Песчаный берег с шипящей пеной, набегающие волны, а вдали силуэт корабля на фоне золотого диска солнца, утопающего в океане. Райская красота на райском острове, предназначенная для меня одного.
Снимок.
И ещё семнадцати тысяч подписчиков в инстаграме.
Все они мечтали оказаться на моём месте, но смотрителем острова повезло стать мне. За возможность нежиться под пальмами приходилось ухаживать за домом, экзотическим питомником начальника и вести аккаунт в инстаграме. Никакой другой связи с миром, только солнце, песок и вода. Именно этого мне не хватало.
“Да, Стас, ты всего лишь наёмный рабочий,” — приходилось иногда напоминать себе, потому что двухэтажная вилла с бассейном, способны были отвлечь от дел не хуже винного погребка, набитого до отказа.
Вечером я собирался посетить его и опрокинуть бокальчик, сидя перед электронным камином. Отметить начало второго месяца в должности мечты посреди Тихого океана.
Под фотографией посыпались привычные комментарии:
“Красота!”
“С кем переспал? Я тоже хочу!”
“Пока ты там жаришься, я жарю твою маму”.
Сидя на песке, я вышел в прямой эфир, как и обещал подписчикам утром. Увидев себя на экране смартфона, поправил растрепавшиеся волосы. Не красавец, не модель, всего лишь парень из Твери, которому наконец-то повезло в жизни.
— В раю всё спокойно, — дежурно выдал я вместо приветствия. Улыбнулся, чуть отодвинул ворот рубашки, оголяя загорелые ключицы.— Успели заценить красоту? Давайте ещё раз покажу.
Ненадолго включил основную камеру, потом вернул себя.
“Хвастаешься?” — написал кто-то и добавил гневный эмодзи.
— Хвастаюсь, конечно, — не стал скрывать я. — А ещё тем, что меня сегодня чуть дельфин не изнасиловал. Работа — во! Каждому бы такую.
“И что? Тебе ли не привыкать”.
И так проходила каждая трансляция. Зависть лилась на меня из чата, вытесняя всё накопленное за день удовольствие. Но изменить я ничего не мог, как ни старался. Затевал со зрителями игры, проводил интерактивы, но на вопрос “Какая площадь острова?” я получал ответ “Иди в жопу!” на разных языках.
После очередной перепалки, в которой никто не стеснялся в выражениях, я спешно попрощался и завершил эфир. Бросил телефон в песок рядом и уткнулся лбом в колени, дожидаясь, пока не включится освещение.
Очередной рабочий день в раю закончился.
Как же я всё это ненавидел.
***
“Кажется, в планах был один бокал”, — подумал я, открывая вторую бутылку итальянского Пино Гриджио. Большой глоток смыл эту мысль вместе с зачатками сожаления. Мне можно, я выиграл в жизненную лотерею. Да, Сонь?
Будто пытаясь ответить на немой вопрос, зазвонил телефон. Начальник.
— Добрый вечер, Андрей Викторович! — лихо поприветствовал я, включив громкую связь.
— Веселишься, Станислав? — спросил он вместо приветствия.
— Всё-то вы чувствуете. Веселюсь, как же не веселиться. Ведь это я тут, а не они. Я сплю в роскошной кровати и пью хорошее вино, а не они. Я…
— Ты, ты. И ещё много чего делаешь, что видят камеры, а мои глаза не хотели бы.
Я прыснул в кулак, пытаясь сдержать хохот.
— Смейся, смейся. Пока ты выполняешь работу, мне по барабану всё остальное. Ты только полку с урожаем девяносто пятого не трогай, — добавил он и сменил тему. — Лизу с Антуаном покормил?
— Первым же делом.
— Хорошо. Но больше не надо, у них скоро линька. Самсона бы постричь не мешало, а то грива колтунами пошла. У пираний воду поменять не забудь.
— Я знаю что делать, Андрей Викторович. — Змеи, ящерицы, крокодилы, тигры, хищные птицы и прочая живность в своё время заменили мне семью в зоопарке. — Вы потому меня и взяли.
— Нет, Стас, — сказал Андрей Викторович, — ты прекрасно знаешь почему ты здесь, так что постарайся не принимать зависть аватарок близко к сердцу. Ты слишком многое потерял и заслужил отдых. Так что приходи в себя и постарайся держаться подальше от ножей.
Отключился. Мне показалось, или он действительно говорил в конце с долей отцовской заботы? Но неважно сколь тёплыми были слова, Андрей Викторович коснулся раны, которая, как мне казалось, должна была затянуться.
***
Возможно, виной всему стал алкоголь, но я то и дело выныривал в ночь из липких объятий кошмаров, чтобы захватить лёгкими побольше воздуха, которого так не хватало тому Стасу, застрявшему во сне.
Впервые за восемь лет ко мне пришла Лена. Босая, с туфлями в руках, и немного поддатая. Она прислонилась к дверному косяку, поджала одну ногу в колене.
Почему? Почему опять? Я с силой ударил кулаком по дереву, очнувшись на полу. Потом ещё, ещё и ещё, пока рука не налилась звенящей болью. В ответ что-то стукнуло снизу. Очень тихо и глухо, но от этого удара внутри всё сковало морозом. Я затаил дыхание, боялся двинуть пальцем. Стучало сердце, шипели волны.
“Бам”
Я приник ухом к полу. Звук шёл откуда-то из глубины. Если один удар я мог принять за галлюцинацию, то два — уже серьёзное дело. Я продолжал прислушиваться, но третьего не последовало.
Следующий день прошёл в похмельной мути, которую тут же уловили подписчики. Чистка вольеров и новая порция ненависти сами собой вытеснили из головы события ночи.
Когда пляж заиграл электрическим светом, и рабочий день закатился вместе с солнцем, когда разом ударили усталость и голод, снова объявился начальник.
— Сегодня видок помятый, — констатировал Андрей Викторович.
— И вам добрый вечер, — вяло ответил я, развалившись на диване. Третья за день таблетка обезболивающего только начинала действовать.
— Надеюсь, девяносто пятый ты не трогал.
Я закатил глаза.
— У вас камеры есть.
— Мне за тобой следить двадцать четыре на семь, что ли?
Я осёкся:
— Нет… Нет, простите.
— Ладно. Но ты смотри, посажу человека за экран, чтобы ты не расслаблялся.
— Расслабишься тут.
— Стас, — он сделал длинную паузу, — ты сам виноват, что нажрался. Иногда надо себя тормозить, а то смотри, повторится история с Леной.
— Угу, — только и смог выдавить я онемевшим языком.
— Ну тогда отдыхай. Надеюсь, ночью тебя ничто не потревожит.
И вот опять он ушёл, вдавив перед выходом палец в гниющую рану. Пригвоздив меня к дивану, заставил по кругу прогонять в голове диалог, который со временем превратился в неразборчивое бормотание, так удивительно похожее на одну из приевшихся тирад Лены.
Всё вернулось. Страхи, боль, чувство вины. Почему она не ушла? Почему не позвала на помощь? Звонок соседу, один удар по моей синей морде, и всё было бы по-другому. Я не лежал бы в соплях на диване и не слушал плеск океана за дверью. Всё было бы хорошо.
Этой ночью стук повторился три раза, а я так и не смог встать с места.
***
Следующие дни заставили задуматься, что рай и ад — суть одно, потому что блаженная жизнь в одночасье обернулась кошмаром. Днём я изнывал от палящего солнца, снимал ненавистные видео об этом клочке первозданного мира и ругался в комментариях, вечером напивался вдрызг, лишь бы не думать о предстоящих кошмарах, а ночью вскакивал от набата, который с каждой ночью становился всё громче.
По нескольку раз на дню я заносил палец над номером Андрея Викторовича, но одёргивал себя, потому что единственным исходом разговора стало бы увольнение. От мысли о пустой квартире в Твери, где каждая мелочь напоминала о Лене, бросало в дрожь. Нет, назад нельзя.
Лицо осунулось, глаза запали, но несчастный вид лишь подзадорил троллей в комментариях. После очередного провального эфира я записал ночные звуки и выложил в сторис.
"Недолго музыка играла. Сторчался парень", "Это ты со дна стучишь. Ничего не слышу, кста".
Пришлось удалить, пока не заметил Андрей Викторович, но звонок не заставил себя долго ждать.
— У тебя всё хорошо? — Его расслабленный голос послужил последней каплей.
— Нет, нехорошо! — Я швырнул полупустой бокал в окно. Осколки разлетелись по полу, по стеклу заструились ручейки. — Что за звуки я слышу по ночам?
Он тяжело вздохнул:
— Ты устал, Стас.
— Нет! — я ткнул пальцем в сторону трубки. — Я не сошёл с ума! Последние полторы недели каждую ночь я слышу грёбаный стук из-под земли.
— Последние полторы недели ты пьёшь, как не в себя.
— И кому стоит сказать спасибо? Вы на хрена вспомнили Лену?
— Потому что она — единственная причина, по которой ты получил работу. Знаешь, сколько было резюме от длинноногих красоток? Из Испании, Норвегии, Мексики. Знаешь? Сотни!
— Ну вот и взяли бы испанку. Её вряд ли бы посылали в жопу под каждым постом.
— Конечно, нет! Её бы целовали туда. Но ты так уморительно бесишься, — он очень громко засмеялся. — Это забавляет людей гораздо больше, чем закаты. Мы с женой каждый раз делаем ставки сколько минут ты продержишься.
— Обхохочешься, — сказал я, услышав новый приступ смеха.
— Ещё бы! Сломленный жизнью зек пытается спрятаться от демонов прошлого на необитаемом острове. Такое реалити-шоу мне по душе.
Я взял ещё один бокал, плеснул остатки из бутылки. Осушил.
— Знаешь, что, Андрей Викторович, — внутри всё жгло от злости. — Я увольняюсь.
Несколько секунд тишины, в которые я чувствовал себя победителем.
— Нет, — коротко ответил Андрей Викторович.
— Ещё как да.
— Нет, Стас, ты не увольняешься. — Он отвлёкся и тихо передал кому-то указания на том конце провода. — Я взял тебя на работу, потому что хочу помочь избавиться от груза вина за смерть Лены. И пока мы не решим проблему, никто никуда с острова не уедет.
Я подхватил телефон, взбешённый очередным тычком в рану.
— Знаешь, что?! Ты готов к тому, что люди узнают? Вот прямо сейчас выложу пост в инсте. — Я сделал быстрое селфи, стал печатать. — Человека… удерживают… в заложниках…
— Стас, — он улыбался? — Нет никаких подписчиков. Твой инстаграм — фикция, а люди — нейросеть. Ты ничто, простой сидевший обыватель, ты нигде, потому что ни одна живая душа не знает об острове, и никто никогда не найдёт тебя.
— Ага, как же. А масоны правят миром. — Я нажал “Опубликовать”. — Не стоило приглашать меня.
— Что ж, — подытожил Андрей Викторович. — Думаю, теперь ты заслужил бутылочку девяносто пятого.
— Да пошёл к чёрту ты и твой девяносто пятый.
Вслед за бокалом в окно полетел телефон. Пуленепробиваемое стекло лишь загудело, отразив снаряд. Телефон заскользил по кафелю среди осколков.
Чушь о нейросети тут же вылетела из головы. Они поверят, обязательно. Кто-нибудь задумается, его или её сердце почует неладное. Оставалось только ждать, а любое ожидание веселее коротать со свежепочатой бутылкой под рукой.
Я включил свет в погребе, спустился босиком по лестнице и направился прямиком к полкам с урожаем девяносто пятого года, потому что да, я заслужил. Это вино было единственным, которое трудовой договор запрещал пить и трогать.
Внутри всё кипело. У меня проблемы, как же. Скоро у него проблемы будут, причём реальные. Богатый упырь с фетишем на травмированных людей сажает жертв в клетку на необитаемом острове, разве не сенсация? Я уже представлял заголовки, звонки с телеканалов, интервью на вечерних шоу. Ведь ничто не предвещало беды, начнут они, и я тяжело покачаю головой, мол да, даже мысли не проскочило. Они спросят:
— Сколько ножевых ударов вы нанесли?
Раскатистое эхо вопроса заполнило голову, и в следующий миг под землёй будто взорвалась бомба. Стены затряслись, несколько бутылок выкатились из своих пазов и разбились о каменный пол. Стеллаж с девяносто пятым сильно накренился, и я чудом успел выскочить прежде, чем груда дерева похоронила меня под собой.
Внезапное землетрясение стихло. Что-то жидкое коснулось пальцев ног, но я не обратил внимания, потому что не мог оторвать взгляда от чёрной кованой двери, скрывавшейся за стеллажом. Её украшал череп какого-то рогатого существа, окружённый непонятной надписью.
Я бросился наверх, но лишь затем, чтобы найти телефон. Сенсор на разбитом дисплее работал плохо, но мне удалось запустить трансляцию.
— Вот! Я же говорил!
Дверь распахнулась легко, петли даже не скрипнули, будто их смазывали каждый месяц.
“Всё, спасать больше не надо? Клоун”.
— Сейчас вы всё увидите.
Фонарик выхватил из темноты тоннель с уходящей вниз лестницей из грубого камня. Стены снова содрогнулись от грохота.
— Ну нет уж. — Я не задумываясь пошёл вниз. — Хотел свести меня с ума, да, гад? Не получится.
Я мельком заглядывал в комментарии, но там всё было привычно. Оскорбления, насмешки, кто-то даже на латыни стал изъясняться. И этот тренд так понравился людям, что они все перешли на латынь. Плевать, не в переводчик же лезть.
“Venit hic”.
“Venire ad me”.
“Ego expectantes vos”.
Лестница кончилась внезапно, оборвалась аркой с чёрным полотном, в которое я ступил без тени сомнения.
— Опять весь день убирал говно в зверинце? — Лена хихикнула и бросила туфли мне под ноги. Воздушно свободная студентка второго курса Тверского экономического.
— Не беси. — Я сидел за столом на кухне, резал огурцы в салат. Чик, чик, чик.
Она вальяжно устроилась на скрипучем стуле, закинув ногу на ногу, откинулась на стену. Глаза стеклянные, под градусом. Как и мои.
— Опять оштрафовали? — Снова смешок. — Какой же ты у меня лошара, Стасик.
Я хлопнул ладонью по столу, Лена деланно испугалась, стянув губу буквой У.
— Я что-то не так сказала? Ты обиделся? Ведь это я, наверное, обещала тебе лучшую жизнь. Я заставила тебя уйти с работы, потому что негоже мужику вертеть официантской юбкой. Да?
— Ещё слово и зарежу, — сказал я сквозь зубы, но она не поверила. Да и с чего бы ей верить?
Она расхохоталась.
— Ты даже леща никому дать не можешь, святоша. Всё животных спасти пытаешься. Ау! Они живут в дерьме, их кормят дерьмом. Да ты на нас посмотри! — Она схватила со стола подгнивший огурец. — Мы сами дерьмо едим, потому что ты ничего домой принести не можешь!
Она бросила огурец мне в грудь и встала со стула.
— К Юльке пойду.
Но тем вечером Лена никуда не пошла. В какой-то момент она наконец-то испугалась, попыталась вразумить меня, вот только я уже не мог её услышать. Чик. Одно движение, и жизнь оборвалась. Чик, чик, чик. А дальше была темнота, в которой пришлось раствориться, лишь бы не быть свидетелем ужаса, что совершили мои руки.
Спустя столько лет она вновь нахлынула, оглушила, согнула пополам, заставила хватать ртом воздух. Она протащила меня через ад, который я пытался забыть, и вдруг… исчезла. Её вытянуло через рот вместе с излишками вина, тут же расплескавшимися по полу. Мне хотелось плакать от счастья, несмотря на вновь пережитую боль, потому что тьма ушла и оставила после себя пустоту там, где у каждого человека по какой-то причине занято. Чувство вины исчезло. Осталась пустота… и всепроникающий взгляд янтарных глаз.
***
Лёжа на шезлонге, Андрей Викторович допил последний глоток “Куба Либре” и отставил бокал на столик. Лёгкий ветерок нежно гладил кожу и трепал висевший на крючке халат с вышитой пентаграммой на спине.
Андрей Викторович перевернулся на спину и, раскинув руки, позволил закатному солнцу румянить живот, пока где-то посреди Тихого океана Стас спасался бегством с забытого всеми острова. Его ждал вертолёт, он мог больше ни о чём не беспокоиться.
Верный секретарь-аколит принёс свежий бокал Свободной Кубы. Сегодня Андрей Викторович мог себя побаловать, потому что Гауре уснул и уснул надолго. В душе у Стаса было столько чувства вины, что хватило бы на целый винный погреб и ораву демонов. Человеку требовалась помощь, и Андрей Викторович помог. Потому что только в детских сказках сатанист — это зло во плоти.
Автор: Игорь Яковицкий
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ