Миша с тяжелым сердцем шел к отчему дому. Родителей уже давно не было в живых, и в покосившейся старой избушке жила младшая сестра Миши Марьяна. С тремя маленькими детьми после пропажи без вести мужа Семена она ютилась в маленькой избе на две комнаты. Семен однажды поехал в областной центр и не вернулся домой. В деревне всякое судачили, что или сгинул он , или в работный дом попал или любовницу завел и живет себе припеваючи. Вот только точной информации не было. Семен был объявлен в розыск, но Марьяне в органах на ее вопросы сообщали лишь стандартное «Не найден!».
Михаил много лет жил в Израиле, эмигрировал давно и был уверен, что у сестры все хорошо. И лишь недавний звонок соседки Татьяны Владимировны его встревожил и заставил экстренно собирать чемодан. «Спивается она, Миш! Спасать надо! Я твой номер телефона чудом раздобыла у вашей тети двоюродной, с которой на ярмарке встретилась. Приезжай, Мишенька! Детей то как жалко, она ж за ними не смотрит совсем». Михаила и уговаривать не надо было, он купил билет на ближайший рейс и вылетел до Москвы, а оттуда на поезде до областного центра и до деревни автобусом.
Теперь, проходя мимо соседских таких же покосившихся домиков, он вспоминал детство. Жили они дружно, отец почти не пил и работал в колхозе. Мама трудилась там же и занималась домом. Миша и Марьяна росли в атмосфере любви и строгости. С ранних лет приучались к работе по дому и всегда мать говорила мальчику: «Ты старший брат ее, ты должен Марьяну защищать!». От чего защищать, Мише тогда не было понятно. Разве что от соседских мальчишек. Да тут Марьяна сама хорошо справляется, вон как пульнула в нос картошкой надоедливому Семену, сыну их соседей справа. Но сейчас Михаил понимал, что Марьяна как никогда нуждается в защите и помощи.
Когда он шел мимо забора соседей слева, его окликнули. «Мишенька, это же ты?», - голос соседки Надежды Ивановны был все такой же, чуть надтреснутый, но твердый. Годы работы учительницей давали о себе знать. В детстве Миша с сестрой иногда забегали к Надежде Ивановне в гости, та угощала их пирожками. Родители их с соседкой не общались и отзывались о ней не очень хорошо, Миша уже и не помнил, из-за чего ссора вышла.
Михаил остановился поговорить с соседкой. Та не сообщила ему ничего нового: «Мишенька, спивается она. Совсем стыд потеряла, уже и днем пьет. Дети без присмотра бегают. Надо что-то делать Миша. Может на лечение ее куда-то сдать? Да и детей бы пристроить». «Посмотрим, теть Надь», - уклончиво ответил Михаил, решив сначала взглянуть на все своими глазами. Он уже прошел дальше, как вдруг услышал сзади: «Миш, если дом надумаете продавать, загляни ко мне! Я купить хочу, все-таки участки у нас соседние, удобно».
Зайдя в родительский дом, Михаил чуть не задохнулся от неприятного запаха. В доме было грязно. Племянники смотрели на него от печки, не узнавая дядю, которого никогда не видели. Марьяну Миша нашел в углу на кровати, спящую в отключке. Прижал к себе и прошептал: «Марьяша, родная моя». Сестра вдруг очнулась на его голос: «Мишаня, братишка! А я вот тут отдыхаю. Ты откуда тут взялся?». «Отдохни», - Михаил сделал паузу и продолжил, - «Потом поговорим!».
Разговора не получилось. Когда Михаил вернулся из магазина с продуктами, Марьяна снова спала, а рядом с кроватью появилась еще одна пустая бутылка. Полный решимости спасти сестру, Миша начал наводить порядок в доме, надеясь найти еще бутылки со спиртным и выбросить. Умыл и накормил племянников. Удивился, что дети первый раз видят конфеты и пирожные.
К вечеру сестра немного пришла в себя и села за стол ужинать. «Марьяш, ну так нельзя!», - попробовал увещевать сестру Миша, - «У тебя же дети. Да и Семен же живой скорее всего! Найдем его и заживете лучше прежнего!». «Миш, да разве живой он? Был бы живой, вернулся бы. Его уже два года нет. Ну или семья у него другая в городе», - сестра не верила в то, что муж вернется и бросать дурную привычку отказывалась, объясняя что ей так легче переносить горе.
Но от Миши было не так просто отмахнуться. «Марьяш, я в областной центр поеду, по делам. Вернусь к вечеру, не пей только, пожалуйста!», - напутствовал он сестру. Дела у него были вполне определенные, он хотел узнать у докторов, что можно сделать, чтобы помочь молодой женщине преодолеть зависимость. Уже на остановке Миша понял, что забыл дома документы и телефон. Пришлось возвращаться.
На подходе к дому услышал он через окно два женских голоса. «Да не хочу я, баб Надь. Мишка вернулся, представляете! Он мне поможет!», - говорила кому-то сестра. «Чем он тебе поможет? Покрутится сейчас тут и опять в свой Израиль уедет. А ты останешься одна с тремя детьми, Сема то твой то ли бросил тебя, то ли сгинул. Пей, глядишь и полегче станет. По себе знаю. Я потом еще принесу. У меня самогон хороший, как для себя делаю!», - знакомый надтреснутый голос уговаривал сестру выпить.
Выгонял бабу Надю Миша не стесняясь в выражениях и почти пинками. Та в ответ сыпала проклятиями и обещала кару небесную Мише и всей его семье: «Да будьте вы прокляты, все равно я у вас эту землю заберу!». Марьяна, как оказалось, помнила почему родители ссорились с соседкой. Надежда Ивановна считала, что у нее родители лишних три сотки отрезали от ее участка. Кадастровой карте бабушка не верила, утверждая, что еще под старым раскидистым дубом ее бабка коз пасла. Напоследок Миша пригрозил соседке, что если увидит ее хоть раз у Марьяны, то с лестницы спустит.
Благодаря поддержке брата Марьяна бросила пить, отмыла наконец всю избу и подшила одежду ребятишкам. Жизнь стала налаживаться. Но оставалось еще одно нерешенное дело, надо было узнать, что все-таки случилось с Семеном. Но у Миши уже не было времени, нужно было возвращаться домой. Он пообещал сестре, что будет оттуда заниматься поисками и созваниваться с волонтерами. Обняв на прощанье сестру и племянников, Михаил отбыл в областной центр, откуда отходил поезд на Москву.
Времени до поезда оставалось прилично, и Миша решил зайти в церквушку недалеко от станции. «Надо свечки поставить за родителей, да помолиться о благополучных поисках Семена», - думал он, а ноги сами вели его к знакомому месту, где он бывал иногда, когда жил с родителями. Да так задумался, что чуть не споткнулся об седовласого мужчину, сидящего на земле.
«Может подадите копеечку, добрый человек!», - проскрипел попрошайка. Михаила вывел из задумчивости знакомый голос. Вот только кому он принадлежал, Миша понять не мог. Человек с полностью седыми волосами был ему, казалось, незнаком. И только взглянув ему в глаза, карие с желтыми искорками, Миша потрясенно воскликнул: «Семен! Да это же ты!». «Какой такой Семен, Прошка я» - откликнулся нищий.
Но Миша пригляделся внимательнее и понял, что перед ним совсем не старик. Просто волосы седые. А все остальное знакомое – и голос, и глаза и знакомый нос с горбинкой от детской травмы. «Семен ты!», - продолжал настаивать Михаил. «Да кто ж его знает, может и Семен!», - пробурчал мужчина, - «Меня ж когда с пробитой головой нашли, я и не помню с той поры ничего». «Как же, даже и Марьяшу не помнишь?», - спросил Миша. «Какую Марьяну?», - переспросил мужчина. «Да ту самую, которая тебе в детстве в нос картошкой заехала», - напомнил Михаил. В глазах седого мужчины вдруг мелькнуло прозрение и удивление.
Возвращение домой пришлось отложить. Михаил еще две недели провел с Марьяной и Семеном, помогая им вернуться к прежней жизни. Семена показали врачам, те лишь сказали, что с ним все более-менее нормально, память должна полностью вернуться через несколько месяцев. Седина теперь так и останется на всю жизнь. В остальном он здоров. «Я за ней присмотрю!», - твердо обещал Михаилу Семен, - «Да и сам больше в рот ни капли не возьму!». Михаил теперь был спокоен за судьбу сестры, но помня свои прошлые ошибки, договорился регулярно созваниваться с родственниками и не упускать их из виду.