На днях я увидел в интернете скрины дискуссии, в которой профессиональный экономист делился своими страданиями по поводу патологической устойчивости российской экономики. Поскольку такой экономист явно не одинок, стоит рассмотреть мировоззренческие основания его страданий и выяснить, не можем ли мы сделать из них полезные выводы.
Вот, собственно, сама дискуссия:
На первом, самом поверхностном уровне восприятия мы видим верующего в Свободный Рынок и Смита, пророка Его. Вера эта дурная, душеспасительной её не считают даже сами адепты. Читать такие рассуждения смешно.
Копнув глубже, мы задаёмся вопросом, во что, собственно, верит персонаж с вышеприведённых сканов. Тут мы натыкаемся на хорошо и регулярно забываемое противопоставление экономики и хрематистики. Сформулировал его Аристотель, оно описано во всех учебниках по истории философии, но вспоминают его на диво редко.
Суть такова: деятельность, направленную на извлечение прибыли, которую сейчас именуют экономикой, Аристотель называл хрематистикой. Под экономикой же он понимал деятельность, направленную на удовлетворение потребностей человека и общества (сейчас бы это назвали хозяйствованием). Цели экономики и хрематистики могут совпадать, но могут и различаться. Адепты рынка предполагают, что экономическая свобода в конечном итоге оптимальным образом удовлетворяет потребности общества, но каждый из нас может назвать ситуации, когда это не происходит, по крайней мере, в моменте. Различаются у них и области запретного. Комментатор из вышеприведённой беседы явно предполагал, что российское руководство не будет принимать меры, запретные с точки зрения хрематистики, тогда как Путин руководствовался экономическими (в понимании Аристотеля) соображениями. Отсюда и непонимание, и удивление.
Погружаясь в тему ещё глубже, мы должны поставить вопрос: а почему ув. экономист настаивает на свободе рынка? Он ведь представляет традицию, которая не всегда была квазирелигией; её аргументацию можно найти и изучить. И тут мы сталкиваемся с действительно важными соображениями. Рыночный фундаментализм продвигает свободный рынок, оформленный и модерируемый государством, в качестве наилучшего институционального решения, позволяющего оптимизировать распределение производственных ресурсов в контексте постоянно меняющихся потребностей и внешних условий. Можно с этим поспорить, но для этого следует предложить другое, лучшее решение. Начиная с 2014 года мы видим со стороны российской власти работу, главным образом, по границам российской экономики, направленную на минимизацию эффекта от западных санкций и повышение самодостаточности. Уже это вызывает у комментатора священную оторопь, что по-своему логично: капиталистическая, рыночная экономика крайне агрессивно относится к выстроенным внутри себя административным препонам и стремится их разрушить. Современный тренд на суверенизацию экономики потребует новых институциональных решений, и какие они будут - пока непонятно.
При этом исследование и разработка институтов суверенной экономики представляется насущной задачей. В этой связи можно вспомнить печальную историю сталинской экономики. Иосиф Виссарионович и его соратники создали достаточно динамичную и гибкую многоукладную экономику, но не смогли её ни должным образом описать, ни идеологически обосновать. В результате попытки Хрущёва приблизить реальное хозяйство страны к марксистским канонам нанесли ему удар, от которого оно не смогло оправиться до самого падения Союза. Наш президент и его команда делают предпринимают огромные усилия для того, чтобы Россия выстояла и победила. Очень хотелось бы, чтобы их начинания пережили их самих.