Вчера на рассвете Христиан Плешиутшниг стоял последний раз в карауле. Фашистский вояка дрожал от холода. К нему подошёл с посиневшим лицом ефрейтор Абрагам, закутанный в платок.
Холодно немцам под Ленинградом. Уворовать одежду удалось не каждому, а обмундирование, пожалованное «фюрером», греет плохо.
Наконец наступила долгожданная минута. В 3 часа 30 минут их сменили. Плешиутшниг и Абрагам торопливо скрылись в землянке и растянулись на нарах. Вдруг сквозь сон послышался дикий крик:
— Русские... Тревога!
Ефрейтор Абрагам заметался в панике.
— Мы отсюда, кажется, не уйдём живыми, — вопил бравый ефрейтор.
Плешиутшниг и ефрейтор Абрагам хотели удрать, но в окопе перед ними выросли красноармейцы, замелькали русские штыки и приклады. Многих фашистских собак прикончили бойцы. Христиана Плешиутшнига взяли в качестве «языка».
И вот он, грязный, обовшивевший, стоит перед нами.
— Я остался один из всей роты, — плачется он, — я хочу жить...
Совсем недавно немецкие офицеры твердили Плешиутшнигу:
— Возьмёте Ленинград, кончится война, и начнётся веселье...
Утром 28 ноября, увидев перед носом русский штык, Христиан Плешиутшниг понял, что не веселиться ему в Ленинграде, что дела всей гитлеровской банды очень шатки.
У Плешиутшнига быстро развязывается язык. Он рассказывает, что немецкие захватчики под Ленинградом несут огромные потери. Особенно досаждают фашистам наша артиллерия и миномёты. В большинстве рот сейчас, после обновления состава, осталось всего по 35—40 человек. А в тылу не унимаются советские партизаны. В часть, где служил Плешиутшниг, перестала прибывать почта из Германии. Командование вынуждено было раз'яснять, что партизаны взорвали в тылу железнодорожный мост.
— А страшнее всего ваши штыки и крики «ура», — бормочет Плешиутшниг.
Христиан Плешиутшниг получает письма из дому, из Вены. Мрачные письма. Венцы не выражают никаких восторгов. Наоборот, они с ужасом спрашивают, когда же окончится война. На улице, где жал Плешиутшниг, в каждой семье недосчитывают, по меньшей мере, одного раненого или убитого. И, кроме того, по воле «фюрера» приходится поджимать живот.
Плешиутшниг стрелял в наших бойцов. Он мечтал войти в Ленинград, пограбить здесь вместе со всей гитлеровской армией мародёров. Сейчас Плешиутшниг говорит:
— Вас трудно победить. Ваши солдаты смелее наших. Да, нам не победить.
Сегодня это узнал Христиан Плешиутшниг. Завтра это узнают, почувствуют на своей шкуре тысячи завшивевших барахольщиков, пришедших искать счастье на нашей земле.
Старший политрук С. БОЙЦОВ (1941)