Шторм надвигался с пугающей скоростью. Черные тучи, закрывшие уже половину неба, летели с севера. Клубящаяся чернота часто освещалась изнутри вспышками молний и сопровождалась поднявшимся ураганным ветром. Пастух, задремавший на лугу тихим солнечным днем, когда ничего не предвещало беды, проснулся от шума и ветра и вскочил на ноги, с удивлением глядя на приближающуюся стихию.
Бараны с жалобным блеянием бежали вниз со склона. Не раздумывая, он бросился за ними и попытался согнать в кучу, но куда там. Перепуганные насмерть животные, разбегались кто куда и не реагировали на окрики. Тем временем, тучи закрыли небо над головой и день потемнел. Несмотря на сильный ветер, склоны заволокло туманом и в нем окончательно утонуло испуганное блеяние, и без того слышимое уже в отдалении.
Пастух остановился, не зная, куда кидаться и что делать. Никогда он такого не видел, — чтобы солнечный ясный день вдруг в одночасье превратился в шторм. Он заснул на лугу не больше получаса назад. Грело солнце, и на небе не было ни единой тучки. Бараны мирно паслись на лугу, никуда с него не торопясь, ведь сочной травы там было вдоволь. Вот и позволил себе пастух задремать на часок чутким пастушьим сном. Ориентируясь на внутреннее ощущение времени, выработанное многолетней привычкой.
И что теперь делать, где искать баранов? Ведь не найду, отец с меня голову снимет. – думал он, озираясь по сторонам. Баранов он пас своих, вернее своей семьи. С таким великим трудом заработанное отцом хозяйство. Вся бедная семья пастуха, так или иначе, всю жизнь батрачила на богатого владетеля узденя. Отец его был мельником на узденевской мельнице, и частенько приходилось ему, впрягать в каменные жернова вместо волов самого себя. Мать делала сыр на хозяйской маслобойне. И сам он, несмотря на молодой возраст, тоже уже успел по батрачить и пастухом и прислугой по дому. А еще возил баранов, айран, солонину, сыр в русскую крепость внизу на равнине. Все, чем торговал с военным гарнизоном хитрый уздень.
Отец сам родом из семьи батраков, полжизни потратил на то, чтобы обзавестись собственной отарой. И хоть она уже у них была и насчитывала без малого полторы сотни голов, сами они мяса не ели, только увеличивая поголовье. Еще два сезона, любил частенько подсчитывать отец, и мы сможем сами себя обеспечить. Не будет никто из нас больше работать на богатых.
Вместе с отцом они выстроили кош на заливных лугах свободной, ничьей земли, немного выше по ущелью. И большой загон для баранов из сухих веток деревьев. И здесь пастух и жил с отарой все лето, спускаясь домой в селение только раз в десять дней, пополнить запасы сушеного сыра и солонины, чуреков и айрана, что готовила, не жалея рук, по ночам мать. И вот теперь бараны разбежались по всему ущелью. Где их искать?
Сейчас продолжать бегать в тумане бессмысленно, только самому можно сверзится откуда-нибудь и свернуть себе шею. А как закончится непогода, которая еще неизвестно, сколько продлится, кто знает, куда успеют забрести эти глупые животные? Могут так далеко уйти, что уже и найдешь. А тех, что забредут кошары узденя, которых вокруг несколько, обратно никто не отдаст. Смешают со своими и пойди докажи… Вот горе какое, что же теперь делать?
Пастух сел на землю и обхватил голову руками. Неужели столько лет тяжкого труда пойдут прахом, а отцу так и батрачить на узденя до конца своих дней, пока не погонят его, старика со двора, когда сил совсем не станет?
Так сидел пастух, глядя перед собой, но ничего не видя, и раскачивался от горя из стороны в сторону. Как вдруг из тумана перед ним показалась фигура. Кто-то шел навстречу. Через минуту путник приблизился, и пастух смог рассмотреть дряхлого старика, хромающего и опирающегося на посох. Одет он был во все белое, и хламида висела до самой земли, скрывая даже обувь. Посох у него в руках был удивительный. Прямой, из какого-то черного полированного дерева, со стальным наконечником, оставляющим в земле аккуратные четырехгранные дырочки. Набалдашник был большой, тоже стальной, отлитый в форме головы собаки. Он шел тяжело, хромая на обе ноги, рука с искривленными артритом пальцами, лежавшая на этом удивительном набалдашнике, мелко тряслась от усталости. Совершенно белые волосы свисали ниже плеч. А, на изрезанном морщинами лице, сверкали удивительные светло-голубые глаза, пронзительно глядящие из-под седых мохнатых век, прямо на пастуха.
Все в этом старике было удивительным, таким же, как и само его появление, невесть откуда с гор севера, из черноты разгулявшегося шторма. Пастух вскочил на ноги и хотел было броситься на помощь старику, казалось он вот-вот упадет от усталости. Но застыл на месте, остановленный предупреждающей грозной вспышкой в этих светлых, казалось, на миг побелевших глазах. Не зная, что делать, он сбивчиво приветствовал старика, как было положено и замолчал, моргая глазами. Старик остановился и сдержанно, с достоинством, как и положено аксакалу, ответил на приветствие.
- Пойдем ко мне в кош, божий посланник. Будешь моим гостем. – Пролепетал пастух, положенное по закону гостеприимства приглашение, не надеясь, впрочем, что старик его примет.
В глазах того промелькнула, на этот раз не пугающая, а, как показалось пастуху, одобрительная искра и суровый взгляд немного потеплел.
- Пойдем, юноша. Постараюсь доковылять, с божьей помощью, до твоего жилища.
Голос его, однако, был вовсе не похож на голос усталого старика, а казалось, принадлежал скорее сильному человеку средних лет. Он настолько не вязался с этой фразой, что пастух, уже собиравшийся предложить помощь, глядя на дрожащую руку, прикусил язык. Сделав приглашающий жест, он медленно пошел впереди, показывая дорогу. Благо кош оказался совсем рядом, и искать его в тумане не пришлось. Только выдвинулись в путь, как он уже разглядел край своего загона. Удивительно, ведь он был уверен, что находится намного дальше. Вот как легко заблудиться в тумане, подумал пастух.
Ветер, тем временем, еще усилился, и с неба закапали первые редкие капли. Только они успели войти в домик, как разверзлись хляби небесные и полил небывалый ливень вперемешку с градом. Как хорошо, что успели дойти. Очень хотелось пастуху узнать, кто его гость. И, самое главное, откуда он тут взялся. Все в нем было так необычно, что пастух не мог и предположить хоть что-то правдоподобное. Не наш, хоть и говорит по-местному без акцента, не русский из крепости, не кабардинец или осетин с равнины. Загадка, а не старик, одним словом. Но нельзя гостю таких вопросов задавать, если сам не пожелает рассказать.
Возится молча пастух с очагом, огонь разводит, а старик сидит, также молча за ним наблюдает, своими страшными светлыми глазами.
- Что же ты, баранов здесь пасешь? – наконец прервал молчание гость.
- Да, пас вот… Но не знаю, найду ли теперь их.
- А что случилось? Убежали?
- Да. Грозы испугались, а я на лугу дремал, прозевал. Проснулся, когда они уже наутек бросились. Я за ними, но куда там, разбежались в панике в разные стороны.
- А собаки у тебя нет, что-ли?
- Нет еще, пока не можем пастушью собаку купить, дорого.
- Так бараны свои у тебя?
- Да, нашей семьи бараны. Отец батрачит всю жизнь у узденя. И мать тоже. Да и я с десяти лет. Собирали деньги, во всем себе отказывали. Купили, наконец, два десятка голов три года назад. И вот с тех пор пасу, развожу отару. Еще пара сезонов и отец сможет продавать мясо в слободу и не станет больше батрачить ни на кого. Смог бы… Теперь пропали бараны и надежды наше тоже.
Пастух сам не заметил, как вывалил за минуту всю историю своей семьи. Острая боль потери заглушила на миг сдержанность и воспитание. Сейчас же он очнулся и вспыхнул. Вот еще не хватало! Привел гостя, да еще пожилого такого. А сам плачусь ему как девушка, вместо того, чтобы угощение готовить! Вытащил он поскорее остатки айрана, чурека и солонины. Извиняясь за скудность угощения, разложил все на низком столике перед гостем. А сам вернулся к огню, повесил на очажную цепь казан и, достав из угла сверток, всыпал в воду горсть пшена.
- Честно говоря, я сам не на шутку перепугался, когда проснулся. – Заговорил пастух, чтобы прервать затянувшееся молчание и переводя тему. – Никогда такого не видел. Когда заснул, был ясный день, а проснулся через полчаса уже чернота и ветрище. Не будь у меня баранов, сам бы бросился наутек да села.
Старик усмехнулся и глаза его, показалось пастуху, снова на миг побелели. Он жевал солонину, явно крепкими зубами, и запивал айраном.
- Хороший ты парень. Славного родители воспитали сына. Ну что же, пора мне дальше идти, спасибо за кров и за еду. – Утерев рот рукавом хламиды он поднялся.
Пастух глянул на него и съежился. Старик уже не казался дряхлым стариком. В коше стоял престарелый, седой мужчина, от которого просто веяло какой-то страшной, первобытной силой. И рука, сжимавшая набалдашник посоха в виде головы собаки, не была скрючена артритом. Онемев, он просто смотрел на странного гостя, а тот, еще раз усмехнувшись, вышел за дверь. Боясь пошевелиться от накатившего страха, пастух еще несколько мгновений просидел, смотря на дверь. А потом, как очнувшись от наваждения, вдруг понял, что с улицы больше не доносится звуков ливня. Он встал и на ватных ногах вышел за дверь. На улице светило яркое солнце, трава уже подсыхала после прошедшего дождя. Ни ветра, ни черноты, как будто и не бывало. Внутри загона, в дальнем углу, прижавшись друг к другу стояли бараны. Все до единого. При виде пастуха они жалобно заблеяли, как будто жаловались ему на что-то.
- Неужели я спал? И все это был только страшный сон? – Подумал пастух. Он сел на траву и подставив лицо солнцу блаженно зажмурился. Радости его не было предела и вспоминать пережитый во сне ужас не хотелось. Но через некоторое время, возвращаясь в кош, он открыл дверь и застыл на пороге. На земляном полу, отпечатались аккуратные четырехгранные дырочки от посоха. А бараны так и стояли, сбившись в кучу в загоне до самого вечера, хотя ворота были открыты.
Вечером примчался встревоженный отец и, рассказал, что по ущелью пронесся страшный ураган. На всех кошарах поразбежались бараны, все в панике. Кое-где ураганом сорвало крыши и даже повалило несколько домов. Град побил посевы на террасах, разлившаяся река подмыла левый берег, чуть не по смывав дома жителей. Кругом хаос.
- Уздень наш порядком обеднел. Сейчас они лошадей ищут. Конюшня разрушена, кони в панике сломали ограду и убежали в горы. Остальные убытки еще только подсчитывать. А вообще не пострадавших нет. Я ехал тебя разыскивать, молился, чтобы ты был жив и здоров. Никак не ожидал увидеть целой нашу кошару и тем более всю отару. Получается, мы одни уцелели, каким-то чудом. Что тут было то?
- Ничего страшного, отец. Ветер поднялся, дождь прошел с градом. Бараны вон напугались немного. Не хотят выходить до сих пор. Все хорошо у нас, все целы. – Пастух решил не рассказывать никому о том, что случилось с ним на самом деле. Ни к чему это.
- «И не поверит никто все равно. – думал он, — А если и поверят, скажут, что это я на всех беду наслал. Еще возненавидят, в колдовстве обвинят. И даже своей семье не нужно ничего рассказывать. Только одно бы я очень хотел узнать. Кто же был у меня в гостях сегодня?»
__________________________
Приветствую тебя, дорогой читатель! Поставь пожалуйста лайк, если тебе понравился этот рассказ. И, если нравится стиль написания, заглядывай ко мне на канал почаще.
Что еще почитать интересного? Рассказ "Бечо" в трех частях. Переходи по ссылке: