Отец Любы тоже сильно переживал по поводу потери ею ребёнка. А в душе, стыдно признаться, был рад, что в этой суматохе все забыли о его обещании сходить в поликлинику. Нечего ему там делать. Он и так знал всю правду. И этой правдой не хотел добивать своих девочек, как он называл жену и дочерей.
- Что-то ты мне не нравишься, Петрович,- проворчала Тамара Ивановна, измеряя ему давление перед очередным рейсом.
- Я ж не пятак, чтоб всем нравиться,- отшутился Иван Петрович.
- Пошути мне тут! Вот не дам «добро» на выезд, не так заговоришь!
- Так, мужики, вышли все из кабинета, - обратилась она к ожидающим медосмотра работникам, - мне надо с Петровичем посекретничать. У него скоро рейс, а у вас еще есть время.
***
С Тамарой Ивановной, а вернее – с Тамарочкой, Иван был знаком очень давно. Когда-то она пришла сразу после института к ним и стала заведовать медпунктом. Эту миловидную и общительную девушку все звали не иначе как Тамарочка. А она и не возражала. Лечила насморки и кашли, прогревала больные спины, мерила кровяное давление, выдавала разрешения на рейсы машинистам, направляла в районную поликлинику с более серьезными заболеваниями.
А потом по комсомольской путёвке уехала на всесоюзную стройку куда-то в Сибирь. Долго о ней ничего не знали в станице.
Три года назад они с мужем вернулись на малую родину. По слухам – здоровью супруга потребовался более мягкий и тёплый климат.
Старые работники, с которыми Тамара Ивановна начинала на железной дороге свою трудовую деятельность, помнили её и приняли очень сердечно.
- Ваня, - начала разговор доктор, когда все вышли из кабинета, - я же вижу, что у тебя нехорошие симптомы. Уж поверь мне, у меня большой опыт практической работы и глаз уже намётан. Ты был у участкового терапевта на приёме?
- Веришь, Тамарочка, боюсь.
- Чего боишься?
- Правду услышать.
- Дурак старый,- рассердилась Тамара Ивановна,- от того, что ты её не знаешь, правда никуда не денется. А провериться надо. Может ещё что можно будет сделать. У тебя рейс сейчас куда?
- За угольком в Сибирь идём.
- На загрузке долго будете стоять?
- Ну как повезёт. Обычно грузят нас быстро, никто за простой вагонов платить не хочет.
- У тебя напарник надёжный, можно ему доверять?
- Ну да, мы с ним уже много лет вместе работаем.
- Ты сможешь выйти, допустим, в Иркутске или Новосибирске, а он до места сам доедет, самостоятельно загрузится, а на обратном пути тебя заберёт?
- Слушай, не знаю… Мы так никогда не делали. А зачем это надо?
- Есть у меня в одном городе очень хороший знакомый, известный хирург-онколог. Я хочу, чтобы он тебя посмотрел и взял необходимые анализы. Видишь ли, по профессиональной этике мы должны скрывать от пациента смертельный диагноз. Он озвучивается только близким родственникам.
- Даже так? – удрученно проговорил Иван Петрович.
- Да, Ванечка, да, именно так. А иначе стала бы я с тобой сейчас «секретничать». Дела у тебя, похоже, очень серьёзные.
- Сделаем так: - продолжала она,- я напишу письмо, дам тебе адрес и телефон клиники доктора. А ты уж постарайся попасть к нему. Тебе он не скажет ничего о результатах. Всё перешлёт по почте мне. Согласен на такое?
- А куда мне деваться?
- Ну, тогда счастливого рейса и удачного возвращения! Зови мужиков, пусть заходят.
***
Со времени того «секретного» разговора прошло полтора месяца. Иван Петрович успел за это время не только вернуться из дальнего рейса, но и по краю пару коротких ездок сделать.
Сейчас его тепловоз стоял на профилактическом ремонте в соседнем городке, куда он каждое утро ездил на своей старенькой машине, где и работал со своей техникой.
- Петрович, ты завтра с утра не уезжай в депо, тебя просили в медпункт зайти до обеда.
Соседка Галя работала кассиром на вокзале и жила в соседнем доме.
- Спасибо, Галя, заскочу с утра, - ответил Иван Петрович, а у самого сердце сжалось от страха: наверно, Тамарочка получила его бумажки…
- Ну что, дорогой, пришли твои бумажки, - начала Тамара Ивановна, когда Иван зашёл в медпункт и поздоровался.
- Обманывать не буду, у тебя четвёртая стадия, неоперабельная. Профессор предлагает тебе немедленно стать на учёт в поликлинику и начать собирать документы для получения инвалидности.
- Уф…Сколько мне осталось?
- Ну, я не Господь Бог, чтобы определять сроки. Но, мне кажется, не более года…
- Зачем мне тогда инвалидность, если я и так могу уйти на льготную пенсию?
- Некоторые лекарства будешь бесплатно получать. Например, обезболивающие.
- Слушай, Тамарочка, а может быть так, чтобы при четвертой стадии рака у меня не было болей?
- А у тебя не болит?
- В том-то и дело, что не болит. Аппетита нет, худеть начал, иногда по утрам подташнивает, а боли не ощущаю.
- Не знаю, Ваня, не знаю…Человеческий организм всё ещё загадочен, даже для медиков. И каждый человек индивидуален.
В общем, так, - продолжила доктор, - вот тебе результаты твоих анализов. Идешь в поликлинику и становишься на учёт к онкологу. Они сами тебе предложат инвалидность.
***
Первым делом Иван Петрович написал заявление на увольнение в связи с выходом на пенсию. Потом пересдал своему напарнику свой находящийся на ремонте тепловоз.
Дома предстоял тяжёлый разговор с женой.
Хорошо хоть Люба уже уехала к мужу. Ей и так несладко из-за потери ребёнка, а тут он со своей болячкой!
После ужина Иван попросил жену оставить посуду и пойти с ним в зал. Там усадил её на диван и сказал:
- Манюня, нам надо поговорить.
Сердце Марии Игнатьевны сжалось от страха: давно он её так не называл. Значит, и правда что-то серьёзное.
- Я, - продолжил супруг, - рассчитался на работе.
- Ну, наконец-то, - облегчённо вздохнула Мария,- давно пора, а то высох уже на этой работе! Будешь пенсию оформлять?
- Да. И инвалидность. Если дадут.
- А почему инвалидность? Ты так серьёзно болен? Ты был в больнице?
И тогда он очень подробно рассказал жене о своём посещении клиники знакомого Тамариного профессора, о результатах анализов.
И что Тамарочка «пообещала» ему не более года…
Долго разговаривали супруги в тот вечер. Обо всём. Пришли к выводу, что дочерям пока правду говорить не будут. Им и так нелегко. У Сони малыш постоянно болеет, Люба потеряла своего.
***
В регистратуре районной поликлиники не нашли карточки Ивана Петровича, поэтому завели новую. Чем очень удивили молодого терапевта:
- Вы что, ни разу не обращались сюда?
- Сюда нет. У нас ведомственная больница, где я прохожу все медосмотры.
- Тогда вам надо туда. Сдадите все анализы, пройдете необходимые обследования. Скорее всего, вам предложат для этого лечь в стационар.
- А что с инвалидностью?
- Вам дадут заключение. С этим документом вы станете на учёт у нашего онколога, и начнём собирать документы для комиссии.
Мария Игнатьевна с нетерпением ждала мужа из больницы. Даже вышла на улицу и села на лавочку. Ждать. Сердце болело.
Увидев в начале улицы Жуньку, как они называли свой Запорожец, Мария пошла открывать ворота. Иван с разгону загнал машину в гараж.
- Ну что, мать, поеду я завтра в ведомственную больницу. Надо узнать расписание автобусов.
- А на Жуньке почему ехать не хочешь?
- Врач сказал, что мне, скорее всего, в стационар предложат лечь для обследования. Куда я Жуньку дену?
- Ну и правильно. Завтра едешь?
- А что тянуть?
После ужина супруги начали понемногу собирать вещи в дорогу. На улице уже стемнело, когда во дворе залаял Малыш и раздался стук в калитку.
Иван вышел во двор и вернулся с Василием Самойловым, соседом.
- Здрасьте, тётя Маша! Простите, что так поздно. Дядя Ваня, вы в сторону Краснодара не собираетесь завтра?
- Собираюсь. А что ты хотел?
- Да мама просит Вальке продукты отвезти, а мне на мотоцикле неохота ехать. Подумал, что вы на своей Жуньке по пути и завезли бы, а?
Валентина, самая младшая из семейства Самойловых, поступила в училище в том городке, где была ведомственная поликлиника железной дороги.
- Тут дело такое, Вася, что я еду в больницу, там меня, скорее всего, положат в стационар, поэтому машину не беру.
- А на чём едете?
- Автобусом. С утра никакого проходящего пассажирского поезда не ожидается. А мне до обеда надо туда попасть.
- Так тогда поехали со мной! Я вас мотоциклом мигом довезу! И к Вальке заодно заеду! Только выедем пораньше, ладно?
- Васька, ты не меняешься! – засмеялась Мария Игнатьевна,- всё такой же шебутной. Женишься-то скоро?
- Как невеста вырастет, так и женюсь! Вот не смог же вашу Соньку у Володьки отбить, теперь и маюсь холостяком, - хохочет Васька.
Рано утром Васька подогнал свой тяжёлый мотоцикл с коляской, Иван Петрович погрузил сумку, обнял жену. И тихонько так на ухо ей говорит:
- Еду как на смерть. Мне кажется, я не вернусь.
- Ваня, ну что ты такое говоришь?! Да ещё в дорогу! – Мария чуть не плакала.
- Да шучу я, шучу. Дурацкая шутка, понимаю. Мандражирую я, Манюня, прости!
- Всё будет хорошо, Ванечка! В добрый путь!
- Не волнуйтесь, тёть Маша, довезу Петровича как вазу хрустальную! – Васька застегнул ремешки каски, проверил, в каске ли пассажир, и завёл мотоцикл.
Мария Игнатьевна перекрестила их в спину и долго смотрела им вслед, пока они не завернули на другую улицу.
Слова мужа очень встревожили её. Иван не соседский Васька, чтобы просто так словами кидаться. Боится, конечно. А чего теперь бояться, если оперировать не будут, просто повторят анализы.
Так она успокаивала сама себя, не находя места весь день. Надо бы на рынок сбегать, рядом совсем же. Но не смогла. Караулила телефон.
Но Иван так за весь день и не позвонил.
Ближе к вечеру приехал Василий.
- Всё, тёть Маш, доставил я Петровича целым и невредимым. Там его приняли. Я после того, как Вальке продукты отвёз, ещё раз заехал в больницу. Он вышел ко мне. Сказал, что уже успели кровь взять на анализ и ещё что-то, я не понял. Да, он сказал, что звонить не сможет, пациентам не разрешают, это же другой район, дорого выходит. Но там недалеко почта есть. Когда ему разрешат выходить, он из автомата позвонит.
Ну, всё, я поехал, а то меня уже дома потеряли.
- Спасибо, Вася!
На следующий день Мария обедала на кухне, когда в доме раздался телефонный звонок.
- Мне Далайкину Марию Игнатьевну можно? – голос в трубке был незнаком.
- Я слушаю.
- Ваш муж Далайкин Иван Петрович скончался сегодня в десять часов утра.
- Как скончался, почему, а как же ещё год?!
- Примите наши соболезнования. Вскрытие показало, что оторвался тромб, что и привело к летальному исходу.