Лиза только представила себе, как дочь узнаёт от подруги, что за ней следит дядя Макс. За её поведением и встречами, за её жизнью в балетной академии. Единственная реакция была: «Что угодно, Только не это!», потому, что реакция дочери – еще больший интерес и повод для встреч.
— Валерий Яковлевич... Если Катя узнает, что за ней следит дядя Максик, она подумает, что он это делает для сына. Вам так не кажется? – спустя несколько секунд произнесла Лиза, — На кого она тогда будет спускать собак? На Малыша. Вам Эля не жаловалась? У них… только всё начало налаживаться, сегодня Катя уснула у него на плече. Ну что же делать? Я сама волнуюсь. Просто, понимаете, они сейчас вместе живут ночью с Малышом. Что может произойти днём?
— Ты знаешь, Птичка, все самые большие неприятности происходят именно днём, а заканчиваться могут когда угодно. Но уже поздно, я уже представился этой милой девушке и отправил гонорар с карты Максима Владимировича. Меня больше взрослые люди там в этой школе балерин беспокоят, чем девчонки с мальчишками. Наслышан о разных видах отношений, о рукоприкладстве и унижении… Хочу знать и вовремя вмешаться в процесс… Я всегда вмешиваюсь. Я всегда, Птичка, вмешиваюсь. Я же уехал так надолго, чтобы найти, откуда ноги растут. Я искал, откуда поставки. Откуда такие проблемы с документами, почему часть страниц в договорах заменили, и как новые страницы попали в наш экземпляр. Эксперты уже подтвердили, что бумага из другой партии, печать на другом устройстве. И весь этот детектив провернули люди, которые меня знали. Мужа твоего знали. Знакомые люди. Пусть он еще посидит, так безопаснее.
— Вы о чем?
— О французах, милая моя. Ты мне как начала по телефону пищать, я так вот и подумал – а почему бы не проверить. Мать твоя и под гипнозом не сознается в своей корысти. Завидует тебе, моя сладкая. И отцу твоему, а более всего нашей семье. Матвей — классический образец красивого и статного мужчины, что в сочетании с его деловой хваткой и природным человеческим обаянием позволяло ему золотые горы. И я это видел всегда. В него можно немного вложить и получить без труда большие деньги. Он приносит пользу и в балаклаве, и с шейкером в руке. Но кроме этого нужно еще заводить знакомства с нужными людьми, с женщинами высшего света. А ему это категорически не по вкусу. Твоему Матвею было двадцать три, когда женихом номер один он стал для той, к кому француз уже подкатывал свою … безвкусную родословную.
- Я знаю.
- Это знаешь, как бьёт по европейскому самолюбию? Как этот так! Беспородный бродяга, официантишко, а его в женихи к моей суженой Дженни записали! И отказ Матвея от этого брака неглупому французу еще хуже унижения доставил. Француза взяли в мужья, потому, что Матвей отказался, вот так. Но из фантазий-то не исчез. Нет-нет, да и всплывал. А там во Франции муж российской модели Марии Аксёновой… оказался цветущим юным Матвеем в том возрасте, в каком Дженни его выбрала и батюшке представила. «Вон за кого замуж хочу. За этого официанта. Не хочу по расчету, хочу по любви».
— Я думала, что всё в прошлом… Я вообще не понимаю, как можно встретить сына и вспомнить … и посадить отца! Моего мужа… да еще по такой статье. Я боюсь очень, даже Дима боится, хотя вида не показывает!
— Милая моя. Как можно? Всё они знали, все в курсе, в кулуарах обсуждали. Мать твоя сама разыскивала, кто да как поможет… И полгода назад у неё спонсоры появились и поклонники, Француз через подставных лиц завербовал Ангела, которая действительно играла замечательно. Фантастическая актриса нам досталась, и себе на уме, что её только украшает. Сколько у неё связей было?… Я, думаю, немного, всё же ребенок маленький, да и работа приличная, увлеченная она женщина. А после того, как всё началось, Ангелина решила, что надо денег и хватит игрищ, а то молодость не вечна. Я тебе честно скажу, мы её с Олей любили, уважали её ум, а сейчас из под гипноза выбрались. Ангелина… очень трогательно выражала свои чувства. Тебе бы так научиться, Матвей твой вообще был бы на седьмом небе. У неё в глазах одно уважение и почёт. Она над Максимом Владимировичем не позволяла себе хихикать.
— Почему мы не можем Матвея домой вернуть? – губы Лизы задрожали, — Ну почему?
— Мы спугнуть не хотим. Бизнес этот строительный, достаточно серьёзный. И я пришел к выводу, что мы продаём его, а деньги в недвижку и на счета. Будем проценты получать, часть я сам вложу кое-куда… Рискну. А вы свободней будете в решениях и в передвижениях. Особенно твой отец, вот самый ответственный и самый преданный делу человек. А как быть с тем, что Матвей сидит? Так ты ж его бросить должна, пока он сидит. Не смотри на меня так. Это моя дочь, Норка. Она так поёт, соловьем заливается. Итак, ты его бросаешь и он становится…
— Несчастным? – усмехнулась Лиза, — Хватит шутить.
— Он становится одним из самых завидных холостяков высшего света! Правда же?
Брови Лизы недоуменно взлетели вверх.
— А причем тут холостяк? Его что хотят насильно женить? Валерий Яковлевич? На ком это?
Валерий Яковлевич склонил голову набок и лукаво посмотрел на Лизу.
— Испугалась?
Он рассмеялся, янтарные глаза, окруженные морщинками на загорелом лице, озорно вспыхнули.
— Я не испугалась, я уже подумала, что вы все подхватили какой-то… вирус от моей матери. Но у меня высокий иммунитет! Матвей в неволе жить не сможет, без хозяйки в виде меня, Полкан будет отказываться от еды и ждать меня, как Хатико.
— Достойный ответ, Птичка. Что бы я делал без твоего проницательного дара острословия? Ты очень забавная.
— Есть от кого научиться.
— Неужели от меня? — Валерий Яковлевич широко улыбнулся. — У нас с тобой бесценный дар понимать шутки друг друга. Так вот, я хочу, чтобы он посидел. Еще немного посидел.
— А вдруг что-то случится с ним?
— Ты быстро поправишь его здоровье, не волнуйся.
— Он волнуется. Он переживает за всех нас. Просил через Диму передать, чтобы я Катюшкины ножки посмотрела, у неё там … травмированы ступни. Он за нас с детьми очень переживает.
— В данном случае это не моя прихоть, а необходимость. Я не хочу получить в него удар. Настоящий, жесткий, с ликвидацией. Так понятнее? Катю и Максимку я сегодня забираю на ночь к себе и жду вас завтра в гости.
— А у меня не нужно спросить? Я не хочу, чтобы дочь ночевала… Валерий Яковлевич, зачем вам они на ночь? Не всё равно, где спать будут?
— Завра мы всех девочек будем с восьмым марта поздравлять, у нас останутся, Оле помогут с утра. А тебе нужно справиться с очередной порцией разочарования, что я всё решаю, пока твой муж в СИЗО, а отец с Норкой делятся наболевшим. Я пока на время вас опекаю. Или ты хочешь Максима Владимировича в опекуны? Так тоже можно.
— Нет уж, спасибо. Только не этого.
Катя и Максим уже стояли в дверях. Матвей Матвеич провожал их, вид у него был крайне уставшим, но счастливым.
— Мама, мы будем завтра с утра помогать. Я тебя прошу, только не обижайся. — быстро защебетала Катя, — Я соскучилась ужасно, хочу к деду, как всегда...
Лиза нехотя отпускала, взволнованно обнимая и целуя взрослую высокую дочь. Она обратила внимание, что Катя надела всё новое и поняла, что дочка взяла с собой любимое платье. Догадалась, что взяла и серёжки, подаренные Максом. Не знала, что сказать на это, ведь сама разрешила когда-то давно их забрать. Завтра наденет, Лиза была уверена.
Максимка вёл себя очень спокойно, даже радостно. Он пожал руку Матвею и улыбнулся Лизе.
— Никита с утра вам поможет, я с ним договорился.
— Да я и сама… У меня сынок старший приехал. Всё нормально, только ведите себя… как дети. – попросила Лиза.
— Мам, папа-то завтра приедет? Я вообще не поняла, что там за дела в выходные.
— У кого-то выходные, а папа твой работает. — ответила вместо Лизы Валерий Яковлевич, — Я приехал и дал ему важное задание. Идёмте, детишки. А то Оля там волнуется, а в нашем возрасте волноваться нельзя.
***
Эльза звонила ночью несколько раз.
Лиза видела эти звонки, не отвечала. Хотела отключить телефон. Потом её начала мучить совесть. Лиза страдала, вертелась, поправляла подушку и в конце концов набрала ей.
Ответила Элька откуда-то с улицы, слышался шум машин..
— Нам очень нужно поговорить, Лизка! Сейчас! Поговори со мной!
— Что ты хочешь, Эля?
— Хочу знать! Ты видела их вместе, Лиз, ты их видела… Как он на неё смотрит?
— Где ты, и где папа?
— Он дома остался, я выехала… прокатиться. Подумать. Прийти в себя.
— Ты что хочешь знать? Я не могу сказать, о чем мой отец думал, когда смотрел на маму. Ну не могу я тебе сказать. Я не знаю. Он её всегда немного жалел. И пожалел, наверное, что она в таком состоянии.
— Да, пожалел! Он мне так и сказал. Я... я не могу… он меня тоже пожалел и вот что получилось. Лиз, помоги.
Лиза молчала, Эля прерывисто дышала.
Сказать ей, что всё хорошо? Да, лучше так. Пусть успокоится, вернется, ляжет спать. Отцу еще нервы трепать будет. Он не железный. У них ребенок, столько лет вместе.
— Эль, ты …береги его. Ты меня слышишь? Не изводи ревностью. Дай ему спокойную уверенность.
— Не могу больше. Я жить без него не могу, а он может...Что если он вернется к ней? А я как же? Ты думаешь, я буду молчать?!
Лиза не знала, что ей ответить. Она знала, какой отец ответственный, как он любит Эльку. И как ему с возрастом тяжелее с ней быть сильным, мужественным. Быть ей мужем. Отец ей уже не требовался, она прекрасно справлялась сама. Сильная, волевая, коня остановит, копыта ему подковать сможет, что угодно сама сделает. Смелая сильная женщина Эля. Воспитанная. И с непримиримой жаждой, чтобы её любили, не лгали. Эля — воин, хваткая, взрослая пантера..
«Теперь они с мужем не на равных. Она сильнее, стала сильнее. Она его выбрала, как и мама. Отец подчинился, мягкий родной мой человек».
— Эля, если ты без него не можешь жить, просто живи с ним. Просто живи. У вас Никита, которого папа обожает, Максим его отцом вторым считает, Машка к тебе относится, как к родной матери... Как ты себе представляешь, он вас бросает и уходит? Ты вообще? Свихнулась, точно. Сначала на меня, теперь сама на папу… Он просто увидел в матери человека. И это не значит, что у него… дикие чувства и темперамент в её сторону. А вот если ты будешь с ума сходить… Эль…
— Лиз, скажи мне честно. Честно скажи. Если бы у твоего Матвея появились бы ко мне чувства. Ну хоть какие-нибудь. Ты бы не сходила с ума? Пусть даже он меня …погладил по голове. Ласково. Пожалел, как человека… Ты бы не сходила от этого с ума? Скажи честно, не ври мне!
— Он тебя погладил ... ласково?
— Да.
— И ты думаешь, что я буду устраивать с ним ночью разборки из-за этого? Ты думаешь, мне будет казаться, что он к тебе уйти хочет? Жить с тобой? Ты как себе это представляешь? О, господи. Я сейчас же ему позвоню и устрою такое! А потом начну собирать его вещи, выкину через окно на улицу, и пусть там валяются!
— А … дети?
— А что дети? Это мои дети! Пусть видят! И слышат! Я же гордая женщина! Не позволю проявлять ему слабостей в твою сторону! А если Матвей тебе руку подал, донёс куда-нибудь тебя со сломанной ногой, так вообще… всего исцапаю, как кошка.
— У меня не сломана нога.
— А вдруг сломаешь? Нет уж, я вся в фантазиях. И очень ревнива. Пошла вещи мужа собирать!
— Лиз, ты просто уверена в себе, а я нет.
— И ты уверена. Просто тебе спокойно жить с папой надоело. Нужно сделать так, чтобы он … в тебе стал неуверен. Возвращайся домой. Обними и успокойся.
— Ты меня за Катёнка простишь? Я смотрю на них и понимаю – без нас они лучше разберутся.
— Ну слава богу! В деревню поедете скоро, немножко осталось.
— Я ему такого наговорила…
— Только меня не надо посвящать, ладно? А то без глаз останешься! Это мой папочка любимый. А ты — ведьма, а не жена!
— Я не ведьма… Я его люблю.
— Спокойной ночи.
— Лиз… с восьмым марта, что ли…
— Иди ты, Эля. Я одна тут лежу… Мне знаешь, как плохо, когда ты поздравляешь? И что будет не знаю вообще. Тебя то отпустили…
— Под подписку. Догадки о моём сговоре с Матвеем ни на чем не основывались. У них не было никаких доказательств в отношении меня, кроме злобных высказываний, а полагаться только на подозрения… Подожди, мне кто-то по второй линии звонит.
— Осторожней там на дороге. Эль, возвращайся домой!
— Я очень тебя люблю. И всегда любила, детка.
— Нет, Элька, не любишь! Ты хватаешь за живое, будишь ночью, делаешь все, чтобы я помучилась.
— Не буду больше.
— Эль, Матвей — мой не первый, но единственный мужчина. Я стала его женой осознанно, когда поняла, что без него вообще не могу, каким бы он не был! Есть у него ты или нет, есть ли у него другие женщины и право с ними встречаться или нет… Я признаю за ним право жить так, как он хочет. И сейчас мечтаю вернуть его домой. Радуйся, что твой муж дома, Эля.
Лиза еще долго не спала. Она думала, что Валерий Яковлевич прав. Матвею лучше сидеть тихо.
Ведь они уже догадались, что именно француз и Джении, или её семья… Они до сих пор вместе?
Не выдержала, полезла в интернет. Нашла множество подтверждений, что Дженни стремилась совершать поездки в Россию, причем без мужа. Француз даже на отретушированных фото выглядел страшным, худым и старым, каким-то белобрысым или даже седым. «Кащей бессмертный» – окрестила его Лиза. Матвей только лучше стал с возрастом.
«Он его хочет линчевать за такой внешний вид. Француз… Николя… Что если он не хотел свидетельств очередного своего семейного скандала в прессе? Ах… Евгения подала на развод? Дважды? Ух-ты, третий раз подаёт на развод. Детей у них нет. У неё на иждивении сестра и состояние отца… огромное состояние. Так что же происходит?»
Лиза ахнула от догадки. Это ведь Дженни занимается строительством в России, зная, что Матвей сейчас за проект отвечает. Она, возможно, даже приехать должна была, встретиться с ним. А в отношении «Француза» всё понятно — власть в руках жены. И деньги тоже. Развод его просто поставит на колени, сделает изгоем высшего общества».
Она написала Диме сообщение:
— Дим, я не могу заснуть. Ты постоянно говоришь мне, что тебя не волнует сколько ты получишь денег, когда выполняешь задание, у тебя нет денежного мотива… Но у других людей в выполнении задания по бизнесу не должно быть наоборот никакого личного мотива! Только деньги. А в этом случае ты прав – люди руководствуются личной неприязнью и стремлением свергнуть человека, моего мужа. Убрать его. И это личное. Он не должен был поехать на достроенный, но несданный объект и встретиться с одной дамой, очень богатой. Наследницей. Их семья принадлежит к высшим кругам… Но зачем им нужно было связываться с мамой? Вот это очень волнует меня. Что у тебя есть на Евгению, жену француза? Я хочу понимать.
— Это неважно, Лиз. Твоя мать объявила, что твой муж заплатил за её устранение. И когда она проиграет, я выясню все причины, которые заставили её это сделать.
— Заставили?
— Спи! Спи и не беспокойся. Всё будет в порядке. Елена не нужна была им, как инструмент для достижения своих целей. Она сама навязалась. И это означает только одно – своими действиями она предотвратила… устранение твоего мужа. Всё, детка. Если бы он поехал один или не один – неважно, случилась бы какая-то опасная вещь на почве личной неприязни. Бетона там много, Лиза. И закатать в него человека, когда он вот так мешает жить – ничего не стоит.
***
Макс не знал, что сын с Катей приедут и останутся ночевать, а когда понял – закрылся в комнате. Из гостиной слышались довольные возгласы Валерия Яковлевича, смех Ольги Ивановны и её смех. Её радость. Сына не было слышно.
Он решил притвориться спящим. В комнате были спрятаны букеты, для женщин и девочек. Отчего-то он их в этот раз купил больше, чем обычно. Один будет как минимум будет лишним. Лиза придёт, снова посмотрит своими глазищами. Несчастная. Привыкла, что муж всегда рядом. Они вообще расставались когда-нибудь так надолго?
Макс уставился в окно. Достал пачку, вытащил сиgaрету. В комнате он обычно этого не делал, но в этот раз выходить вообще не хотелось. Что делать с Катей не представлял. Если она признается матери, если она не может удержать эти чувства в себе, как ей помочь? А как сын себя чувствует?
Безумие. Меня любят. Макс усмехнулся. И кто бы мог представить, что меня любит Лизкина дочь. «Потанцуй со мной единственный раз». Просит и просит… Может потанцевать, подергать её за руки из стороны в стороны, как Марию в детстве? И на этом всё?
Но Макс понимал, что она хочет чего-то иного. Желания встречаться с женщинами у него не было. Ангела, как будто и не было, словно всё приснилось вообще. Не было и ощущения пустоты, когда она ушла. Скорее облегчение, что всё закончилось вот так просто. Марьяну он любил по своему, очень любил. Дети навсегда связали. Злился на неё и любил.
Я так старался ей понравиться. Лизкиной дочке. Еще когда она на руках у неё сидела хлопала глазами. А я ведь действительно всегда хотел ей нравиться. Словно, получив её привязанность смогу быть ближе к матери.
В дверь два раза стукнули.
Только не это.
Макс быстро затушил сигарету и замер.
Снова постучали.
Это невероятно! Катя! Иди, я не открою!
— Пап, ты спишь? Это я…
Макс метнулся к двери, открыл с растерянной улыбкой.
— От кого закрываешься? От меня?
— Нет, сынок, — рассмеялся он, мягко обнимая. — Лилька вас дождалась? Я просто вымотался, хотел поспать перед праздником. За цветами ездил. На тебя тоже купил.
— Я сам. Пап, ты как отнесешься к разговору о Кате? — в голосе сына звучала плохо скрываемая горечь.
— Нормально. Максим, ты говори всё, что нужно мне сказать. Всё, что на душе. Это не выйдет за пределы… — Макс взял лицо сына в ладони и настойчиво посмотрел в глаза. — Мне все равно на всякие выдумки. Я тебя люблю и уважаю. Знай это.
— Скажи, ты можешь ей помочь? — глядя прямо в душу тихо спросил повзрослевший сын. — Ты можешь попытаться ей помочь?
— В чем заключается моя помощь? Как ты это видишь, Максим?
— Пап, я это просто вижу. Никто, конечно, не может вынудить тебя сделать то, что ты считаешь неправильным. Но я тоже хочу ей помочь. Ей нужно двигаться в танце, испытывая при этом чувства.
— Максим, ты понимаешь, что есть вещи, которые абсолютно исключены?
— Нет таких вещей. …Когда ты сидишь с ней рядом просто проводишь время, обнимаешь её за плечи, в карты с ней играешь, смеешься… Это же не исключено?
— В другом случае хочу отказаться, — выдерживая беспокойный взгляд сына, ответил Макс.
— Пап, у неё там партнёры, которые ей противны. И она не понимает, как любить их на сцене. А меня не поставишь рядом, чтобы любить. Ты просто дай ей ощутить то, о чем она мечтает. Потанцуй, как с её мамой. Красиво. Нежно. Чтобы она тоже могла так чувствовать… Как её мама…
— Что ты знаешь об этом, Максим?
— Знаю, что моя Катя тебя любит, пап. Я отказался от неё, когда ты пропал… Я отказался бы от всего, лишь бы ты жил и был здоров. И точно так же я думаю о ней. Ей плохо от чувства, она плачет, постоянно плачет… Она несчастная.
Макс испытующе смотрел в глаза сына, и ему хотелось сказать, что точно готов был бы отказаться от всего ради…
— Я бы отказался от всего ради тебя, сынок. И всё бы сделал для вас… Но я не могу. У меня есть обязательства, перед Лизой, её мамой, её отцом, моим… другом. …Но я найду выход для нас, обязательно. Я все сделаю, чтобы не обидеть.
— Она так плакала, что у меня сердце разрывалось, — прошептал Макс, уткнувшись лицом в плечо. — Ты ей нужен, чтобы не чувствовать себя скованно, танцевать с душой. Лучше, если это будет кто-то чужой? … Мне кажется, так еще хуже ей будет. Она не просто стесняется. Ей отвратительно.
— Тогда пусть уходит! Срочно! Пусть вернется… на любые танцы идёт. Хоть на спортивные, девочка она сильная, гибкая. Максим, поговори со своей подружкой. Пусть возвращается домой, и все проблемы решены.
— Пап, ты не понимаешь? Она видит себя балериной. Самой лучшей!
— Так, слушай! А позови её сюда! Да, сюда ко мне. Мы вместе попробуем! — азартно улыбнулся Макс. — Я вас обоих поставлю и покажу. Здесь хватит места, я видишь кровать, как подвинул? Качаю пресс, отжимаюсь на свободной территории. Так удобнее. Зови и мы попробуем поговорить! Так, подожди, оденусь по человечески… Тащи Катьку сюда. Лилька спит?
— Нет, кажется, они там, в комнате…
— И Лильку тащи! Вместе, ребята. Помните, как нам весело было?
— Пап, ты просто сказочно недогадливый. Да не пойдёт она вот так, — улыбнулся Максим, — Не так она хочет.
— Или так - или никак!! — Макс прищурил глаза и картинно вздернул подбородок. – Маэстро танца не даёт уроки индивидуально никому!
Максим пошел звать девчонок. Катерина тут же вскинулась:
— Малыш, ты что!!!… Я не пойду!!
— Он не будет по другому, Катёнок, — покачал головой Максим.
Вставая рядом и обнимая ее за плечи, увлёк за собой.
— Малыш… Что ты ему сказал? — тихо вздыхая, спросила Катя.
— Это не передать словами, но отец всё понял, как надо. Он сказал, что индивидуально не получится. Но тебе же и надо на публике… Какая разница? Я посмотрю. Могу даже вам похлопать. И Лилька… Она, кстати, уже побежала юбку надевать. Соскучилась по танцам.
— Ой, Малыш, что же будет, а? —– испугалась Катя, — Я… просто несчастная какая-то, несчастливая…
— Скоро будешь счастливой. Папа тебе покажет класс.
— А ты как будешь на это смотреть?
— Пристально, — улыбнулся Максим, — Я буду с удовольствием смотреть.
— Нет, — Катя отступила в комнату, — Я боюсь!
— Ты никогда не боялась. Ты должна быть смелой, если хочешь стать великой!
— Я хочу, чтобы ты оставил меня одну, Максим, на минуту… Мне надо… папе позвонить!
— Поздно уже. Что ты хочешь ему сказать?
— Папа не знаю где… Скажу, что я его люблю. Ладно… всё… пошли!
И все-таки внутренняя борьба в душе Катерины не прекращалась. Страх и здравый смысл боролись с желанием прикоснуться к неизведанному. Она еще никогда не делала ничего столь вызывающего.
И вообще, если бы её спросили, когда именно она призналась сама себе, то Катя бы ответила, что здравомыслие потеряло смысл, когда она решилась написать от лица другой женщины. Взрослой женщины, влюблённой в этого мужчину.
На одной чаше весов было безмятежное детство, на другой – танец, полный сомнений и отчаяния.
— О! Наконец-то! — глаза Макса искрились озорством. — Явились не запылились! Все в сборе. Ну что, дети… Сейчас ваш папа будет давать урок танца этой юной мисс! Она просила - мне придётся подчиниться!
Макс хотел дать понять, что вынужден идти на это, и ему удалось. Лилия подбежала и кивнула на Катю:
— Она очень хочет тебя заставить, пап!
— Я хотела другие чувства. Как у Ромео и Джульетты, а у меня не получается их сыграть, — нерешительно произнесла Катя, подходя не к нему, а к окну. — Я хочу, чтобы у меня горело сердце, как влюблённое, — добавила она, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — Мне нужно показать, что я умею любить человека очень сильно на сцене. И в конце … остаться одной, плакать по нему.
Губы Макса дрогнули в улыбке. Он подошел и осторожно взял её под руку.
— Не согласитесь ли вы, Дульсинея, извините, Джульетта потанцевать… с папой Ромео?!!
Малыш посмотрел на Лилию и начал бороться со смехом. Девочка сделала недоверчивое лицо, покрутилась перед зеркалом, вытянув бантиком губы.
— Я мечтала потанцевать с тобой, папа Малыша…— улыбнулась Катя.— Но сейчас не готова. Не при них, которые смеются!
— Просто скажи «да» или «нет», Катёнка. Ползать на коленях я перед тобой не стану!
— Давайте танцуйте! — оглянулась Лилия и победно улыбнулась
Его рука легла на талию, а у Кати появилось чувство невесомости, и ноги мгновенно перестали слушаться.
Он был весь свой. Такой удобный и невероятно подходящий.
Но не теряющий над собой контроль, как в её мечтах.
Это было непредсказуемое чудо, она даже не могла ожидать, что так свободно и легко он повернул её в разворот и приподнял за ногу, откинув почти до пола, поддержкой. Рука была на спине, как будто всегда там лежала и поддерживала.
Но самое ужасное началось, когда он резко развернул ее к себе и сделал шаг вперед.
С трудом держась, чтобы не поддаться, Катя улыбнулась.
— А ну, расслабься, — скомандовал он почти на ухо, — Ты улыбаешься натянуто, фанаты такого не заслуживают. Расслабься, сейчас я тебя приподниму и подкину. И поймаю!
И Катя расслабилась.
— Прекрасно, намного лучше, теперь еще раз… Какие там у вас движения? — довольным голосом пробормотал он ей на ухо.
— Вот такие, — Катя откинула обе руки за спину и показала.
Она все еще не могла поверить, что это происходит. И была на каком-то седьмом небе.
Дыхание восстанавливала долго. Засмеялась.
— Класс! — сказал Малыш, попивая лимонад из бутылочки.
— Папа, ты её уже научил? — удивилась Лиля.
— Всё она умеет! — проворчал Макс с деланным возмущением, он сменил музыку на более ритмичную.
— Жалко Маши нету… Вы с Катей классно танцевали. — вздохнув, сообщила Лиля, — Только закончилось быстро. Но теперь вместо Маши с тобой будет на праздниках танцевать Катя! Или я! Пап, а у тебя это что на боках? Как будто под свитером майка задралась…
— Повязка, скоро снимут. — Макс продолжал улыбаться и смотрел на спокойного сына, радуясь, что ему удавалось сохранить мир, пока это возможно.
Катерина на дрожащих ногах повернулась и пошла к Малышу. Она попыталась сконцентрироваться, взять себя в руки, удавалось с трудом, так как улыбка была слишком довольной и цветущей, а глаза полные искренней радости.
Ошеломленная уселась, забрав у него лимонад.
Неужели действительно рискнула и получила то, что хотела? А вдруг, пройдёт год, и случится еще одно чудо?
Максим крепко сжал в объятиях сестру Лильку, которая забрала остатки напитка у Кати и тоже уселась к нему ближе. Он испытывал собственнические чувства по отношению к своей Кате всегда. Но сейчас они были не такими острыми и не вызывали злости.
— Я хочу поесть! — промурлыкала Лилия, — Кто со мной?
— Я с тобой, а Катёнку нельзя, она же у нас балерина, — с явным намеком, что готов оставить отца и Катю одних, Малыш поднялся.
— Я с вами, хочу попробовать маленький кусочек торта. — быстро произнес Макс, — Думаю, что если срезать его по краям, попробовать осторожно, и снова присыпать — никто не заметит.
— Тёть Олин торт пахнет, как сладкое безумие! — объявила Лилия. — Мама вообще не умеет печь! Они едят какую-то прозрачную лапшу с рисом, каких-то козявок, фаршированные макаронины, ужас. Я так была несчастна… Меня кормили грибами. И сушеными зелеными водорослями, которые мочили в кипятке…
Дети вышли из комнаты, а Макс подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в него.
Что видел сын? Мне всегда нужна была Лиза. И сейчас я готов проклинать себя за то, что не посоветовался с ней. Не имел права. Но это казалось единственно верным решением. Пусть так и будет. Пусть я окажусь прав, Катя балуется и всё. Потанцуем, ничего не случится!
***
— Я хочу, чтобы мы с тобой, Макс, — воскликнула шепотом Катя, пробуя ложкой крем, оставшийся от торта, — Чтобы мы с тобой…тоже научились готовить. Еще я хочу пойти учиться водить машину… И прыгнуть с большой высоты в море. Летом. Помнишь, ты прыгнул, а я испугалась?
— Тебе не разрешили!
— Тебе тоже!
— Но я прыгнул. Кать, ты как?
— Супер! Я думаю, что у меня есть шанс. У нас через неделю концерт. Лиля, ты будешь ходить на танцы?
— Я поправилась, меня будут ругать.
— Ничего, там еще толще есть.
— Ну спасибо, думала ты скажешь, что я ничуть не изменилась. Бабушка меня откармливала… Кать, а ты знала, что у папы развод? Помнишь, ты сказала, что я ужасно поступила?
— Да, помню. Так и есть. Лилька, ты устроила ему просто кошмар!
— Я извинилась. Но я его немного обманула. … Мама меня не приглашала жить. Никогда не приглашала и не хотела, чтобы я оставалась. Только в гости. Я её долго уговаривала, и Мао сказал, что мне придётся сидеть одной. Тогда она сказала папе, что оставляет у себя… Вам ничего не рассказывали? У меня мама… Она сразу решила, что мне лучше жить всегда с папой... Так жалко иногда бывает, я ведь её тоже люблю.
— А ты сомневалась, Лиль? — спросил Максим, — Ты видишь, как он счастлив сейчас, но не видела, как было плохо без тебя. А я знаю. Никогда больше так не делай. Нельзя предавать своих. Он тебя выращивал, как цветок…
***
На следующий день утром Лиза встретила папу, приняла от него духи и цветы, собрала детей, нарядила Диану, завила ей прекрасные густые волосы. На ощупь они были, как у Матвея. Заставила себя воспользоваться косметикой, чтобы скрыть бледнеющее лицо и нервные покусанные губы. Сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, уложила свои волосы, подколов с одной стороны, чтобы не падали на лицо.
А в доме Валерия Яковлевича Лиза пожалела, что подвела стрелки. Она чувствовала, что в любой момент может расплакаться. Все поздравляли друг друга, поднимали бокалы, а Матвея рядом не было. Дианка еще утром раскричалась на Никиту. Она искала подарок от папы, потом получила от мальчика и от мамы, и расплакалась у неё на плече. Удерживала Лизу от слёз только мысль о том, чтобы не напугать детей еще больше. Катя вела себя очень сдержанно и спокойно, странно поглядывала на неё, с жалостью и каким-то подозрением.
Валерий Яковлевич сказал, что хочет сделать какое-то объявление. Это, несмотря на его улыбку, испугало Лизу. Он мог решить, что будет биться за бизнес до конца, а Матвей должен еще «посидеть». Глядя в зеркало на свои припухшие губы, Лиза вспоминала мужа по утрам, но когда всё закончится, ей придётся еще доказывать, что была с ним честной в эти безумные дни.
Эля выглядела совсем невыспавшейся, молчаливой. Казалось её заботит только Марсик, которого она всячески развлекала, достав кучу игрушек из шкафа.
Лиза решила попросить сегодня свидание, пока дети здесь – уехать, повидаться с мужем. Она хотела этого, Матвей даже не позвонил. Не смог или просто не до этого было. А может, он потерял счет дням.
Дети все куда-то убежали, с ними пошел Макс, Валерий Яковлевич, и она осталась в компании сына, Ольги Ивановны, папы и Эли.
— Милая, ты не хочешь прогуляться? — спросил отец, и Эля очень оживилась, лицо её расцвело, как у ребенка. Они вышли.
Лиза думала, что пойдут прогуляться по дорожке, и пока Ольга Ивановна угощала Матвея, заметалась в поисках укромного местечка, откуда можно позвонить Иванцову, чтобы никто из детей случайно не услышал.
Лиза вышла, обогнула дом и неожиданно чуть не натолкнулась на папу и Элю.
Они стояли под окном, обнявшись, и вели себя так, что Лиза смутилась.
А потом услышала:
— Эля, я должен пойти туда к ней и поздравить. Только и всего. Хочу вернуть мужа своей дочери, даже если для этого мне придётся бывшую жену обнадежить. Без неё это будет очень сложно… Она должна признать всё официально и выдать заказчиков. Речь идёт о гражданах другой страны… Эля, пожалуйста, поверь, я ничего не буду делать, за что тебе можно злиться…
— А я злюсь! Я с тобой поеду. Буду под окнами стоять.
— Эля…
— Что, Эля? Ты вчера обещал, что никогда больше не поедешь к ней!
— Я не обещал, не будь такой…
— Виталий… ты слышал? Тихо! Подожди, я сейчас! Там кажется мой сын ругается с Катюхой.
— Я люблю тебя,— просто сказал отец вслед.
Лиза, стараясь не шуршать, чтобы ни одна веточка не хрустнула под ногами начала красться к дому.
А спустя несколько минут, когда уехал отец, в дом влетела Эля, затащила Лизу в кабинет отца и плеснула в стакан самого дорогого крепкого напитка.
— Ты что?
— Выпей, Лиза! — сказала она.
— Нет, я не хочу.
Глаза Эли горели. Она смотрела так, словно только что совершила преступление, а Лиза уже всё поняла и почувствовала себя страшно усталой.
— Лиза… Я должна тебе сказать! Это не шутка! Твоя дочь…
— Эль, это не то, что ты думаешь,— Лиза вздохнула и отодвинула бокал,— Если ты что-то услышала или увидела, в этом нет ничего плохого.
— Ты не знаешь, что я хочу сказать!
— Знаю.
— Откуда?
— Ничего плохого,— повторила Лиза,— Катя никогда бы не позволила... Катя никогда бы...
— Ты знаешь, что я могла себе позволить?? Ты думаешь, что так хорошо знаешь свою дочь?
— Думаю, что знаю.
— А еще одного участника… чэпэ ты знаешь? Можешь знать, что он бы сделал, а что нет?
— Эль, прошу тебя. Ты подслушала что-то?
— Я? Это ты должна была там слушать! Он встречался с ней! Ночью у больницы!! Он ей обещал, что через год, они будут вместе. И мне не понятно, почему ЭТО тебя не интересует! Твоя дочь сама приехала к нему ночью!! И обнимала его! Лезла к нему! А сейчас сидит там и рыдает, рассказывает кому-то по телефону! … Не знаешь, кому? Твоему мужу!
— Эля… это отвратительно думать, что Катя…
— Да? Ты скажешь, что в этом нет ничего плохого? Иди, она там рыдает, думает, что Матвей бросил тебя, а ты ей не говоришь, что вы поругались.
— Она не могла ему позвонить, ты же знаешь… Где, в какой комнате Катя?
— Значит, он позвонил дочери сам! Дочери, а не тебе. Не тебе!
— Ты… уверена?
— Уверена. Она говорила «папочка»! О, боже!… Можно было бы лопнуть от смеха, если бы всё не было так печально! Сначала мать, потом дочь, а теперь еще и внучка… То есть твоя дочка… Ну Макс! Надо было Матвею пришить его еще тогда, когда Катя на горшок ходила. Когда он нас поймал за фейерверком, который мы с Максом тебе устроили…
Горечь, прозвучавшая в её словах, совершенно добила Лизу, и её охватил гнев. Она едва сумела сдержаться, чтобы не крикнуть и не бросить стакан о стену.
— В какой комнате плачет моя дочь?
— В задней! В той, окна которой на заднюю половину дома.
— Сиди здесь, я сейчас вернусь! — отрезала Лиза и поднялась.
— Выпей!
— Я за рулём, у меня дети!
— Выпей, я сказала, тебе нужно!
— Отстань! — Лиза постаралась не хлопнуть дверью и ей это удалось.
"Еще не хватало, — думала она, пока шла в комнату, где дочь в чем-то признавалась Матвею, — Никогда не разговариваю с детьми в пьяном состоянии… Никогда… Я – не моя мать. Я – Лиза. Катенька, моя дочь, Матвей мой муж. Я сейчас их успокою... О, Боже. Мои любимые... Я тоже сильная, волевая, коня на скаку остановлю, копыта... — Лиза засопела и куснула губы, — Копыта подкую, и всех победить смогу! Я - воин. Боже, неужели Макс... Она была у него ночью? У больницы? И сейчас?... Я его разорву!!! Я его, как львица за львёнка!"
Лиза врезалась в Макса, когда он выходил из своей комнаты.
— Тихо, тихо! Куда бежишь, как молодой кабанчик, Лизка! — засмеялся он.
— Ты... ты...
Лиза сама не поняла, как у неё получилось. Она тренировалась в спортзале, наносила удары по груше, но никогда не думала, что её удар может быть такой сильный.
Макс упал почти в нокаут, а когда она подошла и присела рядом, прошептал:
— С женским днём, Лиз.
Следующая глава:https://dzen.ru/a/ZgVBrrIpIU7jFPjU?share_to=link
Началоhttps://dzen.ru/a/ZRfmqFrR8x1eQl0Q?share_to=link
Уважаемые Читатели и дорогие друзья. Рада вернуться к работе. Спасибо большое за 👍💖 и комментарии. Спасибо, за то, что есть возможность придумывать истории, несмотря ни на что и помнить хорошее!
Забыть боль так трудно — но ещё труднее помнить хорошее.
Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.
Чак Паланик
С любовью, Алиса.