Впереди целый мир. Огромный, бескрайний. Только дурак мог всерьез считать, что есть какие-то границы. Я же парил, словно гигантский ястреб – мчался на любимом железном коне по пустым дорогам ночного города. Прощался с уютными улицами и старыми двориками, вычурными фонтанами и помпезной лепниной на колоннах облупленных зданий.
Только стены и камни на мостовых – они шептались со мной. Понимали с полуслова. Не люди. Суетливые, мелочные, нервозные – они постоянно гнались за временем, которое сгорало, рассыпаясь пеплом. У меня же не получалось понять их. И я не обвинял никого в тщедушности, лишь сознавал собственную инаковость во взглядах и чувствах.
Иногда мне чудилось, что сердце замерло в клетке, не способное биться в унисон хоть с чьим-то. Ни дерзкая блудница, ни заумная скромница – не трогали в душе ни единой струны. Зато я мог часами отдаваться музыке или быстрой езде – все лучше, чем скучные любовницы.
В наушниках дребезжал гитарными аккордами «Беспечный ангел» Кипелова. Я добавил газа. Двигатель взревел, верный друг дернулся. Я отправил в ночь довольный рык. Предстояла увлекательная дорога из северной столицы моей родины в Калининград. Я не бывал там прежде, но само название вызывало внутри необъяснимый трепет. Поддавшись порыву, я решил начать свое путешествие с него.
И уже через четыре часа въехал в ночной Псков. Я никуда не торопился. Катался по улицам старинного города, рассматривал крепостные стены. А с утра устроился в гостинице на «ночлег».
Пару раз звонил телефон. Я никогда не отключал звук, всегда оставался на связи. Светлана – личный бухгалтер – требовала некоторых уточнений по моим делам. Она всегда четко выполняла работу и соблюдала сроки, но забывала отдельные детали, которые ей казались незначительными или непонятными. Она все постоянно записывала за мной, но то ли не могла в последствие разобрать собственный почерк, то ли не улавливала общей картины. Впрочем, главное, меня устраивал результат.
А вечером я снова двинулся в путь, пообещав себе мчаться без остановок. И уже ранним утром добрался до Риги. Столица Латвии настолько поразила меня, что я мог бы остаться там дольше. Она дышала. Казалось, даже дорожное покрытие на небольшой площади вздымалось, словно грудная клетка. Она пахла так по-особому терпко, что я не мог насладиться за столь короткое время! Вот она – родственная душа, которую я так долго искал среди людей своего города и не находил. Вот место, где звенела каждая капелька крови и разгоряченном теле.
Но я дал себе обещание – а значит вернусь в Ригу позже. Ведь что-то требовало ехать дальше. Будто звало из города с мелодичным названием Калининград.
***
На одной из узких улочек в его центре прятался уютный паб с потертой вывеской «Алхимия». Европейская архитектура заставляла выискивать именно такие места – уносящие в другое время. И если теперь алхимия как наука не существовала, то осталась в названиях закусочных, что пришлось мне по нраву. К тому же, у входа было припарковано не меньше пяти байков. Я невольно отметил спортивный поджарый Yamaha и яркий вишневый SuzukiBoulevard, наверняка оседланный женщиной. Мой надежный красавец Harley-Davidson пополнил стройные ряды собратьев.
Внутри пахло жаренными ребрышками, печеными овощами и зеленым луком. Я устроился за небольшим столиком в углу у окна и заказал ужин. Отделка темным деревом уносила в фантастическую сагу о лесном народе. А компания байкеров создавала шумный, но ненавязчивый фон.
Когда мне принесли сковородку, полную ароматного рагу, обильно посыпанного петрушкой, на улице сгустились сумерки. Осенние ночи начинались все раньше, укрывая своим пологом каждого путника. Ведь все мы путешествовали по маленькой смертной жизни. И если кто-то находил интерес в изучении окружающего мира, изобретательстве или праздном безделье, мне все казалось скучным. Я легко овладевал науками, быстро понял принципы экономики и бизнеса, открыл несколько удачных предприятий, что кормили меня. Но не встречал на своем пути никакого сопротивления. Оттого и люди казались пустыми. Ведь я не разделял их проблем. Не видел сложностей в достижении целей. И почему они извечно страдали? Что не так с их глазами или желаниями? Неужели, они не замечали возможностей? Только протяни руку и возьми!
Но и я не был счастлив.
Как бы легко ни давались мне материальные блага, одиночество и скука прожигали внутри все большую дыру. Разговоры казались бессмысленными. О чем говорить, когда все уже сказано? Для чего пересказывать другим то, что можно найти на страницах книг? Для чего вновь и вновь мешать им слушать собственные мысли, если по каждому поводу есть страничка в интернете? И я все больше молчал и наблюдал со стороны. Только в наблюдении процессов порой проскакивал интерес.
Блюдо вышло очень сытным и вкусным. Но от последней ложки отвлекло появление двух девушек. Они проскользнули в дверь со звенящим смехом. Покосились на компанию байкеров. Темненькая хихикнула и хитро прищурилась, зашептала подруге на ухо. Та округлила глаза цвета весеннего неба, даже из своего угла я видел их оттенок, сморщила хорошенький носик и потащила первую за соседний с моим столик.
– Ты видела их мотоциклы? – восхищалась брюнетка. – А тот черный Харлейчик? Как думаешь, чей он?
– Ох, Лизок! – деланно возмутилась синеглазая. – Да ну их!
– Смотри, вон тот! – громко прошептала Лизок, у меня не было шансов не услышать. – С волосами и бородой. Широкоплечий и такой накачанный! Наверняка его.
– Накачан он пивом, причем знатно, – оценила та, чье имя еще не прозвучало. – Рядом с ним совсем мальчишка. И «кожа» у него прям под цвет того спортивного. – Она глянула в окно на шеренгу блестящих красавцев.
– Точно-точно. Что сегодня будем? Говяжьи колбаски? – отвлеклась на меню брюнетка.
– С прошлой пятницы хочу креветок! Давай возьмем большое блюдо на двоих, – взмолилась ее подруга. – Со сметанно-чесночным соусом, м-м-м!
– Ты меня пугаешь, – хмыкнула Лизок и многозначительно пошевелила бровями.
– И что у тебя на уме? – прыснула другая. – Я целыми днями торчу в лаборатории. Не до глупостей.
– Ну, креветки, так креветки, – хохотнула Лизок и нашла взглядом официанта в клетчатой рубашке, подходящей под интерьер паба. Девушки сделали заказ. – Твой научный руководитель очень даже ничего. А если усадить его на такого зверя, вот это будет: м-м-м!
Она кивнула на мой мотоцикл, а я усмехнулся в кулак. Девицы даже не догадывались, что ищут его хозяина совсем не в той стороне. Глуповатые, своей непосредственностью они зацепили мое внимание. Но я воспринимал их, скорее, как младших сестричек.
– Руслан? – Синеглазая округлила рот. – Думаешь, сколько ему лет? Он для меня староват, а для тебя тем более. Да и какой-то мутный. Строит из себя умного, но при этом сыплет идиотскими шуточками на каждой лекции.
– Прикольными шуточками, – возразила Лизок. – Обожаю его лекции. Хоть и раз в неделю. Самый очаровательны препод во всей академии!
Вторая поморщилась. Но вскоре девушки приступили к трапезе. А я заказал перцовый коктейль, ведь не хотел покидать уютное местечко раньше остальных посетителей. Пожалуй, я научусь наблюдать за милой бессмысленной болтовней, и может тогда, спустя годы, найду своей целью сложить часть из них в эпический роман об эльфийских принцессах и храбрых магах замысловатого ордена. Хотя, шумная компания все больше начинала походить на разномастных орков. И как они собирались за руль в подвыпившем состоянии?
И тут среди них промелькнули глаза! Глубокие, темные, такие манящие, что я поперхнулся дивным напитком, чем привлек внимание девиц за соседним столом. Глаза исчезли, затерялись между широких спин. А во мне вспыхнула неведомая прежде жажда. Вот, что мне хотелось бы разгадать!
Я много слышал про человеческий магнетизм, но никогда не встречался с явлением. Тут же пробрало так, что не оставалось сомнений – вот он! А точнее, она.
– Его Харлейчик, – сочно шепнула Лизок, когда я вынырнул из тягучего омута. – Он тако-о-ой!
– Какой?
– Подходящий.
– И он точно слышит, – тихонько хихикнула синеглазая.
А Лизок состроила смешную рожицу, что, вероятно, должна была выглядеть соблазнительной, и кокетливо взмахнула ресницами. Я сделал вид, что закашлялся, чтобы скрыть улыбку. Но не удержался и захохотал в голос. А девчонки ошалело вытаращились на меня. Так что, пришлось пояснить:
– Радомир. Harley мой. Без ми-ми-мишных суффиксов.
Беседовать с наивными студентками я не планировал и отвернулся к окну. Сердце пропустило удар. Да не один.
В темно-бордовой «коже» она приблизилась к SuzukiBoulevard и ловким движением набросила шлем. Ровный густой срез мшисто-коричневых волос улегся на спину. Стройное тело выгнулось, изящная ножка перекинулась через раму. Я вскочил и, не помня себя ринулся к выходу.
Уже в дверях меня поймал официант, предлагая расплатиться за ужин. А она повернула голову в мою сторону, пронзила обжигающим взглядом, выбила дыхание из легких, сковала грудь чугунными цепями. Медленно подмигнула и захлопнула забрало. Boulevard взревел и сорвался с места. За долю секунды скрылся за поворотом.
Воздух улицы хранил сладковатые нотки ее парфюма и обдавал разгоряченные щеки осенней прохладой. Я силился глубоко вдохнуть, но получалось скверно. Ноздри застыли в страхе забыть притягательный аромат. Плотно сжатые зубы мешали отлепить язык от неба и хоть что-то ответить официанту. Но руки сложились на груди, напрягая мышцы, чтобы разорвать путы и дать ход стонущей грудине.
– Бывает у нас раз-два в месяц, – неожиданно прокомментировал официант.
Я тут же смекнул, что заведение неплохо заработает на моем ожидании. Ведь я подкараулю, когда она заглянет в уютный паб снова. Девушка, имени которой я не знаю и лица которой я не видел. Но потерял себя в темных глазах, которые говорили больше, чем болтливые барышни за соседним столиком.
Неужели Она?
***
Я уселся на своего зверя, когда на улице зажглись теплым светом фонари на витиеватых столбиках. Открыл навигатор, чтобы проложить маршрут к месту ночлега. Заметил краем глаза, как студентки-хохотушки тоже выбрались из паба и повернули в другую сторону. Синеглазая куталась в пальто лавандового цвета. Лизок ежилась в черной кожаной курточке не длиннее пупка и остановилась у поредевшей выставки двухколесных машин, мечтательно сложила ладошки и демонстративно хлопала ресничками.
И чего дожидалась?
– Пойдем уже, – шипела синеглазая.
– И на кой я с тобой дружу, Элис? – буркнула Лизок. – Ни капли понимания. Мне ведь тоже нужен мотоцикл! У меня к ним страсть! В крови. Ты только пощупай. – Она протянула подруге худую руку.
Элис цокнула языком, закатила глаза и аккуратно ткнула пальчиком подставленную конечность.
– Кровь у тебя скоро смерзнется окончательно. Я пошла.
Элис скрылась за поворотом, тем же самым, куда укатила воровка моего спокойствия. А из дверей вывалилась весьма нетрезвая компания.
– Покатаемся, крошка? – проревел самый крупный из них и облизал девчонку взглядом.
– Ого! – обрадовалась та. – Ага!
Неужели не видела, что мужик пьян?
Из-за угла выглянула Элис. Рванула к подруге, что успела забраться на байк к здоровяку, дернула ее за рукав.
– Отстань. Я кататься.
– Обалдела что ли? До ближайшего столба?
– Обижаешь, крошка, – хищно осклабился здоровяк. – Прыгай тоже. Втроем еще веселее.
Элис опасливо отпрянула, строго посмотрела на подругу.
– Слезай сейчас же! – рявкнула синеглазая.
Взревел мотор, мотоцикл дернулся. Элис отскочила. Лизок радостно взвизгнула. На ней не было никакой защиты, только тоненький шмоток дерматина. А изрядно выпивший водитель вывел своего зверя на дорогу и рванул в ночь.
– Не отставай, зайка, запрыгивай, – скомандовал высокий поджарый парень, обтянутый защитным костюмом стального цвета с красными полосами, и поймал Элис за локоть.
Она тщетно пыталась высвободиться. А худой обхватил ее за талию и подтянул на седло впереди себя. Ужасно неудобно для управления. Но, похоже, ему ничего не мешало. Ни брыкающаяся девица, ни отсутствие порядочности.
А я больше не мог оставаться в стороне. Отпустил сцепление и в следующий миг оказался нос к носу с любителем длинноухих млекопитающих.
– Кажется, девушка против, – вступился я за глупышку, у которой на глаза навернулись слезы.
– Мы с ней сами разберемся, – отрезал оппонент и, нахально осклабившись, газанул.
Я остался в облаке выхлопа. Сцепил зубы, резко развернул мотоцикл и помчался следом. Я честно хотел по-хорошему. Но парни не оставили мне выбора.
Мощность двигателя и абсолютная трезвость дали мне неоспоримое преимущество. И я быстро нагнал засранца, подрезал. Он попытался увернуться и улетел в кювет. К сожалению, вместе с Элис. Я притормозил на обочине, хотел вызвать скорую, но чуть впереди услышал визг.
Руки и ноги сработали автоматически. И вот я уже на повороте в безлюдный переулок. На аллее густые заросли акации. Рядом на боку валяется байк того громилы что увез отчаянную брюнетку.
И дались мне эти малолетки, ищущие приключения?
Но рассуждать было некогда. Из темноты послышалось:
– Отстань! Отстань, говорю. Я накаталась!
Я ринулся на звук. Девчонка хныкала и отбивалась. Кусала здоровяка за мощную шею. Но он не реагировал, лишь крепче прижимал худышку к дереву и лез ручищами под куртку. Таких я не предупреждал. Ударил под ребра и под колени. Тот завалился на землю, скорее от неожиданности, чем от силы. А Лизок вдруг остервенело взвизгнула и добавила ему между ног. Жестоко. Но он сам напросился.
– Поехали, – Мой голос прозвучал обреченно.
– Не хочу, – заартачилась девица. – Хватит с меня.
– Как пожелаешь, оставайся с ним, – Я резко развернулся и направился к своему байку. Пора на ночлег. Хватит с меня авантюр.
Лизок догнала, пока я надевал шлем.
– Радомир, погоди. – Она робко заглянула мне в глаза, чем и подкупила.
– Запомнила? – усмехнулся я.
Лизок шмыгнула носом, невесомо кивнула и пристроилась сзади. Легонько обхватила руками и прошептала на самое ухо:
– Никогда не сидела на Харлейчике. Невероятно!
– Дурында, – беззлобно отозвался я, будто журил младшую сестренку. И вырулил в обратном направлении к месту аварии.
Элис сидела на обочине спиной к дороге и не мигая смотрела между стволов кленов, что в один ряд росли вдоль дороги и прикрывали канаву. Чуть поодаль кряхтел, вытаскивая байк на проезжую часть, тот полудурок, что чудом не покалечился.
– Элис! – Лизок соскользнула с мотоцикла и бросилась к подруге, а я вызвал девчонкам такси.
Стоило полицию. Поэтому сфотографировал место происшествия и номерные знаки лихача.
– Заявлять будете? – осведомился у перепуганных подружек. – Дай телефон.
Лизок безропотно протянула потертый смартфон с отколотым уголком. Я сохранил свой номер и передал ей фото. И убедившись, что обе уселись в такси и поехали по необходимому адресу, отправился восвояси.
***
Город и его окрестности тонули в мелодичном перешептывании желтеющих крон. Колеса ласково шуршали по разномастной брусчатке. Я побывал и на морском побережье, что все же отличалось от привычного мне с детства. Но нигде больше не встречал ее.
Поэтому каждый вечер возвращался в паб «Алхимия» и перепробовал все блюда из меню. Переселился в небольшую квартиру неподалеку. И по утрам наслаждался крепким кофе, стоя на маленьком балкончике третьего этажа. Кованые перила оплетал увядающий хмель, а в глиняных горшках буйными шапками благоухал лиловый алиссум.
Пару раз я видел издалека Лизка и Элис. Подруги беззаботно смеялись, подставляя лица осеннему солнцу. А каждую пятницу ужинали в пабе. Но тех ребяток, что желали их прокатить, больше не попадалось.
Я никогда не торопил жизнь. Терял к ней интерес – да. Привык получать все быстро, потому что видел возможности. Но тут ситуация учила чему-то новому. Терпению.
Мосты, площади, музеи, переулки – я везде искал тот пронзительный взгляд. Как помешанный, гонялся за призраком с идеальной фигурой в «коже» оттенка молодого вина на закате. Срывался в несвойственное мне отчаяние – сходил с ума от недосягаемости.
Кровь закипала, насыщалась неведомыми раньше элементами. Бегала по венам, как сливовый сидр по трубкам за барной стойкой, ставшего родным, паба. И казалось, что так же искрилась и переливалась, стоило мыслями вернуться в день приезда в Калининград.
Иногда мне мерещились сладковатые капельки апельсина, порывом которых она обдала меня в тот единственный раз нашей мимолетной встречи. Я долго блуждал по парфюмерным магазинам в попытках отыскать похожий аромат. Но ничего не годилось. Я лишь уверился в главенствующей ноте.
Теперь женщина представлялась мне загорелой марокканкой. Но я гнал от себя шаблонность образа. И догадывался, что под защитой пряталась идеальная красота, знающая себе цену. А потому продолжал томиться в предвкушении нашей следующей встречи. «Раз-два в месяц», – то и дело всплывали в памяти слова официанта.
Но она появилась неожиданно. Легким дуновением ветра проскользнула за ворот строгой сорочки, приподняла волоски на груди. И когда шея повернулась вслед за трескучим импульсом, краем глаза я уловил, как взметнулись ее волосы. А в следующее мгновение она прижалась своей прохладной спиной в невесомом шелковом платье к моей разгоряченной спине и проронила:
– Пожалеешь. И разочаруешься.
В следующий миг прозвенел колокольчик на двери букинистического магазина, в который я забрел случайно. Мне даже показалось, что она померещилась. Но желанный флер ее необыкновенных духов остался на рубашке, а кожу в месте прикосновения кололо тысячами электрических разрядов.
Имя. Я не усел спросить у нее имя.
«Пожалеешь. И разочаруешься», – слова попали в самое сердце. Но я только сильнее очаровался ее загадочностью и неуловимостью.
А ровно через месяц с нашей первой встречи она вновь появилась в «Алхимии». И не только она. Синеглазая Элис сидела за дальним от входа столиком в самом углу в компании привлекательного мужчины.
Я не хотел делать вид, будто не узнал ее, но кавалер не располагал к ненавязчивому знакомству. Я лишь улыбнулся ей и отсалютовал, когда синие глаза наткнулись на меня в зале. Девушка смутилась и потупилась.
Казалось, ей неловко из-за красавчика рядом. Было в нем что-то неявное, отличающее от других мужчин. Он смотрел на Элис, как на драгоценный камень, способный навсегда обеспечить безбедное существование, прокормить и отогреть одновременно. А она настороженно приглядывалась, как к опасному зверю. Будто не хотела становиться чьим-то источником богатства.
Я отвлекся на еду, когда нос защекотал сладковатый цитрусовый аромат. Инстинктивно огляделся в поисках фрукта или хотя бы коктейля с яркой долькой на краешке стакана, пусть это давно вышло из моды. Но гибкая фигурка в бордовой «коже» беззвучно подсела за мой столик и облокотилась на столешницу.
– Настырный, – пропела она, откинув забрало. – Северина.
– Я тебя ждал, – заявил без капли сомнения. – Тебе подходит имя.
– Разве ты меня знаешь?
– Чувствую.
– Вижу.
Я скользнул ладонью по поверхности и невесомо сжал ее локоть. Она легонько вздрогнула, но не поменяла нависающей над столом позы.
– Снимешь? – Не разрывая зрительного контакта, я дотронулся до блестящего шлема, что все еще скрывал ее лицо.
Северина резко отпрянула и ловким движением сорвала с головы защиту. Тонкая переносица, брови, высокий лоб – все в ней подчеркивало красоту необычайно глубоких глаз. Мне вспомнились грациозные гепарды с таким же оттенком радужки. Но балаклава в тон костюма все еще прятала губы и подбородок.
– Падала с байка? – предположил я.
– Вот уж нет, – заявила она таким тоном, что я уверился, будто в родне этой девушки действительно затесались пятнистые хищники. – Но не здесь.
– Я не разочаруюсь, – выпалил я то, что вертелось в голове последнюю неделю.
Ее глаза улыбнулись. А я набрался наглости и дотронулся до ее пальцев, что обнимали шлем. Прохладные, с шелковистой кожей. Она осторожно протиснула их между моими.
– Едем к реке? – предложила она.
Я кивнул. Поднялся, не расцепляя рук. Тонул в желании сорвать с ее лица бессмысленную тряпку. Уже давно никто не носил масок в закусочных, мы же за столом!
Но не успели мы даже повернуться к выходу, как тот самый мужчина, что пришел с Элис, оказался рядом и грубо схватил Северину за второй локоть.
– В чем дело? – рявкнул я.
Он сделал вид, что не услышал. И обратился к Северине, хотя я первый начал разговор.
– Только попробуй снова!
– Убери руку, Тристан, – прошипела Северина.
– Прекрати это, – угрожающе повторил он. – Не в этом городе. Тебе давно пора переехать.
– Не твое дело. – Она дернула рукой, но мужчина держал крепко и лишь обхватил ее второй ладонью, резко прижав бедром к столу.
И я вмешался. Толкнул плечом, вложив в удар силу и вес, надеялся, что он отлетит на пол. Вцепился в его запястье и надавил на основание. Но вопреки моим ожиданиям, его пальцы сжались сильнее, а корпус не шелохнулся. Сколько же он весил? Ведь выглядел не мощнее меня!
– Беги от нее, – посоветовал он мне, наконец обратив внимание на мои жалкие попытки прекратить бессмысленный контакт.
– Разберусь, – холодно отозвался я. Мне не хотелось с ним говорить. Излишняя грубость обычно разжигала в неуравновешенных типах чрезмерную агрессию. Поэтому я лишь многозначительно покосился на его руку, что все еще сжимала локоть Северины.
– Чем ты лучше, Тристан? – вдруг разозлилась Северина и бросила пронзительный взгляд на Элис. – Сам развлекаешься с девчонкой.
Я потерял нить разговора. О каких развлечения шла речь?
– Она работает над проектом. Чтобы такие как ты перестали… – он осекся, посмотрел на Элис, сжавшуюся в углу.
– Прекрасно, – безразлично оценила Северина. – Вот и занимайся своей игрушкой. Да следи, как бы Руслан не поживился первым. А ко мне не лезь!
– Ты в моем городе.
– Да уеду я! – прорычала она, точно дикая кошка.
Мужчина разжал пальцы, удовлетворившись обещанием. Оценил меня сверху до низу, грустно хмыкнул и направился к своему столику.
– Не стоит обижать Элис, – бросил я ему в спину. – Я за ней приглядываю и уже спасал от всяких уродов.
– Тогда в знак моей тебе благодарности за заботу об Элис – воспользуйся моим советом. Держись подальше от Северины, – проронил он через плечо.
Я тряхнул головой, будто сбрасывая ненужный мусор, которым меня закидали в ходе этой странной беседы. И посмотрел в желанные глаза. Там плескалась грусть. Страсть и отчаяние. Надежда. И я сгорал от желания увидеть ее лицо. Схватил сразу за обе ладошки и с шальной улыбкой вытащил на холодный воздух.
Северина рассмеялась, заставив звенеть зябкий туман, что застилал улицу. Будто капли воды по команде заиндевели. Я удивился, что ей не холодно в тонком облегающем костюме. Приподнял ворот своей толстой куртки из грубой кожи и запрыгнул на сидение.
– Показывай дорогу. Я столько ждал тебя, чего не делал никогда в жизни. Никуда не побегу.
– Знаю, – прошептала она тихо, но я разобрал.
***
Чем дальше от центра мы удалялись, тем более иной становилась Преголя. Мы проехали множество заброшенных особняков, когда Северина свернула в неприметный проулок, что вывел к густым зарослям ивы. В воду уходил деревянный пирс.
На этот раз девушка оставила шлем на байке, повернулась ко мне спиной, стащила повязку и убежала к воде. Уселась на край помоста, свесила ноги вниз, будто бывала тут тысячу раз прежде. А я любовался ее точеной фигурой в бледном свете луны, что проникал через рваные облака.
Когда мои ноги коснулись досок, она вздрогнула и чуть повернула голову. А я скоро преодолел разделяющее нас расстояние и уселся рядом. Резко очерченные губы, острый подбородок – все в ней было на своих местах, манило прикоснуться, заставляло кровь разгоняться в венах. И я наклонился для поцелуя, не в силах сдержать порыва. Но она прислонила изящный пальчик к моим губам и повернулась другой стороной лица.
Неровный шрам тянулся от уголка рта к уху, криво обрисовывая скулу. Будто она ехала без шлема и зацепилась за ветку на большой скорости. Но не пожелала обратиться к врачу, и края срослись как им захотелось. Я коснулся пальцами рубца, она попыталась отстраниться. Но наши глаза встретились, лишив обоих возможности противиться притяжению.
– Ты прекрасна, – выдохнул я. – Это должно было меня отпугнуть?
– Нет, – прошептала она прямо в губы и обожгла поцелуем.
Я ничего не знал о ней, но казалось, что провел рядом вечность. И целовал ее так, будто она всегда была моей. Страстно, напористо, безумно. Она цеплялась тонкими пальчиками за ворот моей куртки, выгибалась в моих руках, что скользили по хрупкой талии. Но решилась и пробралась ладошками за косую молнию.
Правильно, там теплее. Там пожар, который тлел углями столько времени. Там неведомая прежде жажда. Ведь никогда в жизни я так долго не ждал желаемого.
Куртка звякнула заклепками по деревянному настилу, туда же полетел свитер. Но я больше не мерз. Туман с реки ласкал разгоряченную кожу в унисон с руками Северины. А она с шумным вдохом оторвалась от моего рта и лизнула мочку уха. Прикусила кожу на шее, взъерошила волосы на затылке. И я ответил ей тем же, жадно вдыхая аромат спелого апельсина от ее волос, целовал нежную шею, спускался все ниже. Дернул молнию на комбинезоне, чтобы обнажить плечи. Она застонала и прижалась к моей шее сильнее.
– Я ждал тебя всю свою жизнь, – прохрипел ей в ухо, утопая в наслаждении.
Каждая мышца кричала, что-то внутри пульсировало в такт ее дыханию. Она пила мою страсть, как изможденная путница. А я ловил себя на мысли, что мой путь всегда вел только к ней.
Больше я не мог шевелиться. Ласкал руками ее тело, проваливался в сладкий туман. Мерз, потел. Дышал как загнанный зверь. Задыхался.
Но лишь теперь мир обрел смысл и необходимые краски. Теперь я жив по-настоящему!
Сквозь сонный туман я слышал, как она шептала в ухо извинения. Но я не находил в себе сил разлепить веки, сгрести ее в охапку, усадить к себе на колени и гладить по волосам цвета ивовой коры.
И с чего бы я спал? Но голова, слишком тяжелая, чтобы оторвать ее от досок, лениво отказывалась соображать.
Северина накинула мне на плечи свитер, заботливо подоткнула под бока, прикрыла курткой. Тихо склонилась к лицу и проронила, задев мои губы своими:
– Забудь меня, Радомир. Живи.
Я не хотел. Не хотел забывать. Не хотел жить без нее. Но почему-то не мог пошевелиться. Не мог схватить ее за руку. Не мог кричать, что люблю ее запах, ее фигуру, ее глаза. Не мог даже поцеловать на прощание.
Утреннее солнце растворило ночную дымку вместе с образом Северины. Съело то тепло, что зародилось у меня внутри. Принесло лишь холодный колкий рассвет и разливающуюся по телу горечь.
Ужасно хотелось пить. От мерзкого привкуса ваты на языке мутило. Но я поднялся на нетвердые ноги, наплевав на все, скинул штаны и нырнул в ледяную воду Преголи.
***
Сенсоры сходили с ума. То мне казалось, что я разгребаю руками потоки лавы. То, что выкапываю из снегов Антарктиды собственную душу. То, что варюсь в густом смородиновом киселе. Сердце натужно бухало в ушах, грозя остановиться. Но я греб вперед, пока не понял наконец, что мышцы перестали слушаться.
Я снова задыхался. От собственной глупости и безрассудности. От того, как далеко берег и как мало у меня сил. От каши в воспоминаниях.
Куда ты ушла? И почему я помню так мало подробностей нашей ночи?
Кое как я выбрался на берег. Натянул брюки на мокрые ноги и замер.
Брюки!
Что-то кольнуло в сердце. Робкая догадка промелькнула в голове и растворилась, как и Северина в холодной осенней мороси.
Ботинки. Свитер. Куртка. Шлем. Я запрыгнул на Harley и помчался в переулок. Глупо надеялся догнать Северину. Звал интуицию, чтобы та нашептала направление. Но приехал к закрытому пабу «Алхимия».
Мне бы кофе, сдобную булочку и не меньше двух литров минералки.
– Для чего ты придумала все эти сложности? – спросил я у безлюдной улочки, обращаясь к Северине. – Мы можем просто быть вместе. С любыми шрамами.
Но я уже знал ответ.
Знал, что моя жизнь была невероятно скучной до появления Северины. Слишком ровной, чтобы научиться чему-то стоящему.
Северина
Северина облизала губы и вернула застежку комбинезона на место, под горло. Она насытилась и ближайший месяц сможет провести без человеческой крови, если не будет тратить много сил. Она редко питалась чаще, но всегда возвращалась в маленький паб на неприметной улочке, чтобы заманить в смертельные объятия очередного простака.
Но Радомир оказался другим. Он видел в ней нечто большее, чем развлечение на одну ночь. Он даже выглядел иначе, с достоинством. И в его глазах цвета грозового неба крылась мудрость не по годам. Северина даже решила бы, что он вампир, не будь его кровь такой теплой, а аромат таким дразнящим! Он пах солнцем и томатами с базиликом. Пряно, терпко. Сводил с ума. Заставлял ее застывшее тело трепетать, как когда-то давно.
– Забудь меня, Радомир. Живи, – прошептала она, мимолетно касаясь его губ.
Она не выпила его досуха, как часто бывало с другими. Она не навлечет на себя гнев Тристана, хозяина города. Но она неосторожно пообещала уехать. И она уедет. Радомир не захочет ее знать, когда все поймет. Ведь однажды, она уже понадеялась на любовь мужчины. Верила, что для настоящих чувств нет преград. Тогда же обзавелась уродливым шрамом на половину лица, который невозможно было залечить бесследно.
Состав, которым ее благоверный смочил оружие, препятствовал полному восстановлению. С годами она привыкла, рубец постепенно светлел. Но навсегда оставил напоминание о беспечности. Даже медицина и современные технологии не могли избавить Северину от незаживающей раны.
Она вдруг вспомнила слова Тристана о научной работе той девчонки. Усмехнулась. Вот бы и для нее кто-то изобрел что-то особенное. Неужели эта малолетка знала на кого трудится? И все равно помогала? Глупая.
– Ты такой же, Тристан, – прошипела Северина в ночь, добавляя газа. – Как и мы все. Тебе тоже нужна кровь. Смертные девчонки видят в подобном шарм, лишь пока не попадутся в твою сеть. А мужчины готовы на любую подлость, когда понимают, что я другая.
Кровавый SuzukiBoulevard всхрапнул и пошел на ускорение. Северина открыла забрало и подставила лицо ветру. Пускай он хлещет в глаза, выбивая слезы! Все, чего она жаждала спустя столько лет бессмысленных скитаний – хоть на миг почувствовать себя живой.
Живой! Настоящей! Особенной! Обычной…
Она прощалась с Калининградом, как когда-то прощалась с гостеприимным Вильнюсом, а до этого с Веной и Загребом. Неслась по улицам, на которые не сунется в ближайшем столетии. И когда уже собиралась направится к выездной дороге, резко затормозила в начале мостовой с витиеватыми столбиками фонарей. Под затертой вывеской «Алхимия» стоял Он.
Северина и не заметила, как рассвело.
Недопустимая оплошность!
Радомир негромко усмехнулся и пробормотал себе под нос. Но Северина услышала каждое слово.
– Неужели не помнишь? – выдохнула она еле-еле.
Радомир повернулся, будто разобрал с расстояния каждый звук.
Северина отпустила тормоз. Boulevard пронесся мимо двухэтажного домика с покатой крышей, спрятал от нее желанный взгляд. Стер порывом воздуха навязчивый запах помидоров и базилика. И она решила рвануть на юго-запад, к морю. Где из каждой забегаловки пахнет пиццей и томатным соусом. Где мужчины загорелые. А улочки еще уже, чем здесь.
Но сколько бы ни добавляла газа, Северина продолжала слышать позади рев второго двигателя и натужный стук сердца в ослабленном теле. Верхушки деревьев шумели, норовя заглушить ее радость. Но Северина лишь звонко рассмеялась.
Теперь жива.
Автор: Лисса Мун
Источник: https://litclubbs.ru/writers/7912-teper-zhiva.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: