Солнечный луч, проникавший через небольшое окно под каменным потолком, создавал иллюзию, будто бы пространство не было тюрьмой. Серый камень – такой же бездушный, как жадное стремление расправиться с тем, кто не такой. Как суд, который вынес смертный приговор Сократу.
– Тише, сдержите себя! – сказал он плачущим друзьям и ученикам, собравшимся почтить философа. – Человеку должно уходить в благоговейном молчании.
Чашу с приготовленным ядом мыслитель держал в руке. Присутствующие, прислушавшись к повелению Сократа, старались сдерживать слезы. Несмотря на скорое приближение конца, философ продолжал проповедовать, вести диалог с верными товарищами. Стойкости ему было не занимать, что проявилось даже во время судебного разбирательства.
Сократ, услышав жестокий приговор, только убедился в том, что все сделал правильно. Развращение молодых умов – серьезное обвинение, хотя и абсурдное. Времена в государстве тяжелые, так что вполне ясно стремление найти главного виноватого. Вспомнили и трех учеников Сократа, которых взвинченное греческое общество вспоминало с искренней неприязнью. Алкивиад. Способный был юноша, по-настоящему искусный полководец, перешедший, к большому сожалению, на сторону спартанцев, что и сделало его в глазах людей предателем. Фактического лидера Тринадцати тиранов – правили в Афинах пусть и недолго, но успели принести кучу проблем – Крития вместе с его помощником Хариклом какими только словами не поминали. Естественно, они были не единственными учениками Сократа, но связь с философом сделал того причиной всех бед. На самом деле старших просто раздражало неповиновение молодежи, у которой мыслитель обрел популярность.
– Сократ нас не уважает! – яростно утверждали обвинители на суде. – Посмотрите на этого человека: даже сейчас он глумится над нами. Над всеми нами! Для него не имеет ценности ничего из того, что важно нам – истинным афинянам!
Сократа откровенно потешался над этими людьми. Те так погрязли в своем слепом гневе, что перестали видеть истинное. Никто из них не любил правду. Не выносил ее слышать. Как и Мелет – молодой сочинитель, который терпел поражение на литературном поприще и страшно злился на Сократа. Философ однажды указал на бессмысленность потуг Мелета, но не из желания унизить творческие способности человека, а, скорее, чтобы приструнить его непомерных размеров эго. В итоге именно этот неудавшийся драматург написал на мыслителя донос.
«Сократ повинен в отрицании богов и во введении новых. Также он повинен в совращении молодежи. Предлагается смертная казнь».
Последнее предложение. Жестокое и совершенно пристрастное, чего никто не хотел замечать. Мелет же на суде упивался своей мнимой властью над философом. По его лицу Сократ подмечал, что обвинитель чувствовал себя не меньше, чем божеством, у которого в руках находится человеческая жизнь, и именно ему решать, что с ней делать.
– На мой взгляд, афиняне, – дождавшись окончания полной желчи речи Мелета, начал Сократ, – мой обвинитель – большой наглец. И жалобу эту подал из невоздержанности, которая свойственна по молодости лет.
Слова философа привели Мелета в еще большее бешенство. Мыслитель отвернулся от него, демонстрируя: до слабоватого литератора ему нет дела. Впрочем, не он был главной бедой. Оставался еще Анит – не совсем обыкновенный торговец кожами. Был он афинским политиком, с которым Сократу периодически приходилось спорить. Анит яростно отстаивал афинские традиции, отметал все, что говорил философ. В учении мыслителя он усматривал губительную вольность. Идея индивидуальной свободы закономерно находила отклик у молодого поколения, что пугало кожевенника. Не удивительно, что он винил Сократа в том, что сын, наслушавшись речей, стал перечить отцу. Самый тяжелый удар родителям могут нанести именно дети.
Сократ на суде не старался переубедить и уж тем более разжалобить обвинителей. Для таких целей обычно приводят жен и детей, которые падают на колени, плача и умоляя оставить главу семейства в живых, но мыслитель пришел один. И защищал себя сам. Когда настала очередь Сократа говорить, он вместо оправданий произнес сложную речь, полную его философских идей. Не смог отказаться он и от упреков-подколок, что, конечно же, только сильнее раззадорило судей.
– Не шумите, афиняне, – обращался к обвинителям Сократ, – исполните мою просьбу: послушайте. Думаю, слушать вам будет полезно.
Философ не стремился успокоить народ, не отрекался от своих взглядов, не выказывал и уважения, потому что не хотел лгать. Себе прежде всего. Склониться перед кровожадной толпой – худшее унижение для Сократа. Это было бы нечестно по отношению к ученикам, которым мыслитель всегда говорил: сохраняйте достоинство.
– Вот, что скажу вам, афиняне: поступать иначе я не стал бы.
Таковы были заключительные слова Сократа перед тем, как суд закончился и его поместили в тюрьму дожидаться казни.
Томиться в темнице мыслителю пришлось долгий месяц. Нет хуже ожидания, но мыслитель и его стойко выдержал. Свою судьбу он принял с высоко поднятой головой. Даже когда один из его почитателей – Критон – предложил сбежать, философ отказался. Для Сократа такой поступок стал бы проявлением трусости. К тому же истинный гражданин своего государства не должен нарушать закон.
– Добродетелен тот, кто выше людского суда, – повторил тогда одну из своих излюбленных фраз мыслитель.
День за маленьким окном, вырубленным в серой каменной стене, был ярким, дышал и звучал, как сама жизнь. Сократ поднес ко рту чашу, выпил яд одним коротким глотком. Сбоку послышался не то встревоженный вдох, не то отчаянный всхлип. Философ взглянул на своих товарищей, пришедших его почтить. Силы пока еще оставались, поэтому Сократ продолжил делать то, что умел лучше всего – учить. Разговаривать.
– Одна просьба к вам, – обратился к ученикам философ. – Принесите в дар петуха богу врачевания Асклепию.
Сократ расслабленно откинулся на спину, словно собирался вздремнуть. Звуки постепенно стали пропадать. Глаза мыслителя закрылись. Но он не прощался.