“Девочка, возьми рыбку и спрячь, чтобы начальство не увидело”. Я рыбку беру и в кусты прячу. Мне вот так доставалась одна рыбка в день.
Сегодня еще одна история тогда еще десятилетней девочки, которая могла бы спокойно жить в своем доме, учиться в родной школе. Родители работали бы у себя, в радости растили бы детей там, где были их корни. Только вместо этого война заставила их исколесить чуть ли не всю Россию. С детьми. Из одного чужого дома в другой чужой дом. Из одной школы в другую школу.
Лучше историков нашу историю расскажут сами очевидцы. Теперь их живые настоящие истории на вес золота. Сохраним их воспоминания с благодарностью в сердце.
Алма Ивановна Саппинен родилась в Ленинградской области, в небольшой деревушке Всеволожского района. Отец, Иван Степанович, был агрономом. Мама вела хозяйство и почти каждый день ездила в Ленинград продавать молоко, яйца. Жили очень хорошо.
-Очень хорошо помню 22 июня 1941 года. Это был такой солнечный теплый день. Мы с подружкой собрались поехать на пригородном поезде на станцию Токсово, куда мы всегда ездили купаться. Там было такое озеро - прозрачное, чистое-чистое. Идешь по воде, вода уже по шею, а дно все равно видно.
В нашей деревне пекли хлеб, но булочек не пекли. Поэтому заодно из Токсово мы привозили очень вкусные булочки. Приехали мы в Токсово, а там непонятное движение. Люди в кучки собираются, о чем-то переговариваются.
Нам говорят: -Девочки идите на вокзал. Война началась.
А мы не поверили. Как это война началась? Жили дружно, ни о чем не думали. Мы жили недалеко от финской границы, вот и подумали, что финны войну не начинали. Тогда какая может быть война.
Только дошли до вокзала, а там уже через репродукторы передают, что в 4 часа утра на нашу страну напали.
Мы ведь приехали было купаться, но отказались. Решили, что купим булочки и поедем обратно.
Приехали домой, а мамы наши сидят, плачут: -Война ведь началась. Ой, Господи.
Мамы плачут, мы плачем. Две ночи мы еще спали спокойно, а уже через два дня по нашей деревне начали стрелять со стороны финской границы. Мы жили рядом со станцией, которая называлось Грузино. Сразу за станцией начинался лес.
На работе папе позвонили и сказали, чтобы мы всей деревней ушли из деревни и спрятались в лесу. Так мы и сделали. Папа снова поехал на велосипеде на станцию, чтобы узнать, что нам делать дальше. На этот раз ему велели срочно выдвигаться в сторону Ленинграда, потому что немцы приближались к нам очень быстро. Папе дали машину. Мы с соседями погрузили вещи в этот грузовик. Детей усадили в машину.
А у нас еще и скотина была. Мама с остальными женщинами-соседками пошли пешком, перегоняя коров.
Приехали мы в маленькую деревушку Скотное, что недалеко от деревни Вартемяги. В деревне дома стояли почти пустыми. Нам разрешили поселиться в любом доме, где не было хозяев.
Первую зиму мы перезимовали в этой деревне Скотное. Деревня была полностью занята нашими солдатами, соседние деревни тоже. Детские сады и школы превратили в госпиталя. Папу, как агронома и еще несколько человек отправили по другим близлежащим деревням. Он хорошо знал поля и знал, где что выращивали. Они собирали остатки овощей на полях.
В нашей деревне у всех были коровы. Нам разрешили оставить одну корову на две семьи, а одну сдать. Мы оставили нашу, она была крупнее и молока давала больше. Молоком мама делилась со всеми. Надо ведь помогать. Мы ладно, деревенские, можно сказать, местные жители. А у военных ничего не было. За молоком приходили и из госпиталя.
Зиму перезимовали и пережили мы только благодаря корове и огородам. И благодаря тому, что мы жили в деревне, а не в городе.
В доме, где мы поселились, были свободные комнаты. Поэтому к нам подселили и солдат. В Новый год в наш дом зашел командир и протянул мне шоколадку. Я даже не знала, что это такое. Я спросила: -Откуда вы, дяденька?
-Мы из Сибири, - ответил командир. А я про Сибирь еще не знала. Мне тогда только 10 лет исполнилось.
После того, как освободили Ладогу, нам велели эвакуироваться. В один из дней марта ночью меня, моего брата, маму и других односельчан повезли на грузовике через Ладогу. Папа с нами не поехал. Его назначили ответственным за пропитание солдат.
Мы выгрузились на станции Токсово. По сорок человек нас посадили в деревянные вагоны. Кругом были одни знакомые. Деревенские все друг друга знают. Ехали мы очень долго. На остановках кормили солдат, а после них кормили пассажиров. У кого-то и своя еда была. Моя мама взяла с собой картошку. Эту картошку мы нарезали и ставили на трубу буржуйки, которая стояла в вагоне. Вот так грели. Сами кушали и другим давали.
Мы ехали, а сами даже не знали, куда нас везут точно. Кто-то сказал, что в Кирове высадят. Потом сказали, что Киров уже полностью занят эвакуированными. Едем дальше. Уже Уральские горы пошли. Вот я удивилась тогда. У меня к тому времени было три класса образования, и географию я не знала.
Так мы доехали до Сибири. Нас высадили в Омске.
Мы все вшивые были. А у меня еще волосы длинные. Нам сразу сказали, что нужно провести санобработку, иначе колхоз не примет. Нас по очереди повели в бани. Вещи тоже обработали. Потом повезли в село и возле школы выгрузили. Был конец апреля. Дети в школе не учились, и первое время мы жили в школе.
За нами из колхоза отправили людей. Не на лошадях. Лошадей всех на войну забрали. Телеги были запряжены быками. Три семьи погрузили в телегу и мы медленно двинулись в другую деревню. Нас приняла одна семья, которая была когда-то раскулачена. Меня удивило то, что крыши были покрыты соломой, а полы были глиняные. Хозяева сказали, что после того, как их раскулачили, они не успели построить хороший дом.
Это еще не была наша конечная остановка. Мы ждали, когда можно будет через Обь переправиться дальше. Нам сказали, что мы поедем дальше. Рыбу ловить.
Летом нас снова с вещами посадили в машину, привезли до Оби. Там нас ждал красивый пароход.
Я даже помню, как назывался пароход, который я видела впервые в жизни: “Яков Свердлов”. Он был большой, в три этажа. Тем, кто был с маленькими детьми, дали каюты с кроватями. А мы с вещами устроились внизу, где были грузовые отсеки.
Как это было интересно. Я была первый раз в жизни на пароходе. Все было красивое, чистое. Еще нас кормили раз в сутки. И там даже душевая была. Мне было все интересно, но нам не разрешали гулять, боялись, что мы упадем куда-нибудь. Ну разве можно удержаться. Я пошла на второй этаж, рассматривала каюты, гуляла, пока меня не отправили к маме.
Мы плыли целых пять дней. Нас высадили на пристани, который назывался “Грозный”. Это было под Салехардом. Опять поселили в школу.
Мы с толпой пошли, чтобы осмотреть местность. Все новые места бывают необычными, интересными. Дошли до одной деревни, где был магазин. У себя в Ленинграде мы привыкли к карточкам. Продуктов в свободной продаже с войны не было.
А вот здесь нашему удивлению не было конца. Заходим в деревенский магазин. На прилавке сыр лежит, хлеб лежит, крупы лежат и можно купить без карточек. У кого были деньги, нахватали всего.
Мы немного пожили здесь, и опять надо ехать дальше. Кто с маленькими детьми, их оставили на этой пристани. Мне было уже 11 лет, поэтому нам сказали, что едем в леса.
Снова мы сели на баржи и поплыли. Приплыли уже туда, где жили ханты. Нам сказали: “Будете лес пилить и дома себе строить”. Пилить лес маме было не в новинку. Она с детства с моим дедом пилила дрова. Дед у нас тоже дома строил, но его раскулачили.
Брат, которому было 14 лет, пошел с мамой пилить лес, рубить сучья. В населенном пункте нас кормили раз в сутки и выдали карточки на хлеб.
Вскоре брата вместе с местными рыбаками отправили рыбу ловить. Рыба еще называлась так: сырок или пелядь.
Мама с другими женщинами эту рыбу мыли, чистили и укладывали в бочки. Все это было для фронта. Для себя рыбу брать нельзя, иначе оштрафуют.
Я тоже ходила мыть рыбу. А мне рабочие за это одну рыбку давали. “Девочка, возьми рыбку и спрячь, чтобы начальство не увидело”. Я рыбку беру и в кусты прячу. Мне вот так доставалась одна рыбка в день, а маме нельзя было брать. Их на выходе строго проверяли.
Но вынести кишки и внутренний жир она могла. Она специально под платье пришила кармашек, укладывала в мешок кишки и внутренний жир. И так выносила.
Мы жили в этой местности 2 года. Там была школа, где я окончила четвертый класс. Потихоньку строились дома. Мне нужно было идти в пятый класс. Брату тоже нужно учиться.
Мама стала хлопотать за нас, чтобы нас отправили туда, где есть школа. Мужи - так называлось село на Малой Оби, куда мы отправились учиться.
Шел 1943 год. Вдруг мы осенью получили от папы вызов из Сталинска (ныне Новокузнецк). Но река уже к тому времени замерзла, и поехать к нему не было возможности. Оказалось, что его тоже послали в Сибирь агрономом в совхоз.
Только в 1944 году мы приехали к нему в Кемеровскую область. Так наша семья воссоединилась.
Мы жили в деревне, а учились в городе. Как-то весной, гурьбой идем мы с девочками в школу. А навстречу нам идут мальчишки.
Кричат нам: “Не ходите, не ходите. Война кончилась. В школе сказали: Праздник! Можете идти домой отдыхать!”
Мы даже не поверили, пока не пришли домой и не услышали по радио. Это было такое счастье, в которое невозможно было поверить.
Дорогие подписчики и гости канала. Благодарю вас за внимание. Желаю мирного неба над головой. С уважением к вам.