Аргентинцев – левых и правых, троцкистов и католических консерваторов, бывших повстанцев-«монтонерос» и поклонников военной диктатуры – объединяет одна национальная идея. Все они уверены, что Фолклендские (Мальвинские) острова по праву должны принадлежать Аргентине, что Великобритания незаконно захватила их, а война 1982 г. из-за островов была для аргентинцев справедливой. Только великий Хорхе Луис Борхес позволил себе усомниться в справедливости войны с англичанами, сказав, что она похожа на «драку двух лысых из-за расчёски». Но это был глас вопиющего в пустыне.
До прихода в президентское кресло Хавьера Милея на эту сакральную тему не смел покуситься ни один аргентинский политик. Во всей огромной стране, протянувшейся от тропических лесов Гран-Чако до антарктических вод, почти никто не осмеливался ставить под сомнение тезис "Las Malvinas son Argentinas". О том, что Мальвины – аргентинские, пишут все СМИ, говорят министры, парламентарии, миллионеры, пастухи-гаучо и нищие обитатели Villa miseria – городских трущоб. Об этом написано на баннерах вдоль дорог, накарябано на стенах домов.
!["Мальвины [т.е. Фолкленды] - это Аргентина"](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_660d79ede5eb1c524f483ce5_660d7a1affcf605250641d39/scale_1200)
Так было не всегда. Фолкленды англичане захватили в 1833 г., но Великобритания была для Аргентины основным торговым партнёром и инвестором вплоть до войны 1982 г. В Аргентине знали, что претензии их страны на Фолкленды, как минимум, небесспорны: острова открыли не они, колонии там основывали англичане и французы. Да и не жили никогда аргентинцы на островах: даже в короткий период, когда аргентинцы контролировали архипелаг, работали там французы и немцы, а гарнизон состоял из английских наёмников – поэтому, кстати, аргентинский гарнизон и не стал сопротивляться английскому флоту.
Десятки тысяч англичан не просто жили в Аргентине – они становились аргентинцами. Англичанами по происхождению были создатель аргентинского военного флота Уильям Браун, генерал-диктатор Роберто Левингстон, лидер партизан-«монтонерос» Джон Уильям Кук, писатель Родольфо Уолш, первый после падения хунты гражданский президент Рауль Альфонсин. Предки-британцы были у президента Карлоса Пеллегрини, Эрнесто Че Гевары, Хорхе Луиса Борхеса, нынешнего министра безопасности Аргентины Патрисии Буллрич. Во время Второй мировой войны, несмотря на нейтралитет Аргентины, 4 тысячи аргентинцев воевали добровольцами в британской армии. В составе британских ВВС воевала 164-я истребительная эскадрилья, укомплектованная аргентинскими пилотами, а её самолёты были куплены на пожертвования аргентинцев. Кстати, англичане были и среди предков лейтенанта Гильермо Оуэна Криппы – аргентинского лётчика, прославившегося во время Фолклендской войны.
Всё это важно для понимания того, насколько прочными были связи двух стран, и сколь болезненным стал разрыв между ними.
Претензии на Фолкленды Аргентина предъявляла всегда, но это была формальная позиция: никто в Буэнос-Айресе не надеялся, что британцы отдадут острова, да это было аргентинцам и не нужно. Впервые возвращение островов как национальную цель выдвинули левые перонисты-подпольщики в 1960-х. Они таким образом изображали патриотов, а военную хунту – предателями национальных интересов. В 1964 г. перонистский боевик Мигель Фицджеральд (британского, кстати, происхождения) прилетел на острова на маленьком самолёте, вывесил аргентинский флаг и улетел обратно. В 1966 г. отряд боевиков захватил самолёт, высадился в столице архипелага Порт-Стенли и провозгласил острова территорией Аргентины. Британские морпехи выдворили их без крови, но шуму в Аргентине было много. Между прочим, операцию разработал лидер партизанского движения «Такуара» Джо Бакстер – британского, разумеется, происхождения.
Превращению идеи возвращения Фолклендов в национальную невольно способствовали сами англичане. В 1966 г., после принятия резолюции ООН о деколонизации, лейбористское правительство заявило, что готово вести переговоры о будущем архипелага, и в 1969 г. создало правительственную комиссию, официальной миссией которой была подготовка деколонизации островов и передача их Аргентине. Но случилось неожиданное: жители Фолклендов категорически отказались отдавать свои земли или принимать аргентинское гражданство. Представителей комиссии, прибывших на острова с уже готовым решением, встретили чуть не камнями. Обескураженный Лондон вдруг вспомнил, что граждане имеют право сами решать свою судьбу, и заявил Буэнос-Айресу, что передача островов невозможна. До 1979 г. шли вялые переговоры, и англичане намекали, что возможны варианты совладения – типа кондоминиума. Но фолклендцы твёрдо стояли на своём, отвергая любые компромиссы по статусу островов.
В 1979 г. произошли два фундаментальных события, ставших решающими в судьбе Фолклендов. Геологоразведчики обнародовали прогноз, в соответствии с которым на шельфе островов имеются огромные запасы нефти. И Аргентина, где правила военная хунта, тотчас активизировала требования о передаче островов. Но второе событие сделало передачу невозможной: на выборах победили консерваторы, и премьер-министром стала «железная леди» Маргарет Тэтчер. Она сразу и весьма резко заявила аргентинцам, что ни на какие уступки по Фолклендам те рассчитывать не могут.
Наверное, будь у власти гражданское правительство, войны бы не было – всё бы ограничилось нотами протеста, обращениями в ООН и т.п. Но генералы сочли себя оскорблёнными, и испугались, что их сочтут меньшими патриотами, чем их враги-перонисты – те хотя бы посылали отряд для захвата островов.
А потом была война, которую аргентинская хунта планировала как «маленькую и победоносную», а получилась она кровавой и разгромной. Но самое главное – последствия: в результате войны Аргентина потеряла и важнейшего торгового партнёра, и доверие западных стран. Она стала неполноценным членом мирового сообщества. Например, Аргентина уже 40 лет не может перевооружить армию – ей не продают современное оружие.
С 1982 г. каждый год, 2 апреля Аргентинцы отмечают День островов (в этот день аргентинцы высадились на Фолклендах). Этот мрачный юбилей все прошедшие годы объединял нацию.
Но в этом году всё пошло не так. После избрания президентом Милей заявлял, что «настало время решить проблему» Фолклендов, но тут же уточнял, что о применении Аргентиной военной силы не может быть и речи. Он повторял, что путь к возвращению островов лежит «через экономическое процветание», а до того, как оно будет достигнуто, говорить не о чем.
Кроме того, Милей называл «кумиром» и одним из «величайших лидеров в истории человечества» Магарет Тэтчер, пославшей войска на архипелаг. Хотя он хвалил «железную леди» не за это, а за экономическую и социальную политику, в Аргентине его поняли, как намёк на одобрение британской военной операции.
Президент Милей осторожно, но явственно пытается смягчить националистическую позицию Аргентины в отношении островов. Во-первых, потому, что он в первую очередь экономист, и думает о выходе Аргентины из тупика, которым является её положение неполноценного члена западного мира. А для этого налаживание отношений с Великобританией необходимо.
Во-вторых, Милей прекрасно понимает, что Аргентина, 42 года назад сильно уступавшая Великобритании в военном и экономическом отношении, за это время ещё больше ослабела в плане экономики и совершенно деградировала в военном отношении (в частности, у неё нет ни одного боеспособного истребителя). Поэтому аргентинцам лучше всего было бы забыть о Фолклендах навсегда.
Говорить об этом прямо Милей не может: аргентинцы в этом случае его как минимум проклянут. Но он впервые за все послевоенные годы отменил грандиозный парад в честь ветеранов войны. А в речи на церемонии, которая всё-таки состоялась, не было традиционных и считавшихся обязательными проклятий в адрес «британских империалистов», а только упоминалась некая «дорожная карта по возвращению Мальвинских островов в руки Аргентины», причём Милей упомянул необходимость учитывать волю жителей островов. Что сразу перечёркивает идею передачи.
Милей связал неспособность вернуть острова с экономической политикой предыдущих администраций. «Никто не слушает и не уважает страну, которая порождает только бедность и чьи политики презирают свои собственные [вооруженные] силы. Аргентина, продукт политического руководства последних десятилетий, не выполнила ни одного из этих условий. Это не совпадение, что в претензиях на наши острова достигнут незначительный или нулевой прогресс. Спустя десятилетия мы являемся первым правительством, которое взяло на себя ответственность за эту ситуацию и имеет чёткий курс на то, чтобы стать по-настоящему процветающей и суверенной страной», - сказала Милей.
Недавно губернаторы ближайших к островам провинций Патагонии разразились протестами по поводу поездки британского министра иностранных дел Дэвида Кэмерона на архипелаг, а Милей отмолчался.
В общем, вокруг позиции Милея по островам в Аргентине разгораются нешуточные страсти. Президента осуждают политики, ветераны, общественные деятели, профсоюзы (куда же в Аргентине без них). Резче всего высказался губернатор провинции Буэнос-Айрес, неформальный лидер перонистов Аксель Киселёв. «Вы не можете чтить или боготворить Маргарет Тэтчер, которая предательски приказала убить аргентинских солдат», - заявил он, не объяснив, впрочем, почему гибель солдат на войне была «предательским убийством».
Милей осторожен ещё и потому, что он начал налаживать отношения с вооружёнными силами, которые были изгоями все послевоенные годы. А для военных фолклендская тема, стоившая им сотен людей убитыми, и оставшаяся в памяти подвигами аргентинских лётчиков и пехотинцев, неприкосновенна.
Цель Милея – вовсе не убедить аргентинцев в том, что они не имеют прав на острова. А в том, что эта цель не может быть первостепенной, и её должны заслонить экономические и социальные проблемы. И, думается, молодые поколения аргентинцев, которых куда больше волнуют цены, безопасность, рабочие места и качество услуг, чем принадлежность холодных островов, где никто из теплолюбивых аргентинцев и жить-то не захочет, постепенно уйдут от национальной идеи под названием "Las Malvinas son Argentinas".