Нашла еще один эпизод из жизни людей XVII века, запечатленный в рядной сговорной записи 1612 года.
В рядных сговорных (свадебных) записях фиксировались приданое невесты и факт сговора (договоренности) между ее родителями и женихом о свадьбе. В документе фигурировали дата свадьбы, а также размер неустойки, если после сговора «жених невесты взять не захочет или невеста за жениха замуж идти не похочет же». Кстати, в 1702 году Петр I предоставил право отменять сговоренный брак, причем ни одна из сторон не имела права «о неустойке челом бить».
В 1612 году жениться надумал вдовый крестьянин Спасо-Прилуцкого монастыря (с 1993 года древний монастырь находится в городской черте Вологды) Марко Иванов сын Скоровской на вдове же – крестьянке Епистемии Окинфиеве дочери, «прозвище Милава». Поэтому рядная запись составлялась непосредственно между женихом и невестой.
Прежде чем приводить запись, остановлюсь на имени невесты. Женское имя греческого происхождения Епистима известно на Руси по источникам еще домонгольского времени. Переводилось оно как «знающая», а в русском просторечии превратилось в Епистемею/Пистимею, Пистиму/Пистину.
Итак, рядная. «Се яз Марко Иванов сын Скоровской, крестьянин Прилуцкого монастыря, сговорил есми с Епистемиею Окинфиевою дочерью, прозвище Милава, взяти мне Марку за собя Епистемею». Что Марко «брал с нею»?
– Спасовы земли в Выпрягве, полплуга земли с двором и с насиянною рожью (Выпрягово – село рядом со Спасо-Прилуцким монастырем, «Спасовы земли» – земли монастыря, на котором Епистемея работала за оброк, тягло);
– да сухого хлеба ржи и овса и ячмени сорок четвертей;
– да платья с нею: сукно на однорятку синее; да шушун студеной, сукно зелено, ношен, да однорятка держана, да шушун теплой, ношен, да ожерелье жемчюжное, а у него шесть пуговиц, да две шапки женских камчатых, лазорева да красная, одна с круживом с жемчюжным.
Разберемся с «платьем». Однорядка – аналог плаща/демисезонной одежды; была широкой, до щиколотки, без воротника, с длинными рукавами, под которыми делались прорехи для рук; застегивалась встык, могла перепоясываться. Шушун. Принято считать, что слово «шушун» происходит от финского слова, обозначавшего грубую хлопчатобумажную ткань. В общем шушуном была распашная верхняя одежда, которую шили из сукна, домотканого холста. На Русском Севере это изначально – длинный, расклешенный в подоле сарафан, с воротом и длинными откидными рукавами; в других местностях так могли назвать и душегрею, и вышитую холщовую рубашку. Шушуны могли быть, как видим в рядной, «студеными» – то есть холодными, без подкладки, и «теплыми» – то есть утепленными чем-либо. Интересно употребление слова «студеный» (от древнего «студъ» – холод) вместо «холодный, а также одновременно синонимов «ношеный» и «держаный» (держаный – бывший в употреблении).
Жемчужное же ожерелье с пуговицами – это не привычное нам шейное украшение из бусин. Слово «ожерелье» происходит от «жерло»/ «жерело» – горло. И первое, самое древнее значение слова – ворот, прорезь для горла в одежде. Позже ожерельем стали называть стоячий воротник, надеваемый под уклоном к плечам. Спереди ожерелья были застежки, украшавшиеся согласно достатку. Были еще «бобровые ожерелья» – воротники-пелерины с мехом бобра. Так что ожерелье Епистемеи – скорее всего, расшитый жемчугом нарядный воротник, с пуговицами-застежками, которые сами по себе служили украшением. Шапки женские камчатые – женские головные уборы, сшитые из шелковой ткани камки. Одна из этих шапок была с «круживом с жемчюжным». С древности круживом/кружевом называли декоративную отделку краев одежды/головным уборов – кант, галун, обстрочка в более привычных нам терминах. Слово образовано от глагола «кружити» по принципу «варево», «печево». То есть жемчужное кружево на головном уборе из рядной – это жемчужное шитье.
Из украшений в рядной перечислены:
– двои серги серебреных с жемчюги, золочены, да у четырех дочерей по двоим сергам (интересно, что упомянуты и серьги дочерей; видимо потому, что при последующей выдаче их замуж серьги бы эти пошли в приданое из уже общего имущества супругов).
А еще «с нею», с невестой, были:
– сын Василей (отдельное упоминание связано с его малолетством);
– да две кобылы, да жеребчик лонской («лонской» – прошлогодний; по отношению к скотине – двухгодовалый, прошлогоднего приплода); да семь овец с ягнаты, да пятеро свиней, да корова бура;
– да одиннатцат рублев денег;
–да купленая пожня Житушка.
Далее в рядной говорится «да у меня у Марка живота (имущества) пришло в дом к ней» – то есть жених «принимался на двор» к невесте. И принимался не бедняком, с ним были:
– два мерина, один с седлом; да кобылка лонская, да две овцы, да боран;
– да десять рублев денег;
– да тридцать четвертей хлеба, ржи и овса и ячмени,
– да однорядка настрафиль синей (этимология слова «настрафил» неясна; так называли вид сукна, в некоторых источниках указано – английского сукна);
– да серьги двоиные, да одинцы красное каменье серебряных позолоченых (одинцы – серьги с одной привеской, двоиные или двойчатки – с двумя, тройчатки – с тремя). Возможно, серьги остались от покойной жены.
Далее договор предусматривал «дочери выдавати за муж из опча по изможенному» – то есть из общего на тот момент имущества и в соответствии со средствами/по материальной возможности. Если сын Епистемеи «захочет прочь, ино ему Спасовы земли четверть плуга в Выпрягове и с насеяною рожью, да четверть из всего живота ему». А «буде Марку случитца смерть, ино его дитем трема сыновьям половина живота».
А если не возьмет Марко за себя Епистемею «на строк после Велика дни нынешняго году в первое воскресенье» 1612 года (то есть в первое воскресенье после Пасхи, на Красную горку), то должен будет уплатить ей говоря современным языком штраф – «десять рублев денег».
«А в мужех у записи сидили: Николский священник Василей Якимов сын, да Дружина Григорьев сын, да Овдокимъ Обосимов сынъ, да Гри (не дописано) Семенов сын, деревни Боранова Кубенскиее волости. А запись си писал попротивнем (противень – копия) Иванко Дмитреев.
Неизвестно, состоялся ли этот брак довольно зажиточных крестьян Марка и Епистемеи, удалось ли им сообща вырастить восемь своих детей, выдать дочерей замуж. Ведь Смутное время в тех краях было в самом разгаре: в сентябре 1612 года интервенты разорили Вологду; в 1613 и в 1618/19 году разграбили Спасо-Прилуцкий монастырь, причем во время второго разграбления погибли более 200 человек; в 1614 году сборы в казну с имений Вологодского владыки привели крестьян в совершенное разорение, многие разбежались.