Прошло уже пять дней, как Григорий стал замечать за женой много необычного. Впервые он заметил это в понедельник вечером, когда вернулся с работы. А сегодня был уже вечер пятницы. И, вернувшись поздно вечером с работы домой, Григорий размышлял о произошедших с его женой метаморфозах.
«И что странно, — думал он, ужиная в одиночестве на кухне, — за эти дни изменилось не только её поведение. Но и характер. И изменения эти не в лучшую сторону. И я не могу этого не замечать. Не могу не обращать на это своё внимание».
Глядя в тарелку с макаронами и котлетами, Григорий усмехнулся, оторвал взгляд от тарелки, огляделся вокруг, покачал головой, снова усмехнулся и снова уткнулся взглядом в тарелку, и продолжил есть.
«Вот и сейчас, — продолжал он свои грустные размышления. — Вместо того чтобы сидеть рядом со мной на кухне, она занимается какими-то своими делами. И так уже пятый день. А я? Разве ей неинтересно, как у меня прошёл день? Разве её не волнует, как у меня дела? Всё ли у меня в порядке?»
Григорий прекратил есть.
«Я понимаю, — подумал он, — что у неё могут быть свои какие-то дела, но от этого не должны страдать наши с ней отношения. Надо с ней серьёзно поговорить. И не откладывая. Прямо сейчас нужно ей разъяснить, что дела —делами. И какими бы важными они ни были, но у неё есть муж. Который, наверное, дороже всех её дел. И который тоже требует к себе внимания. Хотя бы немного. А дела можно и после сделать. Я же не против. Но только после того, как уделишь внимание мужу. Надо ей объяснить».
Григорий решительно отодвинул от себя тарелку.
— Татьяна! — громко позвал он. — Татьяна!
— Чего тебе? — услышал Григорий недовольный голос жены.
— Подойди сюда! — громко и требовательно произнёс он.
Татьяна пришла на кухню.
— Ну? — раздраженно спросила она.
— А почему таким тоном, Таня? — спросил Григорий. — Я просто хотел поговорить?
— О чём поговорить?
— Что значит «о чём», Таня? — в недоумении воскликнул Григорий. — И почему такой недовольный тон?
— Недовольный, потому что ты меня отвлекаешь. Ну, о чём ты хотел со мной поговорить?
Но Григорий молчал. Потому что был так возмущён словами жены и тоном, каким она с ним разговаривала, что уже забыл, зачем позвал её.
— Григорий, если ты думаешь, что мне больше нечего делать, как бегать к тебе на кухню, то ты ошибаешься, — раздражённо произнесла Татьяна. — Ну? Чего замолчал? Я слушаю. Говори, зачем звал.
«А голос! — подумал Григорий. — У неё даже голос изменился. Он уже не такой нежный, каким был раньше. Опять же интонации! Раздражительные, недовольные. Что она хочет этим показать? Неужели не понимает, что тем самым делает мне больно? Она точно больше меня не любит».
— Чего хотел, Гриша, не томи, — сердито произнесла Татьяна.
Григорий огляделся по сторонам. Посмотрел в свою тарелку. Оглядел стол.
— Кетчуп где? — спросил Григорий первое, что пришло ему в голову. — Где горчица? Где хлеб? Почему их нет на столе?
— Ты не знаешь, где кетчуп и горчица? Забыл, где хлеб лежит? У тебя проблемы с памятью?
— Татьяна, я не понимаю, я в чём-то провинился перед тобой? Почему ты так со мной разговариваешь? Уже почти всю неделю!
— Как «так»?
— Тебе трудно просто мне ответить, где кетчуп, горчица и хлеб? Ты же знаешь, что я возвращаюсь с работы поздно вечером. Потому что работаю сверхурочно. И да, я очень сильно устаю. Поэтому к вечеру, конечно же, не очень хорошо соображаю. А тебе трудно сказать, где кетчуп и горчица? Что происходит, Таня?
— Кетчуп в холодильнике, — спокойно ответила Татьяна, — там же и горчица. А хлеб в хлебнице.
— А почему они там, когда они должны быть на столе?
Татьяна достала хлеб из хлебницы, а из холодильника кетчуп и горчицу и поставила на стол.
— Всё? — спросила она. — Или ещё что-нибудь?
— Давай поговорим, Таня. Сядь. Ты слишком взволнована. А нам многое надо обсудить. Хочу, чтобы ты знала, что эта неделя была для меня особенно трудной.
— Всё, Гриша. Достаточно. Я тоже всю неделю работала, очень устала и плохо соображаю. Поэтому давай не сейчас.
— Что значит «не сейчас», Татьяна? Ты соображаешь, что говоришь?
— Сейчас мне некогда с тобой разговаривать, — Татьяна посмотрела на часы. — Уже десять вечера, а у меня ещё куча дел.
— Это важно, Таня. Нам многое нужно обсудить. Дела твои и подождать могут.
— Мои?
— Твои, Таня. Твои! Свои дела я все сделал. А вот ты...
Но Татьяна не стала дослушивать, махнула рукой и ушла с кухни. А Григорий ещё какое-то время с тоской смотрел на свою тарелку.
«Это не моя Таня, — думал он, пододвигая тарелку и продолжая есть. — Чужая женщина. Что её так изменило? Почему она так себя ведёт? Может, у неё кто-нибудь появился?»
— Татьяна! — снова закричал Григорий, прекращая есть и отодвигая тарелку. — Сейчас же подойди сюда.
— Отвяжись, — прокричала Татьяна в ответ. — Не до тебя.
— Таня — это серьёзно, — кричал Григорий. — Если ты сейчас же, слышишь, сейчас же не придёшь сюда, я не знаю, что с тобой сделаю.
— Ну, пришла, — сказала Татьяна, входя на кухню.
— Скажи честно, Таня, у тебя кто-то есть? — спросил Григорий. — Ты полюбила другого? Только честно. Я хочу, чтобы ты была со мной правдива, Таня. Между нами не должно быть лжи. Кто он? Я его знаю? Поэтому ты так со мной?
— Что ты сказал?
— Ты слышала.
— Ты серьёзно?
— Более чем.
— Думаешь, что у меня есть другой?
— А что ещё я могу думать, Таня? Что? Или, по-твоему, я глупый и ничего не вижу? Ты так думаешь? Так вот, чтобы ты знала, ты ошибаешься. Я очень наблюдательный. И умнее, чем ты думаешь.
— Да пошёл ты, — сказала Татьяна и вышла из кухни.
— Да пошла сама ты! — крикнул ей вслед Григорий.
А чуть позже на кухню пришла дочка. Недавно ей исполнилось восемь лет.
— Ты почему не спишь, дочка? — спросил Григорий.
— Вы с мамой так кричали, что разбудили меня.
— Извини, доченька. Но твоя мама — она просто не понимает, что быть хорошей женой — это значит...
— Ты выгнал маму? — спросила дочка.
— С чего ты взяла, доченька? — испуганно ответил Григорий.
— Ты ей сказал, чтобы она уходила. Я слышала.
— Доченька, ты не так поняла. Я её не выгонял.
— Но она ушла.
— Как ушла? Почему?
— Понятия не имею. Я думала, вы поссорились. Вы так кричали друг на друга.
Григорий, как мог, объяснил дочери, в чём было дело. Рассказал о том, как в течение всей этой недели Татьяна не обращала на него никакого внимания.
— Пойми, доченька, мне было обидно, — жаловался Григорий. — Всю неделю приходил с работы поздно. Сил хватало только дойти до кухни, поужинать и спать лечь. А она за всё это время ни разу даже не спросила, как у меня дела. Представляешь? Ни разу не посидела со мной во время ужина. Разве хорошая жена так себя ведёт?
— Папа, ты сейчас серьёзно?
— Что такое?
— Ты действительно не знаешь, чем мама занималась все эти дни?
— Понятия не имею. А чем она занималась?
— Вспоминай?
— Что вспоминать?
— В прошлую субботу ты сказал, что через неделю к нам приезжает в гости твоя мама. И что к её приезду нужно подготовить комнату. Ты сказал, что она будет жить в гостиной. Помнишь?
— Помню.
— Но месяц назад ты привёл в дом собаку.
— Это была собака моего начальника, — начал оправдываться Григорий. —
Он уезжал на пару дней и просил меня подержать её у себя. Я не мог
ему отказать.
— Я знаю, папа. Но эта собака твоего начальника за те два дня, что прожила у нас, в клочья изорвала в гостиной почти все обои и двери погрызла.
— Начальник мне сказал, что она это сделала, потому что ей было грустно и ей не нравилось, чем её кормили.
— Да это неважно, папа. Даже если и так. Главное, что мама попросила тебя помочь ей заменить двери в гостиной и наклеить там новые обои. Чтобы к приезду твоей мамы там было красиво. Но ты отказался. Сказал, что всю эту неделю будешь работать сверхурочно. Ну, вспоминай.
— Точно, — вспомнил Григорий, — было такое. И что?
— И ничего. В понедельник и во вторник мама меняла двери. А в другие дни клеила обои.
— А когда же она это делала?
— После работы и делала.
— Надеюсь, доченька, ты помогала маме?
— Помогала. Но немного. Мама разрешала мне помогать только после того, как я сделаю уроки. А ровно в девять отправляла меня спать. Половину комнаты мы уже оклеили. Но осталась ещё половина. Но теперь мама ушла. И кто оклеит вторую половину, я не знаю.
— Иди спать, доченька, — сказал Григорий. — Я сейчас позвоню маме и всё решу.
Дочка ушла в свою комнату. Григорий взял телефон и набрал номер Татьяны. Но её телефон был отключён. © Михаил Лекс. Есть ещё что почитать: