Глава. I На захваченном бриге. Ч.1
Разноликие люди, оставшиеся на пиратской посудине, и с благоговейным восхищением, и с трепетным ужасом смотрели на необузданный гнев, выражаемый то ли мстительным небом, то ли само́й преисподней. Никто был не в силах сдвинуться с места, когда их с чудовищной силой затягивало в клубившуюся чёрной жутью неуправляемую стихию; единственное, что все они удосужились сделать, – крепко схватились за деревянные поручни. Ни один их них не хотел, чтобы его случайно смыло очередной, накатившейся сверху волной либо чтобы нежданно сдуло порывом ураганного ветра, то и дело подвергавшим судно нешуточным испытаниям. В основном эпицентре буря являлась настолько мощной, что никакие силы лёгких не смогли бы перекричать морское торнадо. Поэтому и грозные мужчины, и молодой юнец, и прекрасная девушка, не издавали ни единого звука, а с молчаливым смятением ожидали, чем же ураганное буйство в итоге закончится.
Ждать пришлось недолго. Едва их затянуло в чудовищный водный омут, как тяжёлый корабль, превратившийся словно в пушинку, куда-то неожиданно рухнул, мгновенно пролетел сквозь безраздельное пространство да бесконечное время; а после… он вынырнул в совершенно спокойное море, ровной гладью да безоблачной синевой блестевшее в лучах рассветного, только-только взошедшего, солнца.
- Уф! - выдохнула Валерия, передавая обще командные чувства (их осталось в минимальном количестве, необходимом для управления парусным судном), - вроде бы выбрались. Кста-а-ти, - заговорщицки растянула она ключевое высказывание, - кто-нибудь мне подскажет, где мы сейчас находимся и – что ещё важнее! – в каком, стесняюсь спросить, измерении?
Вопрос считался немаловажным, явился в нужную тему и заставил видавших виды морских разбойников, закалённых в боях, шторма́х, погонях, опасностях, томительно съёжиться; они недовольно поёжились, а следом переглянулись, как бы ища поддержки у стоящего рядом. Каждый из них уже стал прямыми свидетелями необузданности свирепой натуры, принимал во внимание, что за миловидную девушку вступился сам капитан, носивший и славное и грозное имя, а следственно, хорошенечко призадумался, прежде чем хоть чего-нибудь достойно ответить, – дабы не навлекать на себя лишний раз очередную немилость.
- Попробуй ты, - указала она на одного из пиратов, производившего впечатление наиболее умного, способного к здравому размышлению.
Умертвитель и Рид молчали, предоставив новой знакомой самой до всего дознаться. Попутно любовались амбициозным видом, с одной стороны излишне самоуверенным, с другой – миловидно великолепным.
- Бесстрашный… Ричард Бесстрашный, - морской разбойник на́чал с короткого псевдонима, но мгновенно осознал допущенную ошибку и представился полным именем, как требовали принятые в пиратском братстве простые приличия, - и боцман, и помощник квартирмейстера по хозяйственной части. Что касается поставленного вопроса?.. Тут мне ответить трудно, потому как я и сам нахожусь в полном недоумении, соверше́нном неведении.
Становилось больше чем очевидно, что на захваченном судне все остаются в равных информационных возможностях и что корабельные хозяева настолько же осведомлены об истинном месторасположении, насколько и их невольные гости. Пока смущённый бандит говорил, Лера хотя и не получила вразумительных пояснений, но зато успела внимательно его рассмотреть. Ещё вчера, мужчина показался бы ей удивительным, точь-в-точь необычным, но в свете последних событий воспринимался и естественно и нормально. Риччи (как моментально его окрестила молодая путана) целиком соответствовал порученной корабельной должности и выделялся следующими характерными признаками: имел высокий рост, крупное телосложение, немалую силу и пользовался среди разбойничьих соплеменников весомым авторитетом (а непомерной жестокостью прославился далеко за пределами всего судоходного братства); являлся нечистокровным метисом, больше походившим на истинного индейца; по внешнему виду достиг тридцатидвухлетнего возраста; выделялся круглой физиономией, немного зауженной книзу; отличался карими самоуверенными глазами, выражавшими непоколебимую твёрдость, суровую решимость, бычье упрямство; преобладал красноватой кожей, грубой и загорелой, обветренной и шершавой; отмечался чуть сгорбленным носом, а также иссиня-чёрными волосами, густыми и длинными. Одежда виделась прочной, добротной, представлялась тёмно-серым камзолом, однотонными штанами, необходимым вооружением и, поразительное дело, не содержала в себе никакого головного убора.
- Ладно, с тобой всё понятно, - сплюнула Хулиева за́ борт кровавой слюной, так и продолжавшей сохраняться во рту (после неприятного знакомства с непривлекательной рожей умерщвленного квартирмейстера).
В силу недавних событий, она продолжала оставаться у деревянных поручней, а бывшие хозяева брига привычно выстроились пред нею в единую линию. Молчаливые спасители стояли по разные стороны: молодой – справа; пожилой – слева, и немножко поодаль. Валерия продолжала:
- Давайте поинтересуемся мнением остальных? Значит, так, господа, - последнее слово она почему-то сказала по-русски, но впоследствии вновь перешла на английский: - Кто-нибудь сможет прояснить возникшую с нами нестандартную ситуацию? Если быть точной, где мы сейчас находимся – в каком, «…мать его», временно́м измерении?!
Выражая неподдельное удивление, Валерия обратила внимание, что выровнявшиеся (чуть ли не по команде «смирно!») морские разбойники недовольно поморщились. Не понимая истинную причину, она то́тчас же решила прояснить их странную неприветливость. Она полагала, крепкое словцо, высказанное в преступном сообществе, всегда должно добавить весомой значимости.
- Что?.. Что такое? - она недоумённо нахмурилась и посмотрела на неприветливых оппонентов, желая услышать рациональные объяснения (вопросительным взглядом искала авторитетной поддержки сначала у Рида, а следом у Умертви́теля).
- Простите, мисс… со всем уважением, - взял слово другой бандит, стоявший по левую руку от грозного боцмана.
По небритой щетине и пропито́му лицу он выглядел лет на сорок, но едва ли прожил чуть более тридцати; волосяная макушке успела значительно облысеть; внешний вид смотрелся несколько несуразно; зелёные зенками беспрестанно пугливо бегали. Говорил он неторопливо, точнее не очень уверенно, периодически поглядывая на Джека Калипо; тот не замедлил обзавестись тяжёленькой шпагой, принадлежавшей поверженному врагу, и неприветливо теперь покручивал её в мускулистой, привычной к ратному делу, ладони.
- Кодекс запрещает «отвязную» матерщину, - промямлил осмотрительный разбойник робко, строго по делу, - вы ведь живёте по Кодексу?
- Как твоё имя, пират?! - грубоватым тоном окликнул его седой капитан, угрожающе наставляя боевое оружие. - Ты не представился – вероятно, забыл?
- Бартоломью Стич… если вкратце, Опасливый, - отрекомендовался осторожный злодей, нервно теребя поношенный синий кафтан; другой рукой он словно проверил золотую серьгу, массивно торчавшую в левом ухе, - ещё раз простите. Так как, - нашёл он душевные силы продолжить осведомляться, правда, в корне переиначил первоначальный вопрос, - мы попали к братьям пиратам или же нас отправят на жалкую виселицу?
Предъявленная дилемма интересовала голубоглазую девушку, взявшую на себя командную роль, ничуть не меньше, а возможно, и чуточку больше. Озадаченная, она посмотрела на пожилого соратника, державшегося невозмутимо, уверенно; он позволял надеяться, что, видимо, чего-то ему известно.
- Всему своё время, - произнёс он размытую фразу, перевёл остриё захваченной шпаги с расчётливого пирата (помимо прочего, имевшего невысокий рост, восполненный плотным телосложением) на следующего бандита и незамедлительно заставил его откровенно признаться: - Ну, а ты?.. Ты кто такой?
- Да, действительно, - поддавшись неусидчивой, любопытной натуре, не замедлила вмешаться и неуёмная Лера, - раз уж все мы оказались, так скажем, на одном корабле, давайте как следует познакомимся, - она нагнулась к трагически погибшему Кедми, взяла из бездвижной ладони знаменитый американский «Кольт М1911» (в нём оставался последний патрон) и вытащила из пронзённой груди абордажную саблю, оставшуюся от первого нападавшего.
- Плохой Билл, или попросту Бед, - представился массивный разбойник, исполняя приказ беспрекословного Умертви́теля, - назначенный канонир… Унесу на руках любую пушку, стреляю без промаха. - он только что обзавёлся кожаной треуголкой, некогда принадлежавшей покойному квартирмейстеру и незатейливо тискал её в могучих руках, не решаясь водрузить на буйволовую макушку.
Выглядел он лет, наверно, на тридцать пять (что соответствовало реальной действительности); природой в него заложилось неограниченное здоровье, и даже каждодневная выпивка не смогла бы лишить его поистине нечеловеческой силы. Вне всякого сомнения, пушкарь представлялся огромным, имел богатырское тело, почти всегда ходил с голым торсом, скрытым лишь кожаной перевязью, да носил широкие шаровары, высокие сапоги. Обветренным лицом он походил на разгневанную гориллу, а смуглым оттенком кожи выдавал неоспоримую принадлежность к негроидной расе. Остальными признаками можно выделить следующие: выпуклые серо-голубые глаза, обычно дружелюбные, когда необходимо по-зверски озлобленные; массивный, на конце непривлекательно сморщенный нос; кучерявые волосы, неприглядно торчавшие в разные стороны; лопоухие, невероятно огромные, уши, торчавшие как пеленгаторные локаторы.
- Отличный воин! - присвистнул Колипо, оценивая представленные сверхчеловеческие возможности; далее, опустив стальной клинок, он кивнул головой на четвёртого: - А ты? Что скажешь про себя – ты?
Последний из разбойничьей братии не выделялся какими-то сверхуникальными особенностями – выглядел как обычный, среднестатистический пират, погнавшийся за морской удачей. Он казался достаточно юным; безусое лицо, неприятное, перекошенное отвратительным шрамом, выдавало двадцать пять про́житых лет; высокий рост гармонировал с худощавым телосложением; серо-голубые глаза горели неиссякаемой живостью, а где-то в глубине скрывали зловредную сущность; прямой, немножечко вздёрнутый, нос выдавал лисиную хитрость, отчасти капризный характер; бледные щёки, впалые и угрястые, дополняли общее неприятное впечатление; тёмные волосы длинными локонами спускались к нешироким плечам. Молодой парень, он, скорее всего, не утратил ещё возрастные амбиции и изо всего остального сборища смотрелся наиболее обеспеченным – облачился в дорогие одежды; особенно выделялись ярко-красная шёлковая рубаха, перехваченная позоло́ченной перевязью, атласные шаровары, прочные высокие сапоги и широкополая шляпа, украшенная роскошными перьями. В остальном непривлекательный юноша выглядел как самый простой обыватель.
- Джим Тэтчер, - представился он истинным именем (очевидно, из-за пиратской незрелости звучное прозвище ещё не присваивалось, а может, он и сам не хотел утратить столь значимую фамилию, и красивую, и, несомненно, дворянскую), - обыкновенный матрос, без лишних регалий и особенных привилегий… могу делать всё, чего не прикажут.
- Замечательно! - воскликнул старый морской разбойник, вполне удовлетворённый произведённым начальным осмотром. - С командой всё ясно. Теперь настало время прояснить поподробнее обо всех остальных, - он прошёл на несколько шагов прямо вперёд и встал с таким расчётом, чтобы оказаться вполоборота и к неопытным юнцам, и к одичалым бандитам. - Как ранее обозначено, я являюсь капитаном Умертви́телем-Джеком. Волею судьбоносного случая я вынужденно спустился на берег, - охарактеризовал он «отход от ратного дела» особым термином, при́нятым среди пиратского воинства. - Не выпучивай на меня изумлённых глаз, - заметил он недоумённое выражение, озарившее молодцеватого спутника, - я не стал тебе ничего говорить по легко объяснимым причинам. Если чутка обождёшь, то обязательно их услышишь. Итак, о чём это я?.. Ага, вспомнил! - на секунду почернев, а следом снова приняв благодушное выражение, продолжил Колипо неоконченный монолог, - этот юнец, что не перестает пока удивляться, - кивнул он на Рида, - мой давний воспитанник – он будет первым помощником. Ну, а эта… прекрасная леди? - старый разбойник посмотрел на дерзкую особу нескрываемо восхищённо. - Судя по всему, готовится стать ответственным квартирмейстером. Кстати, - заострил он внимание на белокурой красавице, - про нас тебе, ретивая мисс, - в обращениях грубоватый старик особо не церемонился, - всё известно – пришла пора и нас просветить, как следует к тебе обращаться. Что, ты умеешь делать, - он назидательно ткнул острой шпагой в надкусанную щеку́, - мы все, здесь собравшиеся, только что видели.
