ТЕКСТ: Михаил Тяпкин, Ольга Тяпкина
По материалам «Вестника Томского государственного университета» № 435
В рамках этой статьи мы хотели бы рассмотреть процесс формирования и развития системы пользования валежным лесом, а также дать характеристику основных черт, которые были ей присущи на протяжении XVIII – начала ХХ в. История использования валежного леса напрямую связана с уровнем развития лесного хозяйства, она затрагивает не только лесоэксплуатационное, лесоохранное, лесокультурное и лесоинженерное направления деятельности специализированных государственных органов, но и социально-экономическую сферу, демонстрируя уровень зрелости отношений между государством и населением.
Леса Российской империи в дореволюционный период делились на государственные (казенные и имевшие особое предназначение), общественные и частные. Исходя из того, что наиболее многочисленной категорией являлись государственные леса, а также учитывая, что только в рамках казенного лесного хозяйства могла сложиться единая система пользования валежником, имевшая, помимо экономической составляющей, очевидную социальную направленность, остановимся на характеристике лесопользования в государственных лесах.
В дореволюционной справочной лесоводческой литературе «валежник», или «валеж», определялся как «лес, лежащий и утерявший уже некоторые качества свежесрубленного леса, образовавшийся из поваленных и поломанных ветром, навалом снега, ожеледью или другими причинами целых деревьев или частей их, а также из срубленных и невывезенных из лесу деревьев, равно как и оставшиеся в лесу от заготовок лесных материалов вершины, сучья и части стволов, но не щепа и мелкие ветви» (Вереха П.Н. Опыт лесоводственного терминологического словаря. СПб., 1898.). Как видно из этого определения, основные признаки валежника без каких-либо существенных изменений сохранились до наших дней. Дореволюционное лесное право также не отделяло валежник от древесной лесной растительности, однако система его использования и предоставления права пользования им населению была, по сравнению с современной, более гибкой.
С момента начала формирования отечественной лесной отрасли в первой четверти XVIII в. Валежный лес, непригодный для нужд армии и флота, рассматривался правительством как альтернатива использования качественного строевого леса на топливо. Уже Петр I предписывал, под страхом денежного и телесного наказания, использовать на дрова исключительно валежник, а также деревья, негодные на «хоромное и корабельное строение» (О нерубке годных к корабельному строению лесов. Именной указ от 28 февраля 1715 г.) В вальдмейстерской инструкции, которая стала венцом законотворческой деятельности Петра I в сфере лесного хозяйства, было подтверждено, что пользование валежником, если он негоден для корабельного строения, должно осуществляться преимущественно перед растущим лесом. Заготовка таких лесоматериалов на собственные надобности могла вестись населением по упрощенной схеме, при которой разрешения ответственных за состояние лесов вальдмейстеров не требовалось (Инструкция обер-вальдмейстеру от 3 декабря 1723 г.).
Многие леса, особенно в малонаселенных районах страны, были в буквальном смысле завалены валежником до непроходимого состояния. На характер лесопользования (в том числе валежной древесины) существенное влияние оказывали региональные особенности, присущие разным частям Российской империи, которые определялись как природными факторами региона, так и укладом жизни населения. Так, в прибалтийских губерниях были распространены сервитутные права населения на круглогодичное пользование валежником из казенных лесных дач без каких-либо ограничений за символическую плату. В лесах Прибалтики, а также густонаселенных южных и центральных губерний валежник практически отсутствовал, так как выбирался и использовался на нужды населения. В более лесистых и менее населенных местностях, особенно в Сибири и северных губерниях, население предпочитало брать на отопление домов растущий лес высокого качества, бросая старые деревья, а для очистки лесов от валежника местные жители прибегали к помощи огня, провоцируя тем самым лесные пожары. Источниками накопления мертвой древесины в лесах были не только природные причины, но и сама лесохозяйственная система. Уборка порубочных остатков (вершинник, отрубы, крупные сучья, кора, ветви) в казенных лесах долгое время возлагалась на тех, кто покупал лес или получал его бесплатно, что было самым простым, но, к сожалению, не самым эффективным способом борьбы с захламленностью лесных дач. По мере интенсификации лесного хозяйства в административных недрах созрела мысль о необходимости проведения этой лесохозяйственной операции исключительно силами лесной стражи либо специально нанимаемых рабочих. В середине XIX в. была разработана система денежных залогов, которые поступали лесному ведомству в случае, если лесозаготовитель не выполнял своих обязательств по очистке делянок. Лесозаготовители очень неохотно выполняли эту часть договора, предпочитая оставлять залоги в лесничествах. Но и у лесного ведомства сил и средств на своевременную уборку порубочных остатков не хватало, поэтому они убирались преимущественно в легкодоступных местах.
Решать проблему очистки лесных дач от валежника было необходимо комплексно, в том числе с использованием достижений лесоводческой науки. В теоретических исследованиях и практических руководствах по лесоведению и лесоводству содержались доказательства вреда, наносимого находящейся в лесу мертвой древесиной и обоснования необходимости ее удаления.
Помимо пожарной опасности валежник и другие поврежденные деревья представляют угрозу для растущего леса, поскольку создают благоприятные условия для распространения вредителей и болезней леса. Специалисты призывали смотреть на очистку лесных дач не как на «финансовую операцию, стоимость которой должна непременно окупиться продажной суммой валежного леса, а как на авансовую хозяйственную лесоохранительную затрату, имеющую целью предотвратить неисчислимые убытки, грозящие в будущем» (Шафранов Н.С. Лесоохранение. 2-е изд. СПб., 1875).
Рост промышленного производства в первой половине XIX в., увеличение численности населения при господстве примитивной агротехники, предполагавшей расчистку лесных площадей под пашню, привели к увеличению нагрузки на лесные массивы европейской части страны и существенному сокращению лесистости. В ряде центральных и южных губерний уже в первой половине XIX в. лесное ведомство было вынуждено ограничить объемы отпуска растущего леса из казенных дач (а в отдельных местностях вовсе прекратить), заменяя его валежной, сухостойной и ветровальной древесиной. Для удовлетворения домашних потребностей в топливе, а также для жжения угля, сидки дегтя и изготовления поташа предписывалось использовать исключительно сухостойный и валежный лес.
Возросшая потребность государства в качественной древесине и постепенная коммерциализация лесного хозяйства заставляли правительство рассматривать валежник как источник доходов. По мере проникновения в лесную отрасль рыночных отношений казенным лесным ведомством стали практиковаться заготовка валежника своими силами и его дальнейшая реализация «по настоящим ценам без упущения». В лесных уставах получила закрепление норма, согласно которой при заготовке строевых деревьев лесозаготовитель был обязан использовать валежный, буреломный, а также сухостойный лес, если он удовлетворял требованиям качества.
Модернизация казенного лесного хозяйства Российской империи во второй половине XIX – начале ХХ в. предполагала создание условий для интенсивной эксплуатации всех лесных ресурсов, а не только растущего леса. Лесное законодательство делило деревья на несколько типов: корабельные, строевые, поделочные, дровяные. К первой категории относились наиболее ценные породы, вторую составляли все годные для постройки, из поделочной древесины изготавливались разного рода деревянные изделия, а дровяные, в силу своего низкого качества, могли быть использованы только на дрова. Причем к последней категории могли относиться не только сухостойные или поврежденные, но и растущие деревья, не подходящие ни к одной из оставшихся категорий. Валежный лес не обязательно относился к категории дровяной древесины, поскольку ветром могло повалить и вполне здоровое, годное для строительства дерево. Такое подразделение было необходимо для составления лесохозяйственных планов, оборотов рубок и определения таксовой стоимости древесины.
Очистка лесных дач от валежника могла осуществляться путем хозяйственной заготовки древесины силами казенного лесного ведомства, в ходе проведения лесных работ или путем предоставления лесных участков лесопромышленникам и населению. В дореформенный период лесные работы являлись одной из натуральных повинностей государственных крестьян. После отмены обязательного труда работы в казенных лесных дачах проводились за счет специальных сметных отчислений, поступавших на места из Лесного департамента. В целях экономии департамент предписывал губернским и областным управлениям производить уборку валежного и сухостойного леса «без затраты денежных средств со стороны казны, посредством продажи этого леса» или хозяйственным способом с дальнейшей реализацией заготовленной древесины (Гайковский Ф.А. Лесное законоведение. СПб., 1895.). Еще одной формой расчета с крестьянами могло стать предоставление в их пользу собранного валежного леса, пригодного на дрова.
Правила рационального ведения лесного хозяйства требовали постоянного контроля со стороны лесного ведомства за осуществлением лесопользования в рамках утвержденных годовых смет. Сверхсметные отпуски леса в зачет сметы будущего года или без зачета могли производиться только при наличии обоснования. Одним из немногих исключений являлось использование валежной древесины. Со второй половине XIX в. губернские управления государственных имуществ и местные лесничие (в зависимости от суммы отпускаемых лесоматериалов) получили право осуществлять сверхсметные отпуски валежного леса потребителям в неограниченном количестве, без зачета в сметные назначения текущего и будущего годов. Сухостойный, буреломный и поврежденный до степени прекращения роста лес отпускался, хотя и сверхсметно, но с зачетом в сметные отпуски будущего года. Таксовая стоимость такой древесины, частично утратившей свои деловые качества, однако, не могла понижаться более, чем на 50%, а ее реализация осуществлялась по упрощенной схеме, без проведения процедуры торгов.
При подготовке в 1913 г. проекта нового Лесного устава было предложено в целях обеспечения неистощительного лесопользования и сокращения объемов рубок растущего леса отпуски мертвого и поврежденного леса (даже валежного), занимающего значительные сплошные площади производить сверхсметно, но с обязательным зачетом в сметные назначения.
Вопрос об использовании валежника выходил за рамки исключительно экономической плоскости. Грамотное использование этой категории древесины являлось весьма эффективным орудием в руках государства для ликвидации так называемого лесного голода, вызываемого дефицитом лесоматериалов.
Древесное топливо в условиях сурового российского климата приобретало значение фактора выживания населения, особенно крестьян. Существовавшая система бесплатных и льготных отпусков древесины на дрова отдельным категориям населения, прежде всего малоимущим, имела четко выраженную патерналистскую направленность. Н.С. Шафранов, обращаясь к частным лесохозяевам, предлагал им принять участие в решении острейшей социальной проблемы «лесного голода» путем предоставления возможности населению даром или за символическую плату самостоятельно заготавливать «продукты лесного хозяйства, не имеющих в нем особенной цены» (пни, сучья, ветви, мелкий валежник и т.п.). Подобная практика, с успехом использовавшаяся в странах с развитой лесохозяйственной системой (Германия, Франция), могла бы устранить повод к покушениям на похищение леса со стороны беднейших окрестных жителей, получающих возможность снабдить себя бесплатным топливом. Необходимо учитывать, что основной причиной самовольного лесопользования являлось отсутствие возможности на законных основаниях удовлетворить потребность в строевом и дровяном лесе.
Дореволюционное лесное законодательство разделяло лесопользование на основное и побочное. К последнему относились сидка дегтя, добыча смолы, изготовление поташа и древесного угля, заготовка коры (дубовой, ивовой, еловой – для дубления кож, липовой – для получения лыка и мочала), различных лесных растений, листвы, мха, плодов, древесного сока, торфа, песка и глины, пастьба скота, а в некоторой степени охота и рыболовство. Побочное лесопользование осуществлялось на платной основе по специальным билетам, которые необходимо было получать в лесничестве.
Сбор валежника и хвороста, заготовка жердей и кольев, пней и корней и т.п. не относились к побочным пользованиям, поскольку речь шла о заготовке древесины. Для заготовки стоящего на корню, а также лежащего леса требовалось приобретение билета, в котором указывалось, кому разрешается заготовка леса, на каких основаниях, размеры отпуска, сумма оплаты и ее поступление, время и условия проведения заготовки древесины и другие сведения. На льготные или бесплатные отпуски леса, в том числе валежного, также должны были оформляться соответствующие билеты.
Самовольный сбор буреломных и валежных деревьев приравнивался к порубке и являлся уголовно наказуемым деянием. Приравнивалась к самовольной порубке также и продажа полученной бесплатно или приобретенной по льготной цене древесины. В ст. 157 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, оговаривалось, что собирание валежника и хвороста в казенных лесах не являлось преступлением, если эти действия не противоречили положениям Лесного устава. Между тем в лесных уставах не содержалось четкого указания на то, что понимается под законным пользованием валежником и хворостом, что дало основание Н.И. Фалееву заявлять, что эта правовая норма не имеет никакого юридического содержания и помещается в уставе только «по недоразумению» (Фалеев Н.И. Лесное право. М., 1913.). Поскольку нормы лесных уставов не регламентировали порядок пользования валежником, этот вопрос нашел отражение в ведомственном нормотворчестве Лесного департамента. В частности, в 1870-х гг. департамент предоставил региональным управлениям право разрешать крестьянам бесплатно собирать валежник при соблюдении ими ряда условий, которые оговаривались в специально составляемом приговоре сельского общества. Регламентировались время и место, а также ответственность за потенциальный ущерб, который могли нанести своими действиями сборщики валежника растущему лесу.
Перечень лесопользователей, имевших право на безденежное получение или приобретение древесины по сниженным ценам, содержался в лесных уставах и подвергался постоянным корректировкам, преимущественно в сторону сокращения, что было продиктовано развитием рыночных отношений в лесной сфере, а также постепенным завершением землеустройства крестьянского населения. По мере завершения землеустроительной кампании объемы бесплатного снабжения крестьянского населения древесиной снижались, поскольку основным источником строевой и дровяной древесины должны были стать земельные и лесные наделы, получаемые крестьянами.
Однако и после наделения крестьян земельными и лесными наделами снабжение населения древесиной, в том числе валежной, из казенных лесов продолжало практиковаться. В Российской империи наблюдался плюрализм форм собственности на лес и режимов эксплуатации его эксплуатации, однако ограничения пользования спорными, общими или въезжими лесами не распространялись на валежник; население могло его свободно собирать, но только для своих надобностей. В местностях, богатых лесом, например в таежных районах Сибири, право бесплатного получения валежника из казенных лесных дач было неограниченно и распространялось на все категории населения.
В годы обострения социальных противоречий, а также в военное время возрастали объемы бесплатных и льготных отпусков, в первую очередь нижним воинским чинам, призванным в действующую армию, и их семьям. Удовлетворение потребности этой категории населения в топливе происходило преимущественно за счет заготовки валежной древесины. Так, после начала Первой мировой войны Лесной департамент направил в губернские управления земледелия и государственных имуществ предписание, по которому в военное время беднейшие семьи нижних чинов имели право на бесплатное получение валежного леса на дрова в размере 3 куб. саж. на семью. Лесничим предписывалось «идти навстречу» солдатским семьям, отпуская им древесину в удобных для них местах. Беднейшие солдатские семьи (сначала крестьянские, а с 1915 г. и проживавшие в городах) имели право бесплатно получать частями или целиком указанную годовую норму.
В послереволюционный период социальная нагрузка на лесную отрасль многократно возросла. Право на бесплатное получение валежника для отопления получили не только солдатские семьи, но и беднейшее население деревень и городов. Советская власть, несмотря на объявленную национализацию природных ресурсов и проведенную ревизию законодательства дореволюционного периода, оставила механизм пользования валежным лесом без существенных изменений. Там, где позволяли условия, в пользу трудового населения и на общественные нужды в первую очередь отпускался именно валежный лес. Как и в предшествующий период, такие отпуски могли осуществляться сверхсметно и без зачета в лесоотпускные сметы.
Таким образом, система пользования валежной древесиной, несмотря на свою конкретность и кажущуюся узконаправленность, затрагивает разнообразные сферы общественной жизни. Можно выделить как минимум три важнейшие ее составляющие, самым тесным образом связанные друг с другом: лесокультурную (очистка лесных дач от лежащей древесины в интересах правильного хозяйствования), экономическую (заготовка и дальнейшая реализация валежной древесины с получением прибыли и сохранением растущего леса для будущего использования), социальную (удовлетворение потребности населения в топливе). Другими словами, налаженная и эффективно действующая система пользования валежной древесиной позволяет решать комплексную задачу сохранения лесного фонда страны и рационального ведения лесного хозяйства в интересах личности, общества и государства. Анализ исторического опыта лесопользования на примере такой категории лесных материалов, как валежник, показывает, что предоставление населению права свободного доступа к этому ресурсу отвечает интересам лесного хозяйства, однако сама процедура его заготовки должна находиться под контролем органом и должностных лиц, ответственных за лесоэксплуатацию и лесоохрану.