Однажды в детстве отец выпорол Лариску так, что попа была чёрная, и Лариска три дня садилась с величайшей бережностью.
Да и не отец он ей вовсе. Как-то Лариска шла в школу, к ней подошла тётенька и ласково сказала:
— А ты знаешь, что папа — не твой настоящий отец?
Потом выяснилось, что доброжелательница была родственницей со стороны мамы. Что за жгучая обида ею двигала — трудно объяснить. Возможно, она была одинока, а разведённую маму с ребёнком полюбил красавец мужчина в крупном военном чине, в прошлом офицер на подводной лодке.
***
Итак, отчим до синяков избил маленькую падчерицу. Что бы ему за это светило нынче? Максимум тюремный срок, минимум лишение родительских прав.
— И ты не затаила на него обиды? — спрашиваю я.
— Так ведь попало мне за дело! — Лариска таращит голубые глаза.
Нынче многие детские проблемы объясняют гиперактивностью. Лариска была гиперактивным ребёнком в квадрате, в кубе, в десятой степени! Маме без мужской руки с ней было бы не справиться.
Какие воспитательные меры приняли бы в отношении Лариски сейчас? В лучшем случае — определили в детдом, в худшем — поставили диагноз «психическое нарушение» и отправили в детский инвалидный интернат. Что, по сути, есть современный узаконенный детский концлагерь с охраной, КПП, высоким забором и психотропными уколами.
Слава богу, тогда были другие времена. С Ларискиной попы сошли синяки, и неунывающая девчонка с энтузиазмом кинулась совершать новые проделки.
***
— В восемь лет меня первый раз поставили на учёт в детской комнате милиции. Я подбила на дело ватагу мальчишек (а водилась я исключительно с мальчишками): залезть в чужой сад за яблоками.
А так как была, во-первых, у них атаманшей, а во-вторых, всех ловчее и легче, то забралась на яблоню. Скидывала вниз яблоки, а мальчишки их подбирали.
Хозяин заслышал возню, мальчишки кинулись врассыпную, а я осталась на дереве. Хозяин терпеливо ждал, когда я, как перезревший плод, шмякнусь ему прямо в руки. Пока летела, на него сверху брызнуло струйкой: от страха я описалась.
— После этого мама посадила меня под домашний арест… Вообще-то нет, — припоминает Лариска. — Не после этого, а когда я украла у мамы из кошелька два рубля пятьдесят копеек и купила на них красное вино. Оно плескалось в бутылке — такое густое, прозрачное, красивое, как жидкий драгоценный камень.
Продавщице сказала, что если мне не продадут вина, то папка-алкоголик меня убьёт. И купила ещё в соседнем отделе чёрный хлеб.
Увела за гаражи друзей, в том числе младшего братишку. Там мы пропитывали ломти хлеба красным вином и ели.
Вот после этого «причастия» нам с братом запретили гулять на улице. В школу, из школы — и на замок.
***
Но мы не сильно расстраивались. Потому что и под домашним арестом, если поискать, можно найти, чем заняться.
Например, устроить каток.
Для этого обильно разлили на полу подсолнечное масло — и давай босиком носиться туда-сюда, как заправские фигуристы. То заложим руки за спину, изображая бегунов на коньках, то пытаемся сделать ласточку и прыгнуть двойной тулуп. Накатались, устали, а скоро мама придёт.
«Мистеров Мускула» и «Пропера», чтобы их на помощь звать, тогда не было, а воде даже с мылом и порошком масло не поддаётся.
Я притащила из кухни все пачки соли, которые нашла, и щедро посыпала пол: пускай впитает масло! Так мама делала, когда у неё в духовке сбегал жир.
Но как же грязную соль с пола убрать? Притащили пылесос «Урал» и пылесосили, вернее, солесосили, пока «Урал» не заглох. Оказалось, не выдержал и лопнул мешок.
Пришлось всё собирать в газетные кульки и выкидывать в форточку. А «Урал» снова заработал, как ни в чём не бывало. Только мама удивлялась, куда мешок из пылесоса делся, и почему к ногам постоянно прилипают кристаллики соли.
***
Ещё было хорошее развлечение: гонки на стиральной машине. Старые машины были на колёсиках. По очереди забираемся в ёмкость для стирки, надуваем щёки, гудим, жужжим и издаём прочие шумы, как самолёт. Кто-нибудь разгоняет агрегат:
— В-ж-ж-ж!
И вперёд, и назад, и кругами, и на вираж, и с разгону в стену:
— Бемс!
Вечером снизу приходила соседка-бабушка. Жаловалась, что весь день у неё по потолку с грохотом двигают мебель:
— И пыхають, и пыхають с утра до вечера туды-суды.
Мама пожимала плечами и закрывала за бабушкой дверь. Она думала, что у соседки от старости едет крыша.
А как ещё это назвать, если старушка горячо убеждала пенсионерок во дворе, что в нашей квартире произошло смертоубийство, потому что у неё на потолке разлилось пятно крови! Явно бабуля не в себе.
Мама же не знала, что в одну из «стиральных» гонок мы нечаянно врезались в десятилитровую бутыль с домашним черноплодным вином. Бутыль опрокинулась, покатилась. Мы пятно замыли, а бутыль спрятали на балконе.
Гонки прекратились, когда у стиральной машины продавило дно. Мама и папа провели расследование с пристрастием — тут и вскрылась тайна передвижки мебели и кровавого пятна на потолке.
***
Ну, как мы ещё в домашнем заключении играли…
В пионерский костёр, например. Разломали по прутикам стоящий у двери веник, сложили в прихожей на линолеуме шалашиком, покрошили газетки, подожгли.
Нанизали на прутики кусочки хлеба — жарить… Пели:
— Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры, дети рабочих!
Хорошо, что веник был один, и костёрчик быстро погас.
***
Однажды играли с братом в войну. Снарядом была табуретка.
— Ура-а! Бей фашистов!
Я встала из окопа (свернутого на полу одеяла) швырнула табуретку в брата, а попала в окно. Стекло вдребезги, а на улице мороз.
Папка пришёл с работы и говорит:
— Надо бы дыру подушкой заткнуть, но лишней подушки у нас нет. Снимай штаны, Лариска, и на всю ночь затыкай собой окно. Грей нас своей попой».
Я приготовилась заплакать, а как увидела трясущегося от смеха братишку… Он представил себе картину, как я буду выглядеть с улицы. Что будут видеть прохожие…
И сама расхохоталась сквозь брызнувшие слёзы!
На этом наш домашний арест кончился.
***
А скоро меня снова поставили на учёт в детской комнате милиции. В двенадцать лет я села в поезд и уехала в Ленинград — город моей мечты.
Дело в том, что я немножко была влюблена по фотографии в друга отца. Это была моя маленькая тайна.
У папки было много армейских друзей, в альбоме много их фотографий и адресов. На снимке улыбался симпатичный темноглазый паренёк в морской форме, похожий на Юрия Гагарина. А на обороте снимка — слова дружбы и московский адрес.
Вопрос, сколько лет этому пареньку сейчас, мной во внимание не брался. Ну что же, по пути в Ленинград побываю в Москве. Сказано-сделано.
У мамы в зеркальном шкафу висело модное пальто с шикарной чернобуркой — редкость по тем временам. Мама тоже занимала высокий пост и, как тогда говорили, имела выход на продуктовые и промышленные базы.
Я отпорола воротник и без проблем продала его на барахолке. История про папку-алкоголика снова сработала! Положила в карман свидетельство о рождении, купила билет до Москвы. Тогда в железнодорожных кассах паспорт не спрашивали.
На вопросы, где родители, отвечала: «Они сейчас подойдут». Или: «Мама с братиком в комнате матери и ребёнка». Тогда ещё было принято верить друг другу.
***
- Уф, притормози, - прошу я Ларису, - дай выдохну...
- Выдохнула? Ну вот... До Москвы ходила «Стрела» с сидячими местами. И вот я вышла на Ярославском вокзале, довольно быстро доехала до нужной улицы, нашла дом и квартиру. (Двенадцатилетняя девочка! В многомиллионной Москве!).
Дверь открыла бабушка. Я ей сразу показала приготовленное фото.
— Зачем ты его ищешь? — строго спросила бабушка. Это был её сын.
— Вообще-то я еду в Лениград к маме и папе. Мне просто негде остановиться, — объяснила я, глядя честными-честными глазами.
Она долго держала меня на пороге, думала и качала седой головой. Но впустила, сказав:
— Очень странные у тебя папа и мама.
Я прожила у неё три дня. Бегала по магазинам, покупала безделушки — подарки домашним, каталась в метро и пригородных электричках.
Бабушка кормила меня горячим супчиком и время от времени качала головой и вздыхала: «Странные у тебя родители».
***
— И ты тихо — мирно прожила у неё эти три дня? — интересуюсь я. — Без членовредительства, без взрывов, без поломок, без приключений? Не поверю, это на тебя не похоже.
— Ох, если бы. Напоследок я сожгла у неё газовую колонку. Знаешь, есть такие старые колонки: газовый краник можно открывать и закрывать, только когда льётся вода. Перед отъездом я решила искупаться в ванной. Естественно, выключила воду, а про колонку забыла. Из кухни послышался треск, поплыл дым…
***
— Лариса, а ты знаешь, что у меня нет денег на новую колонку? — строго сказала бабушка. — Вот никуда тебя не отпущу. Останешься жить, пока за тобой не приедут родители (очень странные люди).
Я так оглушительно разревелась, что она меня всё-таки отпустила.
В Ленинграде на вокзале я сразу познакомилась с женщиной, сказала, что отстала от родителей. Целую неделю жила у неё.
Потом от милиции ей здорово за меня влетело: что не сообщила о найденной девочке, не пыталась связаться с родителями, что увела жить к себе.
А вот представьте себе нынче такую путешествующую по столичным вокзалам нарядно одетую девочку–припевочку, которая доверчиво идёт ночевать к первой встречной тётеньке… Волосы на голове дыбом встают.
***
Меня задержала милиция, когда я в обувном магазине мерила и отбивала чек на сапоги фабрики «Скороход».
Может, неладное заподозрили продавцы, а может, на мой след уже напали: я была объявлена во всесоюзный розыск.
«Девочка, где твои родители, почему ты одна делаешь такие дорогие покупки и т. д.»
Дома меня ждали сходящая с ума, заплаканная мама и разгневанный папка.
Вот тогда он снял ремень и хорошенько, от души всыпал так, что я не могла сидеть три дня.
Какое счастье, что тогда органы опеки не зарабатывали так рьяно свой хлеб — иначе не избежать бы снятых побоев, экспертизы, лишения родительских прав — для папы и мамы, диагнозов с психическим расстройством и спецшколы — для меня. А так выпороли, и всё.
***
Лариска выросла, закончила институт и руководит планово-экономическим отделом крупного завода. Изредка вспоминает старое и шокирует домашних весёлыми безобидными выходками.
— Взбрыкивает, — ласково говорит о ней муж.
Она молодая бабушка, не чает души во внуке, который ну Ларисина копия.
Недавно ей звонила дочь и рассказала, что шустрый сорвиголова, двухгодовалый внук играл в прятки и залез в стиральную машину «Индезит».
Зарылся в ворох белья, покачался в барабане — и уснул как в люльке. Там его МЧС-ники и обнаружили.
Граждане, не продают ли где маленьких висячих замков на стиральную машину, микроволновку, пылесос, холодильник и вообще на всю бытовую технику?! Ребёнок растёт!
Мои рассказы, которые, возможно, вы не читали: