.
,
.
Елене Шварц не нравился как поэт Олег Охапкин , Лена называла его поэтом без особой мысли, да и Валерий Шубинский об Охапкине отзывался несколько снисходительно на грани скептичности, ("ну написал он несколько красивых стихотворений" , и ничего более) а вот мне нравится Охапкин , даже больше Бродского , который кстати Охапкина ценил . Бродский как поэт больше , но он и скучнее. У Охапкина люблю его классичность формы, про Охапкина можно сказать, что это самый близкий поэт Баратынскому . Охапкина люблю за красоту, (пусть и на грани эстетизации и поэтизмов) , за интересную игру мысли . Ранний он очень чистый. Такой вот наивный, православный Бродский, правда, русский по крови, холодный по форме, по детальности , и очень теплый в смысле открытости Богу, и читателю . Может быть даже похожий чуть на Кушнера, но другой. А более зрелый, (в начале семидесятых) , более рассудочный, метафизичный. Но какая глубокая игра мысли в стихах про Квадригу и Сфинкса .Как отчетлива его диалектика. Именно, Баратынский, (скажем, Кривулин ближе к Тютчеву.) А поздний он надрывный, даже сломленный. К сожалению, поэт часто попадал в психушки, в одной из которой он умер. А познакомила нас Елена Игнатова. Мы втроем пили чай, и читали друг другу стихи , по моему , уже в самом конце восьмидесятых.
Х Х Х
.
Я верую в спасенье,
В тишайший день субботний,
Когда тебя, весеннюю,
Я жду у подворотни.
Кругом сумбур и сутолочь:
Машины, люди, зданья,
Но в тишину укуталась
Минута ожиданья.
Она легонько тикает,
Невнятно лепеча,
Певучая и тихая,
Как в алтаре свеча.
И в этом ясном пламени
Лицо и голова,
И набережной камни
Озарены едва.
В глазах – дерев качанье
И влажный неба свис,
И всех молитв нечаянней
Заплаканный карниз.
С утра, капелью звякая
О черный диабаз,
Весна зеркальной склянкою
Порадует твой глаз,
Когда сойдешь, вечерняя,
Мглы сумерек свежей
В неоновом свеченье
Преданьем этажей.
Олег Охапкин, 1969
ПЕРЕД ЗАКРЫТОЙ ДВЕРЬЮ
1.
Есть некий дом. Не дом, а храм.
Сей храм в Сионе, на Фонтанке,
С мемориальностью в осанке,
Открытый звёздам и ветрам.
Туда ходил я по следам
Одной прелестной иностранки,
Там во дворе рыдал по пьянке,
Расстроенный, молился там.
Я прихожу туда, смущённый,
И пульс колотит учащённый,
И становлюсь, как прежде, свят,
И зрю: под куполом парадной
На штукатурке безотрадной
Я вновь невидимо распят.
2.
Я вновь, оболган и распят,
Молюсь в заплеванной парадной,
Где роспись гроздью виноградной
Из-под побелки смотрит в сад.
Там за окном деревья спят
В тиши осенней и прохладной.
Там кошка поступью балладной
Обходит двор сто раз подряд.
И, одинокий у колонны,
Я бью неистово поклоны
Перед квартирой 25.
Там женщина, моя святыня.
Она взяла чужое имя.
Но мне молиться, не пенять.
3.
Приду по мысленным следам
Души в район родной Фонтанки
Искать нетленные останки
Любви, которой не предам.
Любовь... Не помню счёт годам.
Но иногда сочит из ранки.
Тогда сильнее нет приманки,
И всё за встречу с ней отдам.
Забуду мать, заброшу лиру,
Пойду звонить в алтарь-квартиру.
Звони, как колокол, звонок!
Плыви, мой благовест, над бытом!
Провой на языке забытом:
Воскресни, друг, я одинок!
4.
Есть в Ленинграде дом старинный
С мемориальною доской.
Я прихожу к нему с тоской,
Как ходят в храм с душой повинной.
Но сей рассказ не самый длинный.
Я не нарушу ваш покой.
Не возражайте же! На кой!
Мне дорог некий дом пустынный.
Там на небесном этаже
(С тех пор он третьим стал уже)
Жила красавица. Мой Боже!
Её сосватал муж-спортсмен.
Но это всё не суть, но тлен.
Она досталась мне дороже.
Олег Охапкин 1968
ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ
Ю.Ш.
Давно так не звездило по ночам.
Все осень, осень, облака да тучи...
Эпохи поворот тем круче, круче,
Чем чаще люди ходят по врачам.
Увы, меня не тронула простуда!
Хоть весь продрог, я не о том скорблю.
Смотрю в пучину в жуткой жажде чуда,
Но не дано разбиться кораблю.
Давно так не звездило по ночам.
Все ветер, ветер, сумрак и ненастье...
Пусть непогода треплет наши снасти,
Но бури нет и дождь по мелочам.
Так муторно, что хочется к причалу.
Но берег, берег... это позади.
И плаванье не обратить к началу,
Когда еще бессмертье впереди.
Давно так не звездило по ночам.
Все свечи, свечи, тусклая каюта
И паруса в полете без приюта,
Да ржавчина по доблестным мечам.
И, ужас наводящая, свобода,
Когда покой, как призрак в тишине.
И дух не утоляет непогода,
И вечный парус, парус при луне.
Давно так не звездило по ночам.
Все бегство, бегство: комната и книги...
В пространстве – туч имперские квадриги,
В столетьях – плач все видевшим очам.
Лишь палуба Летучего Голландца
Вне времени, законов, перемен.
Но и на ней опасно без баланса.
Свободен дух, но и скитанье – плен.
1968
.
.
.
ПОЧЕМУ НЕ ВСЕ ЛЮДИ МОГЛИ ОЦЕНИТЬ ПОЭЗИЮ ОХАПКИНА
.
.
.
Почему Елене Шварц не нравился Олег Охапкин? На самом деле, у Елены Шварц были специфические вкусы к поэзии , в частости Елена Шварц не любила классический стих, классицизм пушкинской линии, (хотя самого Пушкина конечно любила) признавая линию классицизма архаично- державинского. Можно даже сказать, что Елена Шварц больше любила Державина, а Охапкин - Баратынского. Хотя, как мне кажется , больше сказались личные отношения с Охапкиным, это были очень разные по складу ума и души люди, которые вряд ли бы могли понять друг друга. Не могли оценить Охапкина и поэты условно говоря журнала Камера Хранения, более близкие к эстетике Елене Шварц., которая тем не менее любила Бобышева , (за яркое, броское оперение его стихов) , с которым у нее чисто человеческие отношения сложились несколько теплее. Тем не менее, Олега Охапкина очень ценил Виктор Кривулин и Бродский, да и много кто его ценил и любил. На мой взгляд один из лучших и интересных поэтов конца шестидесятых, семидесятых, да и человек с интересной , хотя и сложной судьбой. Думаю, поэзию Олега Охапкина еще откроют.
КВАДРИГА
Памяти А.С. Пушкина
Нет ничего ужасней и странней
Квадригой черной сросшихся коней.
Имперской бронзой ставшие навек,
Они тебя раздавят, человек!
Чудовищны четыре жеребца,
Застывшие под лаврами венца.
Звериная душа, металлом став,
Ожесточила тварный свой состав.
Уже не всадник, слившийся с конем, –
Зверообразный памятник. На нем
Печатью узурпаторской узды –
Ездок, забравший жуткие бразды.
Уже не конь, что издали – кентавр,
Над колесницей лицемерный лавр,
Тавренный и подкованный табун,
А сверх всего – орел, не то горбун.
Триумф когда-то горнего орла-
Звероподобье, в коем умерла
Прообраза божественная часть-
Над зверем человеческая власть.
Колеса не прибавили коню
Величия. С квадригой не сравню
Пегаса, распластавшего крыла
Превыше бронзы, лавра и орла.
Прекрасен и высок без седока
Сей конь, чье беззаконье на века
Крылами попирает испокон
Звероподобный вздыбленный закон.
Олег Охапкин. l972 г.
Cфинкс
Михаилу Шемякину
Ужасный зверь!.. Прекрасное лицо
В нём женщину таит с глазами бездны,
Но львиные объятия железны,
И этой мощью замкнуто кольцо.
Расщеплена пленительная суть
Ощеренным нутра звериным смыслом,
И если привести загадку к числам,
В ней бесконечность можно разомкнуть.
Двуполый образ – роковая смесь
Раздвоенных частей при двуединстве,
И в обоюдном двух начал бесчинстве
Единая вина пред третьим есть.
Но в чём подмена? Сей прелестный лик
Предполагает женщину и телом,
Но лев за поясным её пределом
Предполагает жуткий львиный рык.
Власть женщины, смиряющая льва?
Иль, может, лев, глядящий нежной бездной? –
Нет. В целом зверь порукою железной
Попрал кого-то третьего права.
Кто он? – Скорей всего, конечно, лев,
Поскольку ложь лица скрывает нечто.
Итак, лицо... – Жена!.. – А ниже плеч-то!..
Ужасно! Замкнут круг. Пред нами блеф.
Разгадки нет без третьего лица.
Зверь неспроста во образе двоится.
В лице, как видно, мать его таится,
В породе же сквозят черты отца.
В смешении различных двух природ –
Весь человек, что надругался глине.
В насильнической этой образине
Поруганы: он сам, земля и род.
Увы, Эдип!.. Сей Сфинкс не твой ли рок?
Его черты искажены обманом.
Не стой же трепеща пред истуканом!
Над бездной он даёт тебе урок.
ОСЕНЬ
- 1 -
И наконец настала тишина.
С утра в природе искренняя осень.
Она вошла, как в воду входят лоси,
И воздух терпче старого вина,
И яблоко белеет на подносе.
- 2 -
Тень августа уходит со двора
Неярким полднем греющего света.
Успение листвы, кончина лета,
Прощай, прощай, прекрасная пора!
Твои дары – разменная монета.
- 3 -
Привет вам, тихие подарки сентября!
Костры рябин, туманы на газонах
И в золоте стареющий подсолнух,
Осока тощая в отливах серебра,
Мережи паутин в глухих затонах.
- 4 -
Уж кроны лип неясной желтизной
Подернуты, и высохшие стебли
Торчат в траве, и клен едва колеблет
Багровый лист, как маятник сквозной...
А солнце на суку, забывшись, дремлет.
- 5 -
И я в саду задумчиво сижу
На летней покосившейся скамейке.
А сверху на меня, как дождь из лейки,
Сквозят лучи... И в забытьи слежу,
Как новые в листве блестят лазейки.
Олег Охапкин
.
ИЗ ЛЕТНИХ ВЕЧЕРОВ
.
.
.
Июнь... Какие вечера!
Какое медленное лето!
Средь нескончаемого света
Пойми, где завтра, где вчера.
Неярок северный пейзаж.
Кусты, поля полупустые,
Да птичьи крики холостые,
Ветл скудный вид... Вот Север наш.
Зато уж небо — небеса!
Блеск без конца. Не наглядеться.
Всю ночь мне никуда не деться —
В полнеба света полоса.
А вечера, а вечера!
Я с них и начал. Это чудо.
Покой усталый отовсюду
И шорох птичьего пера...
И смутный призвук — теплый тон,
Как звон далеких колоколен.
Он гармонически спокоен,
И все ж напоминает стон.
Так у аккорда обертон,
Хотя и взят аккорд в мажоре.
Но есть в полях печаль о море.
И хаос в карканье ворон.
И каждый вечер, им смущен,
Смотрю я, грустный поневоле,
На вечереющее поле,
Страданью мира приобщен.
И он лежит передо мной,
Притихший мир с коровьим взглядом,
И грусть моя белеет рядом —
Фонарь на кровле жестяной.
Олег Охапкин, (1968)
ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ ПОЭТОВ КЛУБА 81, НЕМНОГО О СБОРНИКЕ КРУГ
.
.
.
Какой мой любимый поэтический сборник? Сборник Круг, представленный поэтами клуба 81 (с такими авторами как Кривулин, Охапкин, Куприянов, Бешенковская), с 14 лет я эту книгу храню, и люблю ., вышел это сборник в 1985 году. Тем более, что позднее ничего более лучшего не издавалось, а не издавалось потому, потому что не появлялось. Даже поэты Камеры Хранения , (из которой меня милостиво вычеркнули, хотя в печатных изданиях мои стихи сохранились, и один сборник Камеры с моими стихами у меня хранится дома) , в лучшем своем проявлении лишь напоминают поэтов Клуба 81, хотя, нельзя сказать, что поэты Клуба 91 напоминают поэтов Камеры Хранения. Нельзя сказать потому, что масштабнее и лучше. Очень интересный сборник, где поэтов представили не худшими, а лучшими стихами, кроме Миронова. Миронов может быть не самый приятный мне автор , но бесспорно талантливый и яркий. И даже Драгомощенко которого я не очень люблю, как не любил его и В. Кривулин, представлен симпатичным циклом любовных стихов, (тогда он писал душевнее, а не концептуальней, как позднее.) Интересно, что Борис Куприянов бросил писать, и стал монахом, ушел в монастырь. Его поэма Ночь - интересна по языку, но читая его стихи понимаешь, что он будто бы не нашел разрешения глубинам своего языка в Логосе , в отличие от В. Кривулина , Магида, Чейгина, Охапкина и др . Очень музыкальная поэма, напоминающая по поэтике и Клюева, и Тютчева, но что-то в ней будто не хватает. То же самое можно сказать и про Владимира Кучерявкина. Какой ранний он хороший и интересный поэт , как он обращался со словом ритмом , интонацией, с потоком поэтического сознания. В ту пору, он писал трепетней, и свежее , чем позднее . Стихи Кучерявкина Осеннее возникновение Матери замечательны. Ему не хватило опять же разрешения, что бы его языковые поиски в молодости вылились во что -то в зрелости, и тогда из него получился бы не только интересный, но и большой поэт.
Если бы его поиски во что то такое вылились, это было бы даже интереснее стихов Аркадия Драгомощенко. Но Володя, (я его когда -то знал), слишком уж много тусовался... Наверное это и помешало. Да и ранний Стратановский - не похож на то что он делал позднее. На самом деле, Стратановский очень близок к Заболоцкому. Что еще сказать? Гегель мудро писал, что мысль, (абстрактная, концептуальная мысль) лишь портит и убивает лирическую поэзию, как Гегель был прав. Чем старше становлюсь тем больше Гегеля, с которым всю жизнь спорил, уважаю. Поразительно, что такие тонкие вещи понял не поэт, а философ. Большие философы мало когда понимают в поэзии, кроме может быть немецких философов 19 века . Ведь и Кант понимал в поэзии... Вспомнил я эти слова Гегеля к тому, что сейчас полно стихов , которые лишь являются средством выражения авторской мысли. И потому они ужасно скучны. В настоящей же поэзии не стихи служат мысли, а мысль служит стихам.
В поэзии важнее игра смыслов, а не мысль.
На смерть Ким Ир Сена
.
.
...растерянное, пьяное, маленькое солнце,
Говорит тихо, прячет тяжелые руки за спину,
И дрожит, и бьется, как птица,
Которой больно не улыбаться.
Какое, однако, жаркое лето.
Сверчок родился в стене и журчит едва слышно, как маленький оркестр,
Словно хоронит вождя, погибшего столь внезапно,
Что никто не успел толком оглядеться.
А он уже плывет в затухающем небе
И улыбается средь облак, и машет тонким веслом.
Прощается и машет черной рукою,
Превращаясь в тягучую точку, словно луна,
Растущая в черепе и по бесконечностям сердца.
Странная жрица села на грудь мне и больно смеется,
Как колокол монастырский, там, далеко, в горах, за лесами.
По зову ее некрасивые, вялые духи
Окружили сегодня и дом, и сад, и эти заросшие грядки,
И ходят, и заглядывают, то в окно, то в глаза, то в ладонь мне внимательно смотрят.
Прощай, однако, прощай навсегда, навсегда.
Прощай же , прощай навсегда,
Любимец народа,
Мудрец, облаченный в таинственный китель и грозные перья.
Владимир Кучерявкин, 12 июля 1994, Св. горы , (по моему, замечательные стихи)
НЕСКОЛЬКО БЕГЛЫХ И КРАТКИХ СЛОВ О ПОЭЗИИ АНАТОЛИЯ НАЙМАНА
.
.
.
Анатолий Найман, что сказать про его стихи? Хороший поэт, хотя даже по поздним стихам можно понять, что шестидесятник , (родился Найман в 1936 году), по поэтике даже немного напоминающий Михаила Айзенберга , (если не слишком включаться в близость Бродскому, скорее обманчивую) , но Айзенберг лаконичнее, воздушнее, ироничнее , легче по весу слова и интонации. Наконец, Айзенберг, родившийся в 1948, уже семидесятник. Это большая разница. Шестидесятников выдают две вещи . Это конечно ставка на голос, которая и в Бродском есть, откуда и все его длинноты, и это некоторый пафос. Даже у Геннадия Айги была некоторая ставка на голос. Ни того ни другого почти не встретишь у семидесятников, ставящих больше на музыку письма , чем на голос, любящих больше формулы, чем исповеди, ( Где формула души растворена во всем В. Кривулин.) Но вернусь к Найману...Он интереснее когда стихи его читаешь по второму, и третьему разу. Сразу на чувство Найман не действует. Кстати, поздний он тоже очень интересный, его верлибры в духе американской поэзии - хороши и музыкальны . И совсем ранний он на удивление хороший, (где то с середины пятидесятых.) Хотя, с шестидесятых это уже совсем другой поэт. С другим строем языка, и уже более отчужденный .
Дожди
Как уехали, так и ждут.
Это всем, и меня не минет.
Вниз по стеклам дожди текут,
и стекло на карниз оплынет.
На карниз, на резьбу крыльца,
обнажатся в саду ступени,
заявляя, что нет лица
ни на ком, и одно терпенье
— у садящихся этих двух
на промокнувшую подводу...
Над Россией дожди идут
не пойму по какому году,
неизвестный какой-то набор,
все дожди идут, как солдаты
на далекий, на тихий, на бой,
одинаковые — брат в брата,
одинаковый их погон,
одинаковые шинели,
возле самых моих окон
одинаковое запели:
горько-горько да и смешно,
можно, можно, и выше, и выше,
эта песня — незнамо что,
и поется себя не слыша,
это песня как дождь идет,
а за ним, за прозрачной гранью,
подоконник и переплет,
ослепляемые геранью,
это песня как на стене
в алой перевязи гитара,
это им, по своей вине,
причитающаяся кара.
И дожди закрывают глаза,
натыкаются на заборы,
на железные поезда,
на больничные коридоры,
на березы — и те, как дожди,
и ветра, как дожди, и снеги,
и хлеба стоят, как дожди,
и дороги, и дни, и телеги.
Так тоньшает рябина — и так
за две ночи шелкают кони,
за две ночи в пустых садах
заголяются комья и корни.
Так бывает.
Так люди живут
с понедельника по субботу,
надевая плащи в непогоду.
Так в России дожди идут.
А. Найман . 1958
КТО ИЗ КОМАРОВСКОЙ КОМПАНИИ КАК ПОЭТ МНЕ НРАВИТСЯ БОЛЬШЕ
.
.
.
Кто мне больше нравится, Дмитрий Бобышев, или Анатолий Найман, если вспомнить знаменитую комаровскую компанию , отмеченную Ахматовой, (Е. Рейн, Д. Бобышев, И. Бродский) ? Сложный вопрос, кто нравится больше, наверное, ранние они нравятся мне одинаково., но более поздний Найман нравится больше более позднего Бобышева. У Бобышева - яркое, цветастое оперение стихов , он ближе к стихии огня. У Наймана же цвета стихов приглушены, более задумчивы и медитативны, это поэт более близкий к стихии воды, когда как Бродский и Рейн - ближе к стихии чисто воздушной, особенно, Рейн . Найман, как поэт поспокойнее Бобышева. Отличает сдержанного Наймана и ленинградская порода интеллигента , она даже роднит его с Кушнером - не смотря на всю их некоторую разность . Бродский же по складу не интеллигент, а пушкинский провидец, даже поэтический пророк.