Ехать пришлось по привычному Биллу чуть не с детства ландшафту: выгоревшей до блёклости полупустыне с редкими кустиками солянок и колючих кустов, пожухлой пропылённой травой, и бесконечными сусличьими норами. Которые привыкшие к местным особенностям путешествий лошади тщательно объезжали: попадание чревато переломом ноги. Впрочем, самих обитателей нор Билл почти никогда не видел. Похоже, привыкли те не доверять людям, иногда использующих их для тренировки меткости стрельбы, и прячутся загодя, едва завидев или заслышав человека или лошадь.
С другой стороны, в первые, голодные, годы освоения этих мест, когда ещё не было отар всеядных и не требовательных к солоноватой воде баранов, и фермеры хватались то за одно, то за другое, чтоб хоть как-то прокормить семьи, охотились и на сусликов. И ели. Всё-таки – полтора килограмма вполне съедобного мяса…
Линда, едущая в середине маленькой процессии, и часто оглядывающаяся, и ёрзающая в седле, наконец не выдерживает. Просит со страдальческим выражением на лице, которое не разжалобило бы только уж совсем каменное сердце:
- Билл! Мне надо… ну, это!
Билл переглядывается с остановившими коней Майклом и Этьеном. Те пожимают плечами и усмехаются. Билл говорит:
- А почему нельзя было сделать этого раньше, перед выездом?
- А потому что, если вспомните, - яда в голосе женщины теперь не заметила бы только светло-коричневая песчаная гадюка, сейчас резво уползающая с пути лошади Билла, едущего, разумеется, впереди, - вы сами запретили мне покидать вас даже на секунду!
- А, да. Верно. Было такое. Хорошо. Не возражаем. Этьен, вы не против подержать лошадь нашей уважаемой дамы?
«Дама», фыркнув, слезает с седла. И действительно передаёт поводья Этьену, замыкающему их маленькую кавалькаду. После чего скрывается за ближайшим кустом колючки, очень кстати вымахавшем почти в человеческий рост. Впрочем, долго она себя ждать не заставляет. И когда возвращается, на лице и умиротворение, и даже улыбка:
- Поехали!
Билл только кивает. После чего вновь пускает лошадь неторопливым шагом.
Однако через ещё пару часов им приходится остановиться на ночлег.
Потому что в темноте лошади почти ничего не видят: близится новолуние, и на гаснущем небосклоне - только звёзды. А в их свете лагерь не разобьёшь. И хотя ночью в пустыне обычно куда прохладней, ехать нельзя: сусличьи норы!.. А дорог тут нет.
Билл помогает по мере возможности: к концу путешествия контуженная голова кружится, а раненная нога сильно разболелась. И он только с большим трудом удерживается от гримас и ругательств. Однако Майкл и Этьен видят его состояние:
- Билл. Мы сами распакуем спальные мешки. И костёр разведём. А сейчас давайте-ка уважаемая Линда вас перевяжет. А то для чего же мы её брали?
- Но-но! Вы, джентльмены с…ные, и плохо понимающие мой статус, не наглейте! Я вам не служанка!
- Совершенно верно, уважаемая. Вы – не служанка. А раба. И не обольщайтесь относительно своего статуса. И не забывайте: вы живы лишь до тех пор, пока нужны Биллу. И нам. Потому что пустыня – она сохраняет мёртвые тела ничуть не хуже, чем могила, выкопанная в её песке. Выбирайте. – Майкл указывает на Билла, и на пустыню вокруг.
А поскольку другая рука Майкла, совершенно равнодушным голосом произносящего эти фразы, лежит на рукоятке его писмейкера, женщине не остаётся ничего другого, как сделать выбор. В пользу Билла. Подойдя к своему «гаранту», Линда вздыхает:
- Билл, слезайте. И садитесь на вон тот спальный мешок. Буду вас перевязывать.
Билл так и делает. Лошадь свою он стреноживать смысла не видит: приучена находиться поблизости от хозяина, и даже пастись далеко не уйдёт. Майкл и Этьен, судя по всему, своим коням так же доверяют. А вот лошадь, которую дал Мозэс Линде, и ту, что вёл в поводу Майкл, запасную, на которую были нагружены спальные мешки и кухонные принадлежности, пришлось, вот именно, стреножить.
С распаковкой и стреноживанием кузены управились быстро. Но когда Этьен захотел развести костёр из взятых с собой дров, Билл не позволил:
- Нет, Этьен. Сегодня – всухомятку. И без горячего чая. Вы, впрочем, и сами догадываетесь, почему!
- Ваша правда, Билл. И свет, и запах. А главное – дым. Могут засечь. Наши возможные преследователи. Кстати: вы давно знаете этого Мозэса? Уж больно подозрительная у него морда! Хитрущая. Этакий подпольный босс всего городишки. Он в мэры ещё не пробует баллотироваться? Ха-ха!
- Мозэса я знаю уже лет пять. Он перекупил свой салун у вдовы предыдущего хозяина, Горбатого Вилли. Подешёвке. И с тех пор вполне… Освоился. И ему должны денег чуть не половина всех жителей. Так что ваша правда: случись выборы - победа ему гарантирована. Правда, мэр пока Туссону был без надобности. Хватало и шерифа. Пока месяц назад его головорезы Рамиреса не…
Но резон в вашем вопросе есть. Если кто и смог бы догадаться, для чего вы здесь, и зачем вам – я, так это – только Мозэс. И поскольку сам-то он вряд ли сдвинется с места, наёмных головорезов можно ждать в любую минуту.
- А ночью… Они могут напасть?
- Могут, конечно. Только – смысл? Гораздо практичней дать нам преодолеть все сложные места пути, и разгадать загадки этой карты, и добыть то, что, возможно всё же в обозначенном на ней тайнике имеется. А уж потом… На обратном пути – нас и - !..
Впрочем, возможен и такой вариант: на нас нападают, вот именно, ночью, вас с Линдой убивают, забирают карту, и принуждают меня довезти их до обозначенного места.
- Как вы спокойно об этом говорите, Билл.
- Я Мозэсу не доверял никогда, а сейчас – тем более. Он отнюдь не дурак. И запросто мог догадаться – собственно, только совсем уж идиот не догадался бы! – что раз вам нужен я, следовательно вы, поскольку не местные, ищете человека, отлично знающего все места нашей чёртовой дыры. – Билл ухмыляется. Линда, в это время перебинтовывавшая ногу Билла, старательно хмурит бровки, и делает вид, что поглощена этим занятием, и не слушает. Но Билл не собирается её щадить, - И уж поверьте: своих должников, и девочек он реально держит в кабале! Эти последние должны ему столько, что работают практически задаром. Что, собственно, понятно: клиентов в Туссоне мало, а заезжих почти нет. А кушать нужно каждый день. Так вот: у нас с собой наверняка штатный агент Мозэса!
- Свинья! – Линда, вскинувшись, от души приложила Билла ладошкой по щеке – след от пятерни, наверное, остался там красными пятнами. Билл долго и внимательно всматривается в освещённое закатным сумраком лицо, которое побелело от злости.
Говорит:
- Прости, крошка. Ты, конечно, помогаешь мне. Но это вовсе не значит, что мы должны тебе доверять. И что у тебя в этом дельце нет собственных интересов.
- Это каких же, например?! – но Билл уловил едва заметную паузу перед вопросом.
- Например, позволить нам найти и завладеть кладом, а потом пристрелить нас! После чего выбраться наконец из этой дыры, и начать новую, обеспеченную жизнь состоятельной дамы с положением в обществе. В большом городе, конечно, а не здесь!
- Идея хороша! – теперь покрасневшая женщина закусила губы, - Маленькая ошибочка! Из чего бы я вас, кобелей вонючих, пристрелила?!
- А хотя бы из того лилипута, которого ты спрятала в левом рукаве, когда мы выезжали! А там, за кустом, переложила в карман! – вот он: оттопыривается!
Вновь подтвердилось, что у Этьена самая быстрая реакция. Незаметно подойдя к женщине во время речи Билла, он теперь кинулся вниз, словно коршун, и обеими руками схватился за карман на передней части юбки женщины:
- Он прав, чтоб мне лопнуть! Я чувствую его через материю!
Кузен пришёл на помощь, схватив упирающуюся Линду за запястья:
- Ах, вот вы как с нами, леди?! Теперь я даже жалею, что поддался на уговоры вашего заступника! – и, к Этьену, - Забрал?
- Да. – Этьен вытащил из складок материи запутавшийся в них крохотный дамский пистолетик, - Не сказать, что серьёзное оружие, но если выстрелить в упор, скажем, в висок, или затылок… Потому что целиться из такого издалека – дохлый номер!
Линда разрыдалась:
- Сволочь ты, Билли-бой! Я для тебя… И перевязывала, и своим порошком от воспаления пожертвовала! А ты!.. А пистолет одинокой беззащитной женщине нужен всегда!
- А, так это от твоего порошка у меня в горле словно кошки …рали?! – Билл и сам знает, что пушки имеются чуть не у половины кошечек Мозеса. Да и у дам из других борделей: места у них и правда, дикие, люди и нравы – буйные, и защищаться несчастным «крошкам» как-то надо. Хотя бы – от распоясавшихся молодчиков типа головорезов Рамиреса. Но вопрос оружия он игнорирует. Пусть кузены им занимаются, - Горький и противный. Влила, что ли, пока был без сознания?
- А то! Потому что в сознании я его и сама пила… С трудом!
- Ладно, согласен. Придётся даже принести тебе извинения. За то, что не оценил по достоинству твоих порывов и стараний. Во врачевании меня. А вот за пистолет – нет. Не люблю, когда у меня за спиной – припрятанное в рукаве оружие! Могущее в любой момент сделать во мне дырку.
- Мы тоже припрятанное в рукаве оружие не любим. – Майкл держит малыша на открытой ладони, - Тем более, он четырёхзарядный. Уж извините, леди, но пока мы не сделаем своего дела, и не расстанемся, поделив найденное, он останется у нас!
- Вы таки-надеетесь найти этот чёртов клад?! Назвала бы вас наивными баранами! – и, заметив, как заходили под кожей желваки у Майкла, - Но поскольку у вас – пистолет – то просто: наивными. И если вы действительно что-то найдёте, я съем вашу шляпу!
- А вот на это, уважаемая, мы ещё поглядим. Причём – с интересом. Шляпа у меня жёсткая и просолённая. А хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!
Кузены всё же решили дежурить ночью. Билл вызвался помочь. Линду решили не трогать: не то, чтоб сделали скидку на то, что она – женщина, а просто не доверяли.
Линда, проигнорировав разговор мужчин об этом, просто легла на свой спальный мешок, демонстративно отвернувшись, и помалкивая. Этьен, с винчестером на плече, заступил на вахту. Билл, полежав на спине и поковыряв в зубах – мясо застряло! - полюбовался звёздами. Здесь, в пустыне, их всегда было видно плохо. Потому что за день неугомонный суховей поднимает в воздух тучи пыли и мелкого песка, и видно всё словно сквозь этакое марево. Собственно, так здесь и днём и ночью – дальше пяти миль всё сливается в туманную даль…
Но позже, когда они заедут в ущелье Старого Беркута, марева не будет. Поскольку там-то вокруг – голые скалы. Ну, поросшие жиденькими кустами камнеломки. И с каменистым же почти ровным дном – река Старого Беркута давным-давно пересохла, оставив после себя только намёки на своё ложе. Но вот позже, когда они выберутся к реке Тусон-крик… Хм-м… Впрочем, не будем забегать вперёд.
На его вахту Майкл разбудил Билла почти перед рассветом.
Билл, сходив за кусты по утренним делам, взял винчестер в руки. После чего поднялся на близлежащий маленький холмик. Майкл, не заставив себя долго упрашивать, лёг на свой спальник, и через пару минут Билл слышал его заливистый храп – бедный Этьен. А вот Линду бедной не назовёшь. Где-то в этой женщине есть… Подвох? Не иначе, она сама предложила уложить принесённого братьями Билла у себя. И подслушивала.
Билл неторопливо и обстоятельно, как делал всегда, осматривал горизонт.
Особенно тщательно всматривался в ту его часть, что осталась позади. Лошади у них, конечно, крепкие и здоровые, но всё равно: больше, чем на пару десятков миль за эти несколько часов они от городка не отъехали. И догнать можно легко, и найти – по следам.
Ага, есть!
В лучах еле видимой разгорающейся зари на фоне неба что-то блеснуло – примерно в паре миль от них!
Всё ясно: идиот, преследующий их, решил воспользоваться подзорной трубой, или биноклем, чтоб попробовать увидеть, не двинулись ли они в путь! То есть – пораньше, до восхода слепящего обжигающего солнца!
Но один ли он – этот идиот? Хм-хм…
А, ничего: есть способы проверить. И «разобраться»!
На завтрак оказалось всё то же копчёное мясо и хлеб. Пока вполне свежий. Но Майкл, понюхавший срез краюхи, неодобрительно проворчал:
- Слишком, похоже, жарко для него. Начал попахивать. Нужно сегодня доесть. А то – совсем заплесневеет на жаре в мешке.
Линда пожала плечами:
- А, может, тогда сразу нарезать его на ломти, и высушить? В сухари?
- Идея хорошая. Вот и займитесь.
- А нож?
Этьен, усмехаясь, достал из часового кармашка крохотный перочинный ножичек:
- Вот. Настоящий Барлоу!
- Вы что – издеваетесь?! Да таким - только в ноздре ковырять!
- И тем не менее, уважаемая. Другого мы вам просто не дадим. Не осмелимся. Учитывая, что вы можете уметь метать их! – у самого Майкла за голенищами сапог имеется по меньшей мере два ножа, приспособленных как раз для – метания. И Билл с самого начала отметил себе, что даже если закончатся все патроны в писмейкере мужчины, (Что вряд ли! В коробках в одном из мешков Билл видел пару сотен патронов для писмейкеров!) безоружным его всё равно не назовёшь! Да и вряд ли эти ножи – всё, что припрятано у Майкла. Да и у Этьена.
Линда, пожав плечами, и даже не фыркнув, действительно принялась превращать их краюхи – в тонкие длинные ломти. Вид имела хмурый. Из чего Билл сделал вывод, что кузены, и их «ненавязчивый» юмор, не вызывают у неё особых симпатий.
Нарезанные куски сложили не в кожаный мешок, как раньше, а в холщёвый. Который разместили сверху основного груза запасной лошади – как раз под солнцем.
Плоская поверхность прерии ненавязчиво сменилась низкими холмами, поросшими всё той же пожухлой травкой: они забрались в начало предгорий.
Ближе к полудню Билл, иногда как бы невзначай оглядывавшийся, заметил наконец то, что искал: блеснуло ещё раз. Всё так же, на расстоянии более двух миль.
Поэтому, едва они преодолели небольшой увал, похожий даже на маленькую песчаную дюну, он, не сказав ни слова, забрал сильно влево. А затем – ещё левей.
- Мы… Сбились с курса? – напряжённости в голосе Этьена не заметила бы только крохотная серая ящерка, поспешившая убежать, смешно извивая тельце, и оставив после себя волнообразный еле заметный след на песке.
- Нет.
Билл не стал ничего больше объяснять, но Этьен с Майклом, переглянувшись, решили не уточнять, что произошло. Тем более, что понимали, что Билл теперь не меньше их заинтересован добыть чёртовы сокровища.
По небольшой ложбине маленькая кавалькада добралась, вернувшись назад, параллельно своему курсу, до ещё одного холмика, густо поросшего колючими кустами.
Билл указал на ложбину в ста шагах от холма:
- Думаю, наших лошадей лучше пока спрятать там. И там же лучше оставить нашу даму. А чтоб ей и лошадям не пришли в голову какие-нибудь дурацкие мысли, типа, заржать в самый неподходящий момент, или завизжать, нужно, чтоб один из вас присмотрел за ними.
- Мы поняли вашу мысль, уважаемый Билл. Но… Вы что-то конкретно увидели?
- Разумеется. У одного из идиотов, преследующих нас, не выдерживают нервы. И он посматривает вперёд: в подзорную трубу. Так что нам повезло, что у всех нас отличное зрение. И мы себя так не демаскируем. Впрочем, следы оставлять так и так приходится.
- О! Вот оно как… Что ж. Теперь всё понятно. Пожалуй, - Майкл переглядывается с Этьеном, тот плотоядно облизываясь, кивает, - будет лучше, если с вами пойдёт Этьен. Он из нас двоих… Более меткий стрелок.
С Этьеном Билл и идёт. Захватив, с разрешения Майкла, его винчестер. И коричневую «просоленную» шляпу: потому что обмотанная белыми бинтами голова Билла – отличный ориентир. А уж как будет выделяться на фоне неба, высовываясь из-за холма!..
Ползком они с Этьеном забираются на гребень обросшего кустами барханчика – в предгорьях в таких удобных складках местности недостатка нет. А до гор…
Ещё день пути.
Говорить Биллу с напарником нужды нет, и они всматриваются в дорогу, где только что проехали, и где по песку извиваются отпечатками копыт их предательские следы.
Не проходит и десяти минут, как преследователи показываются: медленно едущая кавалькада из семи всадников. Тоже имеющих в поводу вьючных лошадей: целых три.
Передний всадник ориентируется на спину идущего перед ними человека. Этот человек обнажён по пояс, и одет в мокасины и блёкло-серые кожаные штаны с бахромой. Торс и лицо – кроваво-красные.
Индеец. Следопыт. Из чинуков. Сосредоточенно-напряжённый. Но, по виду, пристрастившийся к «огненной воде». Жаль. У индейцев эта страсть неизлечима…
Что же до отребья, движущегося за ним, то как говорится, комментарии излишни: рожи – почти как у головорезов Рамиреса, широкополые шляпы, полное вооружение в виде кольтов в кобурах на поясе, и винчестеров за спиной.
Поскольку цель головорезов сомнений не вызывает, Билл пальцем манит к себе Этьена. Говорит в приблизившееся ухо:
- Как только доедут вон до того сухого куста. Ближе подпускать не надо. Мои – те четверо, что едут сзади.
Этьен кивает, но опять ничего не говорит: всё понятно и так!
С расстояния двадцати шагов промахнуться из ружья очень трудно.
Всё оказалось закончено буквально за две секунды: именно столько у Билла ушло на трёхкратное передёргивание затвора винтовки.
Этьен справился даже раньше, причём первым застрелил индейца. Похоже, не любит белый мужчина краснокожих. Расист, что ли? Или просто – неприятные воспоминания о чём-нибудь детском?..
Попадавшие с лошадей мужчины ведут себя по-разному. Одни просто молчат, явно умерев, другие – стонут. Билл, подойдя к упавшим, не без удовольствия отмечает, что стрелок из Этьена действительно отменный: все его пули вошли по центру груди. Или живота. Раны смертельны. А ещё Билл радуется, что ничто и никто не предупредил всадников: справился, значит, Майкл со своей задачей – предотвратить провокации со стороны Линды.
Этьен, подошедший следом, спрашивает только одно:
- Мы воспользуемся их лошадьми? Запас еды и дров ещё никому не мешал!
- Да, разумеется. Но вначале есть у нас дельце…
Билл подходит к головорезу, ехавшему в голове отряда. Раненному в низ живота. И сейчас глядящему на них налившимся кровью ненавидящим глазом: второй закрыт огромным синяком. Приходится мгновенно отпрыгнуть в сторону, нога отдаётся дикой болью: сволочь смог метнуть в него нож! Но Билла так просто с толку не собьёшь: со злости добивать мужика он не собирается. Во всяком случае, не допросив.
Опустившись на колени возле лежащего теперь на спине, и с хрипом дышащего головореза, Билл достаёт и свой нож:
- Будешь отвечать сам? Или мне подправить твою ногу?
В ответ летят дикие проклятья и ужасные ругательства на испанском. Плюс брызги слюны: а экзальтированный тип ему попался! Но Билл по глазам видит, что матершиник понимает и по английски: глаза привиде ножа сузились.
- Вас послал Толстяк Мозэс?
Снова водопад мата и проклятий.
Билл вонзает нож в ляжку дёрнувшегося и заоравшего благим матом бандита, и проворачивает. Выдёргивает. Когда стихает дикий вой и на глаза раненного наворачиваются слёзы, Билл нарочито нейтральным тоном говорит:
- Повторяю вопрос: вас послал Толстяк Мозэс? – нож готов вонзиться во вторую ляжку.
На этот раз бандит решил попытаться отмолчаться, только свирепо, с присвистом, сопя. Билл пожимает плечами:
- Собственно, твой ответ – чистая формальность. Но всё же… Дело принципа!
Дыра во второй ляжке получается ещё побольше, чем в первой. Кровь хлещет рекой, бандит извивается, хрипит, приглушённо воет, прижатый за горло могучей рукой Билла: Билла громкие крики нервируют.
Но на этот раз в полузадушенных воплях и криках появляется и отчаяние, и страх. Бандит понял, что, похоже, Билл вовсе не собирается вести себя с ним «по-джентльменски»!
Билл ослабляет нажим на горло:
- Третий раз – воткну в пах. Умрёшь не как мужчина, а как с…ный кастрат!
- Нет!!! Нет… Не надо… Я скажу. Да, это Толстый Мозэс! Он нанял нас.
- И какие же задачи он вам поставил?
- Напасть на вас на третью ночь! Когда вы отъедете подальше. И расслабитесь. Потом, это… Отобрать карту. Женщину оставить в живых. Всё привезти назад, Мозэсу.
- Интересно. А не было у Мозэса мысли, что заполучив карту, вы попробуете послать его куда подальше, и самим поехать за кладом?
- Была! Была… Но он сказал, чтоб мы даже и не пытались. У него рядом, в Мексике - банда из ста головорезов. И тут везде – свои люди. И он достанет нас из-под земли!
- Хм-м… Похоже на Мозэса. И у меня нет причин ему не верить. Да и никогда он не начинает никаких дел, не прикрыв себе тылы. И не спрятав туза в рукаве. – и, обернувшись к Этьену, - Теперь понятно, что возвращаться назад этой же дорогой, через те же места, нам нельзя?
Этьен кивает. Он бледен – словно это ему в ляжки Билл вонзал нож. Ничего: поживёт здесь, в их диких и прокалённых солнцем местах годков сорок – привыкнет.
К их нравам. Их незатейливым и жестоким нравам.
- Хорошо. Считай, я тебе поверил. – Билл, отпустив горло бандита, обеими ослабевшими руками пытавшегося оторвать клешню Билла от своего горла, встаёт. Бандит спрашивает:
- Убьёшь меня?
- Нет. Ты сам умрёшь. – Билл обводит неторопливым взором горизонт, - Часов через пять. В страшных мучениях. От заражения крови. – Билл отлично представляет себе смерть от жажды под палящим солнцем, и со страшными ранами в ногах и животе…
- Тогда… - похоже, бандит и сам всё прекрасно понимает, и, сглотнув вязкую густую слюну, просит, - Последняя просьба, амиго. Застрели меня!
- Без проблем. Молиться будешь?
- Буду! Буду…
Молится бандит по испански. Билл отмечает истовость тона: похоже, и правда верит, что «Санта Мария» заберёт его в Царствие Небесное…
Когда он наконец замолкает, и глазами даёт Биллу понять, что готов, Билл кивает. Стреляет. Точно в центр лба. Тело, расслабившись, словно растекается по песку…
Через минуту Билл и Этьен уже занимаются оставшимися стоять возле своих почивших хозяев, лошадьми.
Отбирают тех, у которых побольше мешков: еда и дрова.
Вот и всё. Можно спокойно ехать дальше.
- Ну, как прошло? – Майкл хмурит брови.
- Нормально. – Этьен кивает, - Должны были убить нас на третью ночь. Давая нам расслабиться и утратить бдительность. И отъехать подальше.
- А как же они отслеживали нас?
- Так днём не нужно было быть индейцем, чтоб находить следы от пяти лошадей! Впрочем, индеец с ними тоже был.
Продолжение следует...
Автор: Мансуров Андрей
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46786-prokljate-sokrovischa-hroaka.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
