К Владимировке, владикавказскому заречью, и ныне жмётся выше по Тереку район Молоканка, где в 1865 году так и осели, увидев город, переселенцы из-за гор. Только - не грузины, армяне или персы, а вполне себе русские люди с окладистыми бородами - молокане. Из-за этих самых бород их часто путают со староверами, хотя на самом деле у них совершенно иная суть: это "духовные христиане", протестанты-от-православия, стремившиеся не к сохранению древних обрядов, а к отказу от них ради истинной веры.
Они отбросили, посты и большинство таинств, иерархию, святых и даже крест как орудие казни Иисуса, а службы проводили в домах под началом старост-пресвитеров. Отпочковавшись в конце 18 века от духоборов (которые и ныне считают молокан "младшими братьями"), это течение распространилось по чернозёмным губерниями, прозвище обретя по Молочной реке в Мелитопольском уезде, где их селения стояли особенно плотно. Государство всегда смотрело на молокан чуть лояльнее, чем на староверов, и при Екатерине II и Александре I "духовное молоко" лилось относительно вольно. А вот Николай I и тут прикрутил гайки, тем более что за Кавказом остро не хватало русских людей!
С 1830-х годов началось добровольно-принудительное переселение молокан и духоборов, и в общем в Грузии, Турции, Азербайджане и Армении они оставили весьма заметный след. Сплоченные, трезвые и порядочные, молокане известны там и в наше время как первоклассные строители и огородники, а что уж говорить про 19-й век? Вот начальник Терской области, тифлисский армянин Михаил Лорис-Меликов и пригласил их в свои владения. К началу ХХ века Молоканская слободка Владикавказа разрослась до 2 тыс. жителей, а всего по Терской области числилось до 8 тысяч молокан.
Вот только, судя по всему, шли сюда те, кому не жилось за горами: на Северном Кавказе молоканство стремительно лишилось единства и стало дробиться на множество близкородственных сект. Возглавляли их частью местные пресвитеры, частью - проповедники из Тифлиса, к 1880-м годам ставшего центром русского баптизма. У истоков которого, в свою очередь, стояли переосмыслившие свою веру молокане - Никита Воронин из Саратовской губернии и Василий Павлов из Рязанской.
Стараниями последнего баптизм начал распространяться и по владикавказской Молоканке. На проспекте Коста, у старого выезда к Тифлису, стоит если не старейшая, то редчайшая в России дореволюционная молельня баптистов (1912), при Советах - ДК Строителей, в народе известный как просто Дунькин клуб - якобы, по своей чрезвычайно красноречивой уборщице... Я несколько раз ездил мимо него и даже запомнил, но так и не сподобился заснять.
Ну а религиозные поиски на Молоканке продолжались, и пожалуй самыми яркими их фигурами стали братья со знакомой фамилией Прохановы. Дед и тёзка громкого писателя "5-й империи" Александр Проханов пытался примирить науку и религию: его "Общество образованных молокан" учило, что Библия - сугубо духовная книга, которую нельзя использовать как источник материалистических знаний, и распространяло эти знания само. Впрочем - не слишком успешно, и бросив эти попытки, Александр Степанович больше преуспел как основатель первого молоканского журнала "Духовный Христианин" (1905) и "Протестантского Кредитного общества", ставшего фактически банком общины.
Старший брат, баптист Иван Проханов тем временем уехал в Петербург и в первой половине ХХ века развёл столь кипучую деятельность, что евангельских христиан (тогда - "прохановцев") теперь даже выделяют в отдельное религиозное течение, лишь из-за разгрома в 1930-х годах не сумевшее отделиться от баптизма. В 1920-х же прохановцы и вовсе думали строить на Оби город Евангельск.
Ну а во Владике брожение умов и прогрессорство к 1917 году достигло терминальной стадии - большевизма: если на Амуре молокане были непримиримыми врагами красных, то на Тереке, отбросив догмат пацифизма, с оружием в руках встали строить новый мир. Белогвардейские мемуары 1918 года полнятся строчками вроде "молокане взбесились и вместе с ингушами грабят город" и удивлением - а они-то оказывается кровожадными бывают.... Ну да впрочем, мы ведь в 2020-х уже хорошо знаем что, слезинка ребёнка, ай-хэв-э-дрим, цитаты Толстого, Ганди и Далай-ламы часто бывают в лексиконе тех, кто на грани одобрения и неверия смотрит на массовые смерти людей, оказавшихся не на той стороне Истории.