один положила постельного два комплекта, полотенца, пеленки, а в другой вещи сложила. Потом корзину им с продуктами в дорогу собрала. Вот, все «по полочкам» я и разложила тебе, как было. Что тут можно упустить?
Иван сидел, с задумчивым видом и нахмуренными бровями все то время, пока Зина рассказывала то, что и он тоже знал и видел собственными глазами.
- Ты слышала слова Лили: Таня что-то забрала с собой и увезла. Бандиты «ЭТО» ищут. И, судя по всему, пока не найдут, не успокоятся. Что такого могла забрать Таня из квартиры Эдуарда? По ее словам я помню, что она успела взять лишь документы свои и дочери, да несколько пеленок в сумку кинуть успела. Ты эти документы видела?
Зина утвердительно кивнула головой:
- Видела, конечно: паспорт Тани, ее школьный аттестат, и свидетельство о рождении дочери! Всё! А, да! И пеленки я все перестирала. Ничего в них не было! И в сумке тоже больше ничего не было! Говорю тебе – не было у Тани НИЧЕГО! Дочка на руках – вот вся ценность!
Иван вздохнул, потер ладонью напряженный от дум лоб, вновь задумался, а потом произнес, прищурив глаза:
- А сумка где? Таня ее тоже с собой забрала?
Зина посмотрела на мужа, утирая влажные щеки полотенцем, и шмыгая носом, задумавшись лишь на секунду, ответила:
- Как бы она ее забрала? Нет, сумка дома осталась. Она же после дороги в поезде грязной была. Я ее постирала, но высохнуть она до утра не успела. Поэтому я в корзинку всю еду сложила, а вещи девочек в чемоданы. А та сумка на веранде теперь висит, на вешалке, за шторкой. Чистая, пустая.
Иван, кивнув головой, и все так же задумчиво хмуря брови, произнес:
- А ну, Зинуль, дай-ка мне эту сумку. Посмотрю я на нее…поближе.
****
День сегодняшний. Квартира Ветра.
- А почему это Я должна уходить в это общежитие?! Почему ты Тане тоже не предложил покинуть свою квартиру? А? Почему, Андрей?
Ирина вся кипела от возмущения, услышав от Андрея предложение «можешь уже идти собирать вещи. Для тебя есть место в общежитии»
- А при чем здесь Таня?
Андрей не понял возмущения Ирины.
- Хм! Как это «при чем»!?
Ирина отвела плечи назад, уперла руки в боки, и произнесла воинственно и оскорблено, своим подбородком «стрельнув» на Татьяну:
- У нее, так-то, муж есть законный, мама есть родная! Она не сирота! И не малолетка! У нее ребенок на руках, а она сидит здесь, высиживает чего-то!
Тебе и мне, взрослым и свободным людям, между прочим, отношения мешает налаживать своим присутствием!
Чего ты на меня так смотришь?
Свой последний вопрос Ирина задала уже Татьяне, глянув на нее с видом бойцовской собаки, только и мечтающей накинуться на «врага» в борьбе за свою "сахарную кость":
- Я же тебе говорила, предупреждала честно, просила, по дружески! Так что не делай мне такие глазки! Сейчас жизнь такая – каждый за свою любовь сам борется, как умеет! Ты же вот побежала за своим писакой? Замуж за него выскочила! Дитя родила! И я такая же! Ты чего, думаешь, я приехала сюда просто комаров кормить? Я тоже приехала за СВОИМ счастьем! А ты прицепилась «паровозиком»! Тебе, Таня, свое счастье надо беречь! Возвращайся, мирись с мужем, или уже сиди у мамы под боком! Чего ты к Андрею прицепилась пиявкой? Оставь его мне! У тебя, говорю же, МАМА родная есть! Уезжай, давай! И тогда места в квартире сразу станет больше!
- Ира. Что ты несешь? Какие отношения тебе мешает налаживать Таня? У тебя на делянке большинство мужиков в ухажерах ходят! Выбирай любого!
Андрей все еще смотрел на Ирину, не совсем понимая ее возмущения.
Ирина, услышав такой вопрос, посмотрела на Ветра удивлено-возмущенно, и произнесла:
- Ха! Пусть ходят! Мне они все без надобности! Мне ТЫ нравишься, и я тебе это еще тогда, в первую нашу вахту сказала, когда ты ко мне вечером на кухню заглянул. И ты, кстати, был очень этому рад, и ответил мне взаимностью, пообещав дома продолжения наших отношений! А тут ОНА! Вечно туда-сюда под ногами путается! Скажи, Андрей: какие у нас могут быть отношения, если дома живет еще одна женщина?!
Андрей вспомнил сейчас тот вечер: он зашел в столовую спросить у Иры: как первые дни вахты? Сложно? Тяжело?, а она тогда сказала, что рядом с ним ей ничего не страшно и не тяжело, и она ему очень благодарна за все, и когда они вернутся с вахты, Ирина его еще тысячу раз отблагодарит дома.
Андрей тогда постоял с Ириной еще минут пять, они поговорили обо всем понемногу, и он ушел, а сейчас она преподносит все так, как будто в той встрече был еще какой-то скрытый смысл.
Глянув на Синицу, такую притихшую и задумчивую, с Сонечкой на руках, Ветер сразу понял, что Таня что-то себе придумала в мыслях, и скорее всего, даже не в эту минуту, а намного раньше. Видимо, Ирина и ей все преподнесла уже давно в нужном, для нее свете.
Андрей терпеть не может никаких переиначиваний слов, недомолвок и интриг, и поэтому сейчас он решил сказать прямо, как есть, чтобы Ирина поняла все раз и навсегда:
- Ирина. Не придумывай лишнего. Ничего такого ни ты мне, ни я тебе, в тот наш разговор не обещали, и не сказали друг другу. Никаких «отношений» между тобой и мной не было, нет и быть не может!
-Почему это? Я что, хуже Синицыной или любой другой девушки?
Ирина, даже после этих слов Андрея не собиралась сдаваться без боя, и смотрела на него смело и уверенно.
Андрей кашлянул, немного смутившись (да, он не страдает от отсутствия женского внимания, но вот так рьяно за него никто и никогда не боролся, как сейчас поступает Ирина). И тогда он решил "раскрыть все карты", чтобы и Синица все поняла правильно:
- Ира. Послушай меня: МНЕ ОЧЕНЬ СИЛЬНО НРАВИТСЯ ТАНЯ. Уже очень давно нравится. Я ее люблю много лет. С самого детства. Ты же для меня просто соседская девушка, которая попросила помощи, и я помог. На этом Всё! Не больше! Не будет у нас с тобой никаких отношений в будущем, извини, но ЭТО ПРАВДА.
После этих слов Ветра в прихожей вновь повисла тишина.
Когда Андрей договорил, он перевел свой взгляд с рассерженной и возмущенной Ирины, на Синицу.
Теперь он стоял и смотрел только на нее. Смотрел, замечая, как меняются эмоции в глубине ее глаз: растерянность – удивление- радость - вина…
Андрей видел всю эту смену внутренних переживаний Синицы. Они все еще стояли и смотрели в глаза друг другу безотрывно, как, в какой-то момент, на губах Синицы начала появляться неуверенная, робкая улыбка.
Андрей смотрел, как завороженный, на лицо Синицы, в ее прекрасные глаза и на нежные губы, как вдруг, как жестокий приговор судьи, прозвучали слова Ирины в этом маленьком пространстве прихожей:
- Ой, а то я этого не знала! Знала давным давно! Только ты- то ей не нравишься, Андрей! Таня к тебе приехала, чтобы дома косые взгляды не терпеть от соседей и знакомых! Наплела тебе в три короба, какая она бедная-несчастная, а ты и уши развесил! А она, между прочим, САМА МНЕ ТЕБЯ ОТДАЛА. Очень даже легко и без страданий! Чтоб ты знал.
Ирина глянула на Таню, и настойчиво потребовала подтверждения своих слов :
- Правду же я говорю, Танюша? Спрашивала же я тебя об Андрее? Подтверди! Ты же сама мне сказала: Я ЗАМУЖ ЗА АНДРЕЯ НЕ ХОЧУ ВЫХОДИТЬ. Так ведь было? И пообещала мне не мешать отношения с тобой строить!
Андрей, слушая слова Ирины, и теперь вновь наблюдая за сменой эмоций на лице и во взгляде Тани ( от вмиг потухшей, на губах и в глазах радости, до вины и краснеющего на щеках стыда), в эту минуту отчетливо понял, что все его мечты напрасны.
Никогда Таня его не любила, как парня, мужчину и никогда не полюбит.
Он для нее всего лишь друг.
Удобный, верный друг, который всегда придет на помощь.
В эти минуты, перед мысленным взором Ветра пронеслось то лето, когда он пытался объясниться ей в чувствах, делал комплименты, ухаживал...
Только вот Синица, не смотря на все его старания, смотрела на него глазами, с яркими искрящимися лучиками в глубине, смеялась звонким смехом, тянула за руку за собой, куда бы они не шли, и как будто не слышала этих всех его слов и признаний, и не видела знаков внимания, относясь к нему как к другу, соседскому мальчишке, который никак не воспринимался ей серьезно.
****
Опустив голову, Андрей увидел, что он все еще стоит обутый в рабочие ботинки, на коврике у двери. За это время он даже не успел разуться. Лишь поставил свои сумки с вещами у ног.
И так ему стало тошно от всего этого:
настырные требования Ирины, закрытость и равнодушие Синицы. Получается, лгут ее глаза.... Нет в них тех чувств, которые «выше дружбы». Просто нет, и никогда они там не появятся.
Как говорится в народе: насильно мил не будешь.
Андрею даже было тяжело сейчас поднять голову, и посмотреть еще раз на Синицу.
А зачем ему опять на нее смотреть?
Только если сделать самому себе больнее?
Нет.
Может быть, потом, позже, он остынет и сможет опять загнать себя в удобные для Синицы «рамки друга».
Но не сейчас.
Сейчас ему надо побыть одному, а в своей собственной квартире ему этого не позволят сделать.
Ничего больше не скзав Андрей резко дернул двери за ручку и вышел из квартиры.
Ему нужен свежий воздух.
Простор.
Высокое небо над головой.
Ветру сейчас так плохо и больно, что он бы взял и унесся куда-нибудь так далеко, и на такой скорости, чтобы мысли о Синице покинули его голову. Исчезли! Оставили в покое его одинокое сердце, так долго ждущее хоть крупицы любви от этой девушки.
Оказывается, он устал.
Устал ждать и надеяться. Ведь напрасные надежды очень тяжелы для простого, смертного человека. Они измотали ему душу, опустошили…
Тяжело. Хватит.
Видимо, пришла пора открыть запертые двери своей истосковавшейся по взаимной любви души , и выпустить Синицу из сердца на волю.
Пусть летит, куда хочет.
Ветер её больше не держит.
****
Выйдя из подъезда, Андрей зашагал по дороге, куда глаза глядят, не оборачиваясь, и не останавливаясь ни на минуту.
Он был так погружен в свои мысли, что не заметил, как мимо него, по узкой дороге, вдоль дома, мимо подъездов, проехал автомобиль черного цвета, с затемненными стеклами. Он двигался с медленной скоростью, затем остановился у подъезда.
Из него вышли два человека.
Оба мужчины были одеты в строгие костюмы-двойки (брюки и пиджак). На одном из них костюм сидел, как влитой, обтягивая широкие плечи, а на другом болтался на его худом теле, как на вешалке.
Пройдя мимо пустой, в этот дневной час, лавочки (бабушек соседок не оказалось на своем обычном месте), эти два человека зашли в подъезд, никем не замеченные.
Поднявшись на второй этаж, один из них позвонил в двери квартиры Андрея и стал ждать, по привычке проверив наличие оружия за ремнем брюк на пояснице, прикрытое полой пиджака.
Второй же нервно кусал губы, и дышал прерывисто, одновременно глядя лихорадочным, испуганным взглядом на дверной "глазок".
***
Таня, услышав звонок в двери, почувствовала, как у нее сердце больно и, одновременно, радостно дернулось в груди:
Это Ветер!
Он вернулся!
И у него нет своего ключа, чтобы открыть двери, и зайти в квартиру самостоятельно!
Таня, оставив дочь в кроватке, побежала открывать двери, чтобы сразу же, как можно быстрее, обнять обиженного Ветра, прижать его к себе, и сказать, что она его НИКОМУ и НИКОГДА не отдаст! Особенно Ирине!
Но тут именно Ирина и остановила ее в коридоре, проскочив в прихожую первой, и произнеся при этом уверенно: :
- Не беги так быстро! Еще навернешься. Я сама Андрею двери открою!
Спасибо за прочтение))