Утром я проснулась от того, что Любашка трясла меня за плечо и сиплым голосом повторяла:
- Мам, у меня горло болит! И шея.. Ну, мааам! У меня горло болит..
Кое-как раскрыв глаза, я села и посмотрела на будильник. Пять пятнадцать. За окном только-только начинает светать. Страшно болит голова, во рту сухость какая-то..
Я пощупала Любашкин лоб. Горячий.
Шатаясь и кутаясь в халат, я добрела до кухни, поставила на газ чайник и достала аптечку.
Ага! Аспирин есть, анальгин, хорошо. Пектусин. Аскофен. Кальцекс. Звёздочка. Фух! Ну, хоть лекарства не придётся покупать.
Я выпила аскофен. Растолкла в чайной ложке четвертинку таблетки аспирина с четвертинкой анальгина, разбавила водичкой и дала Любашке. Мы с ней почаёвничали и снова завалились спать.
В следующий момент, как мне показалось, я проснулась от Машкиного пения. На будильнике было уже девять. Маруська, сидя на горшке, отталкивалась ногами от пола и таким макаром раскатывала по всей комнате. Горшок медленно скользил по линолеуму, а Маруська весело горланила: "Ма-ма-ма, мама Маииия.." Когда припев кончался, она колякала что-то на своём языке, изображая иностранную речь, выводя мелодию, а потом начинала заново.. "Ма-ма-ма.. "
- Манюнь, а можно потише? У меня голова болит!
- А у меня ушки боят, и отик! - объявила юная певица.
- Ротик? Горлышко болит? Иди-ка сюда, я посмотрю!
Машка подкатилась на своём троне и послушно открыла рот. Даже не заглядывая глубоко в горло, было видно, что оно красное.
Пришлось подниматься, хоть тело и ломило, голова раскалывалась, но завтрака никто не отменял. Я сварила манную кашу, кинула туда кусочек сливочного масла.
- Я бутерброд хочу! - заканючила Любашка.
- Так в чём дело? Сделай, ты уже умеешь! - отозвалась я.
- Хлеба нет! И батон кончился!
Ах, ну да! Я и забыла!
Мне и самой вдруг захотелось намазать маслица на хлебушек.. Хотя нет, возьму рогаликов по пять копеек, хрустящих..
Раздав указания детям, я пошла, точнее поползла, медленно переставляя ноги, в хлебный.
На обратном пути, возле нашего подъезда я встретила Татьяну Ивановну, нашего педиатра.
- Оля! Здравствуй! Ты чего сегодня дома? Вы не заболели? Я только что от Петровых из пятой квартиры. У них ветрянка. Твои же девчонки ещё не болели?
- Ой, Татьяна Ивановна, как хорошо, что я вас встретила, зайдите к нам, а? А то я до поликлиники не дойду!
- Ну, пошли! Послушаю их!
- А вы-то как здесь, Татьяна Ивановна? Это же не ваш участок? - неожиданно дошло до меня.
- Не мой. Да вот пришлось подменить Елену Игоревну, она руку сломала, на больничном сидит. А я одна на два участка.
Зайдя в квартиру, я вдруг поняла, какой же у меня бардак: посуда не мыта, постели не собраны, игрушки валяются, а посреди комнаты Машкин горшок с сюрпризом.
"Позорище какое!" - мысленно ужаснулась я.
Но Татьяна Ивановна и вида не подала. Разувшись, она прямым ходом отправилась в ванну мыть руки. Я за это время быстро спрятала горшок в туалете, на кровать накинула покрывало, распахнула окно, и даже успела запинать часть игрушек под кровать.
- Ну, что, Оля, поздравляю! У вас краснуха! - объявила Татьяна Ивановна, осмотрев девочек.
- Как краснуха?
Я плюхнулась на кровать, перед глазами всё поплыло.
- Оля! Успокойся, ничего страшного. Посидите дома пару недель. Даже антибиотики не нужны... Что-то ты мне не нравишься, дай-ка я тебя тоже посмотрю! Ну, да! У тебя тоже сыпь. Вот тебе поаккуратнее бы надо. Взрослые хуже переносят краснуху, если что, вызывай скорую. У Петровых телефон есть.
Татьяна Ивановна собралась уходить, а я всё сидела, как пригвождённая к кровати. Уже открыв дверь, она обернулась и неожиданно спросила:
- Оля, а ты, случайно, не в положении?
По моему молчанию она всё поняла, снова разулась и подошла ко мне:
- Ты ведь сама знаешь, чем краснуха опасна для беременных? Какой у тебя срок?
- Почти семнадцать недель. - прошептала я, сдерживая слёзы.
- На таких сроках есть вероятность, что ребёнок родится глухим, или слепым, со врождённым пороком сердца. Подумай, Оль. Я советовать ничего не буду.
Врач ушла, а я всё сидела уставившись в одну точку. Я вспомнила Мишку. Возможно, его мать тоже переболела краснухой. Бедный малыш не протянул и трёх месяцев. Нет! Я не хочу, что бы мой ребёнок мучился!
Это решение далось мне тяжело. Через три недели я сделала аборт по медицинским показаниям.
Сашка так и не узнал, что у него могло бы родится два сына. У меня была двойня.
Продолжение следует. . .