" Я курицу возьму отварную, яичек вкрутую сварю пару десятков, картошечки запеку, соленых огурчиков могу взять. Ой!! Печенья же я напекла овсяного с изюмом! Тоже возьму нам с тобой. А что еще брать в такую дальнюю дорогу я не знаю... ??
Андрей, дотронувшись пальцами до облупленной старой зеленой краски на заборе Акулины, ответил Ирке:
- Хватит. Не бери много. Мне еще тетя Зина целую сумку всего собрала. Все равно пропадет что-то, не успеем мы столько съесть. Выкидывать придется..."
Эдуард не понимал, за что он терпит такие мучения.
Чувствуя языком, как шатаются выбитые пару зубов в десне и надсадно ноют разбитые губы, он не уставал повторять своим мучителям:
- Я вам фсё отдал. Фсё, что было! Клянусь!
Но ему не верили. И опять били.
И только после того, как ему развязали руки и дали бутылку, наполненную желтой, от ржавчины, водой из-под крана, чтобы утолить жажду и прополоскать рот, Эдуард … внезапно и очень отчетливо кое-что... ВСПОМНИЛ!
Он вспомнил, что, видимо, так нужная этим людям кассета, осталась в специальном непромокаемом карманном отделении, скрытом под тонкой прокладкой, уложенной на дне его дорожной спортивной сумки.
Почему я сразу об этом не вспомнил!? Может и не били бы меня столько!
***
Эдуард тогда, месяц назад, не придал какого-то особого значения, и не увидел важности в полученной им информации от того записанного им разговора с чиновником среднего звена, от которого все почему-то ждали, что очень скоро он шагнет вверх по карьерной лестнице. Лично Эдуард,в своих предположениях, пророчил успех совсем другому чинуше.
Но в тот вечер именно этот товарищ был хорошо «навеселе» по случаю празднования выхода на заслуженный отдых одного из более «вышестоящих и особо важных», и позволил себе, обняв Эдуарда за плечи, ляпнуть ему лишнего, пока пытался изысканно и высокопарно вроде как похвалить заслуги будущего пенсионера чуть ли не перед всей Вселенной, и раскрыть Эдуарду суть будущего этой самой "Вселенной" в новых лицах.
Эдуард тогда списал все эти откровения на невнятный, пьяный бред человека: как можно всерьез где-то и кому-то показать эту запись, когда там половину слов не разобрать, и имен и фамилий тоже (несколько имен в этом монологе Эдуард вообще слышал впервые), да еще и сплошная нецензурщина через каждое слово?
Вот Эдуард про нее и забыл.
Как выяснилось, уже утром к Эдуарду приходили люди этого человека и в издательство, и к нему домой, но он той же ночью, после посещения праздничного мероприятия, улетел авиарейсом в очередную долгосрочную командировку,
А ту сумку он просто в тот вечер перед отлетом оставил дома, не разобрав полученный материал, и не дав Тане задание на прослушивание кассеты и распечатку информации.
Видимо, Таня, увидев на следующий день оставленную им сумку, просто убрала ее куда-то с глаз долой.
Таких «походных» сумок, с непромокаемыми потайными карманами у Эдуарда всего три. Они одного вида и формы, и все темно-синего цвета, с черными застежками молниями, и отсутствие все это время одной из «трех сестер» он так и не заметил.
Если бы не эта история....
- Вспомнил! Она дома! Кассета дома! Все правильно! Не могло ее быть в диване вместе с другим архивом. Она в сумке осталась! Синяя такая спортивная сумка, с черными молниями! Видимо, жена моя куда-то эту сумку убрала! Может быть, она в шкафу осталась, в спальне, на антресолях! Надо у Тани спросить! Она скажет, где та сумка!
Сразу после этой горячей и эмоциональной речи у Эдуарда забрали бутылку из рук, и медленным движением вылили остатки воды ему на макушку.
От страха за свою жизнь Эдуард боялся даже шевельнуться, и сейчас сидел, и чувствовал, как ржавая вода стекает по его лицу и шее,и ползет струйками вниз, под разорванный ворот рубашки.
- Сумка говоришь… Синяя с черными молниями..... У жены спросить?
Один из двух мужчин, которых он отправлял к Тане сегодня в середине дня с запиской, стоял и смотрел на Эдуарда с очень спокойным выражением на своем лице, но Эдуард точно знал, что это спокойствие фальшивое: этот «шкаф» бьет без предупреждения, и на его лице не дергается при этом ни один мускул.
Эдуарду еще час назад любезно рассказали, что Таня, почти сразу после прихода этих громил, неожиданно сбежала с дочерью из квартиры, и еще и вызвала наряд милиции. За эту ее выходку у Эдуарда теперь спина, наверное, похожа на один большой синяк, и точно есть трещины в ребрах.
Глянув на своих мучителей, Эдуард произнес, уже почти ни на что не надеясь:
- Отпустите меня. Я сам вам принесу эту кассету. Клянусь! Всё будет без обмана! И в милицию я не пойду! Честное слово! Мамой клянусь!
На эту слезную мольбу ему, неожиданно, ответил мужчина, находящийся сейчас тоже в этой комнате. Все эти часы он не принимал участия в избиении, и лишь сидел в глубоком кресле тихим наблюдателем. Его голос прозвучал очень спокойно и вальяжно:
- Принесешь, конечно, Эдик… Куда ж ты деешься… И кассету, и деньги принесешь. Все принесешь…
- Какие деньги?
Эдуард, услышав угрозы, в удивлении и непонимании, сморщил лоб и рефлекторно дернул щекой, вновь почувствовав боль во всех лицевых мышцах.
Мужчина же, глядя на Эдуарда, склонил голову к плечу, положил ногу на ногу, качнул острым мыском ботинка и добавил, постучав аккуратно подпиленными ногтями по деревянному подлокотнику кресла:
- Те самые деньги,ЭдуАрд, которые будут нам небольшой моральной компенсацией за выходки твоей жены. Ну, а если ты не хочешь сам платить за доставленные нам неприятности – тогда, пожалуйста… приводи жену. И пусть тогда она САМА, добросовестно и старательно, отрабатывает свое отвратительное поведение. Ты ведь сам слышал: ей никто и ничего плохого не сделал, пальцем ее не тронул, а она…взяла и в милицию пошла… И кассету непонятно куда спрятала…
Сказав все эти слова мужчина хмыкнул, и потер подушечкой указательного пальца кожу на переносице, произнеся при этом задумчиво:
- У меня создается впечатление, что твоя баба гораздо умнее тебя, Эдик… Честное слово! И чтобы в этом удостовериться я и сам теперь уже не прочь познакомиться с твоей благоверной, и получить от нее …и разъяснения: зачем ей нужна эта кассета, и …извинения…
На лице у мужчины после этих слов расползлась неприятная улыбка и он добавил, вновь качнув ногой на весу и сверля Эдуарда колючим взглядом:
- По полной программе…
*****
Поселок Сиреневый
Андрей приехал в этом году в отпуск домой ранней весной.
Решение это он принял спонтанно. В какой-то момент он почувствовал просто вселенскую усталость и апатию, и ему до чертиков надоело сидеть все выходные дни в своей одинокой квартире, в маленьком, захудалом городишке, к которому он, за все эти послеармейские годы, так никак и не привык.
Вроде бы уже и оброс он на новом месте и друзьями, и знакомыми, а по душам поговорить-то ему и не с кем.
Вернее, есть с кем, но только вот сам Андрей никого в свою душу пускать не хочет.
Не хватает ему чего-то в последние годы, что позволило бы ему быть открытым для людей.
Нет. Он не затворник и не "волк-одиночка". Если надо кому-то помочь он всегда поможет, поддержать - поддержит, поделиться – последнее отдаст, но вот рассказать о своем личном – это для него табу.
Да и зачем кому-то знать о его личном?
Зачем кому-то знать о том, что за закрытыми дверями его души живет память о доме, об отце, о рано ушедшей маме.
А еще там, за той крепко закрытой дверью в душу и сердце, живет у него маленькая птичка-синичка.
Именно из-за нее, из-за этой крохи, Андрей так старательно охраняет границы своей души, боясь, что одно неосторожное слово кому-то об этой малютке – и его Синица упорхнет от него окончательно. И тогда Андрею станет совсем не по силам нести свое полное одиночество.
Пусть хоть так, глубоко в душе, спрятанная ото всех за семью замками, но его любовь остается с ним все эти годы, улыбается ему ночами во снах, звонко смеется, держит его крепко за руку, и тянет за собой туда, где пышной пеной цветет сирень и ярко светит солнце…
Туда где они вместе…
Он Ветер – Она Синица.
"Неразлучная парочка на все века и времена"
Именно так и должно было быть в их жизни ...
"Должно", но только мешает большое "НО"...
****
Да и тянет, отчего-то, Ветра домой весь последний год, со страшной силой. Хочется ему с отцом поговорить, с младшим братом Сережкой поиграть, послушать его детскую речь (тетя Таня в письмах пишет Андрею, какие смешные слова произносит его младший брат. Так, например, фрукт грушу он называет исключительно «игрушей», а кузов грузовой машины у него зовется «грузов»ом).
Вот и решив не мучить себя больше тоской по дому и родным людям, Андрей бросил всё, написал заявление на отпуск, сел на поезд, и уже через пять дней пути был в родном переулке «Сиреневом».
****
Прошел месяц со дня приезда Андрея в родной дом.
Время отпуска пролетело быстро, и вот, уже завтра, в пять часов утра, Андрей, отдохнувший, выспавшийся на мягких пуховых постелях, и побалованный вкусной едой мамы Зины, сядет в поезд и в отправится в обратный путь.
****
Андрей стоял на улице, у дома Акулины,и разговаривал с ее дочкой Ириной.
Со времен школы дочь Кулемы из щекастой и толстенькой девочки, с крупными веснушками на носу, похожими на кляксы, незаметно выросла и превратилась в молодую румяную девушку, так и не избавившуюся от полноты тела и толстых щечек. Лишь ее веснушки, с годами, стали менее заметны на коже лица, да волосы она стала красить в каштановый цвет, стараясь избавиться, таким образом, от своего родного, соломенного цвета волос.
Ирина после школы закончила училище и стала поваром.
Вот уже несколько лет девушка работает по своей профессии в детском саду на кухне, продолжает жить с мамой в одном доме, и страстно мечтает выйти замуж по большой любви…
Ну, или хотя бы пусть по маленькой любви, но лишь бы уже замуж поскорее!
Мечтает Ирина, чтобы муж ее в один прекрасный день (день красивой свадьбы) забрал ее из дома мамы. Забрал красиво: поднял на руки, шагнул за калитку, и…. унёс в голубые дали!
Да, вот о таком чуде в своей жизни мечтает Ирина.
А все это от того, что очень устала от скверного характера мамы, от ее вечно меняющихся ухажеров, с которыми ей приходится делить скромные метры жилплощади. И поэтому нервы у Ирины на пределе, и у них в доме и дня не проходит без скандала.
Вот так и живут не сладко мать и дочь, каждая мечтая, когда-нибудь, разбежаться в разные стороны.
А еще Ирина мечтает родить ребеночка. Но откуда ж ему взяться,этому ребеночку, если нет среди местных парней ни одного, который пожелал бы взять «толстомясую дочку Кулёмы» замуж.
Год за годом проходит, а Ирина еще даже и не целовалась ни с одним парнем ни разу.
Грустно все это…
И девушка хорошо понимает, что с такими ее скромными внешними данными, с такой скандальной мамой, и с такой работой (в детском саду, в женском коллективе работает всего лишь один мужчина – это дворник дед Потап, так и у него есть жена – баба Фрося) она спокойно просидит «в девках» до самой своей пенсии.
Но три недели назад в жизни Ирины кое-что произошло.
И это событие уже повлекло за собой большие перемены.
И Ирина надеется и верит, что это все - начало ее пути к личному счастью…
Случайно встретившись у водяной колонки с сыном дяди Ивана Ветрова, Андреем Ветровым, приехавшим в отпуск из дальних краев, Ирина, набравшись храбрости, спросила в тот день, парня, с робкой надеждой в глазах:
- Андрей? А у вас там, где ты работаешь, повара, случайно, не требуются?
Ире было видно по выражению лица соседа, что он совсем не ожидал от нее такого вопроса. Посмотрев на нее внимательным взглядом, Андрей улыбнулся и ответил:
- Требуются. А тебе зачем?
Ирина, слегка дернув плечами, ответила:
- Как зачем? Работу я ищу. Уехать из села хочу. Что-то новое увидеть хочу в жизни. Интересное! Ты же вот уехал из села, и я так хочу.
Андрей после этих слов Иры расплылся в широкой улыбке и произнес:
- У нас на лесоповале интересного мало! Это тогда тебе куда-то в большой город надо ехать, или к морю.
Ирина фыркнула и ответила, обиженно поджав губы:
- Чего я на том море не видела? Нет. На море я не хочу. В большой город, конечно, можно было бы, но у меня нигде нет знакомых или родственников по стране. От этого страшно решиться. А вот если бы можно было где-то рядом с тобой устроиться – я бы не побоялась поехать.
Андрей задумался над словами Ирины, затем понимающе кивнул головой и ответил:
- Ясно. Ну, раз так… Хочешь, приезжай. Первое время сможешь остановиться в моей квартире – она всё равно простаивает пустой, а потом помогу тебе с работой. Только имей ввиду: у нас там условия совсем не сахар. Не каждая женщина выдержит. Холод, лес, жизнь в вагончике, печку на кухне дровами надо топить. Это не то, что здесь – баллонный газ на делянку не привозят. И коллектив у нас, сама понимаешь, грубый, мужской. Хотя…Может, конечно, нужны повара и в городке, но об этом я не могу точно сказать. Знаю, что есть у нас там две столовые, есть и парочка кафешек. Два детсада есть еще, и школа. Может быть, там тоже нужны повара? Можно будет поузнавать, навести справки по знакомым.
Вот так, слово за слово, и прицепилась Ирка к Андрею, решив не тянуть, а ехать вот прямо сразу и сейчас. Вернее, уже завтра, в пять часов утра ( пока Андрей гостил у отца Ивана и мачехи тети Зины, она уже и отработать положенные две недели успела перед увольнением из детского сада).
****
- Я курицу возьму отварную, яичек вкрутую сварю пару десятков, картошечки запеку, соленых огурчиков могу взять. Ой!! Печенья же я напекла овсяного с изюмом! Тоже возьму нам с тобой. А что еще с собой брать в такую дальнюю дорогу я не знаю.
Андрей, дотронувшись пальцами до облупленной старой зеленой краски на заборе Акулины, ответил Ирке:
- Хватит. Не бери много. Мне еще тетя Зина целую сумку всего собрала. Все равно пропадет что-то, не успеем мы столько съесть. Выкидывать придется.
***
Поговорив еще несколько минут о сборах и предстоящей дороге, парень с девушкой распрощались, и договорились встретится рано утром на этом же месте.
Ровно в 4:00 утра за ними подъедет на своем «Запорожце» мужчина с соседней улицы, которого Ивану удалось нанять, чтобы подвезти сына до железнодорожного вокзала. Благодаря этому уговору Андрею и Ирине теперь не надо будет ночевать всю ночь на вокзале, дожидаясь поезда (настоящего такси в четыре утра в селе не сыщешь, так как нет такого шика в родных краях отродясь, и автобус тоже начинает ходить только с шести утра).
Андрей, махнув Ирке рукой, прежде чем за девушкой закрылась дверь дома, оттолкнулся от забора Акулины и пошел в сторону дома тети Зины, пересекая дорогу.
И в этот момент, уже подходя к калитке, Андрей увидел, что по дороге едет такси.
И едет оно …
Андрей удивленно посторонился и прижался к забору, освобождая дорогу, когда бампер Волги чуть не уперся ему в ноги.
Приглядевшись сквозь автомобильное стекло, Андрей рассмотрел, что водитель, повернувшись вполоборота, принимает от пассажира плату за проезд.
Кто это приехал? Непонятно…
Затем, еще минута удивленного ожидания, и одна из задних дверей такси открылась…
Андрей стоял и смотрел со своего места, как худенькая девушка в куртке, белой шапочке и джинсах, показавшись всего на долю секунды у машины, спиной к Андрею, вновь наклонилась и «нырнула» в салон.
Еще через мгновение девушка выпрямилась, и теперь на ее плече уже висела синего цвета средних размеров спортивная сумка, а в ее руках оказался сверток из одеяла.
???
Андрей не верил своим глазам.
Четыре года он не видел ЕЁ, и вот она стоит, за три метра от него, очень худенькая, бледная лицом, растерянная и напуганная, и смотрит…
Смотрит на него, хлопая своими длинными ресницами.
По выражению лица Тани Андрею было ясно, что девушка сейчас тоже не верит своим глазам, как и он сам.
Такси проехало дальше по переулку, развернулось на более широком участке дороги, и укатило, прошуршав шинами, а Андрей, только сейчас очнувшись от какого-то внутреннего оцепенения, быстро пересек то небольшое расстояние между ними и, подойдя к девушке, произнес, жадно рассматривая ее всю, от сапожек на ногах до белой шапочки на голове:
- Синица… Что случилось? Тебя кто-то обидел?
Таня, услышав голос Андрея, и окунувшись в его такой родной взгляд, такой теплый и очень обеспокоенный, вдруг почувствовала, как у нее начинает щипать глаза от поступающих слез:
Ветер совсем не изменился за эти годы. Он все такой же – внимательный, заботливый, сильный, надежный, родной.
Сильнее прижав к себе Сонечку, Таня произнесла, улыбнувшись другу детства ласково и тепло:
- Привет, Ветер. От тебя, как и в детстве, ничего нельзя скрыть. Ты все видишь сразу, как ни прячь…
****
А дальше еще пара фраз, и Андрей начал действовать, так как просто стоять и смотреть на такую Синицу у него не было сил:
- Давай мне сюда свою драгоценность. Это Сонечка? Твоя дочка?
Кивнув головой, подтверждая догадку Ветра, Таня отдала малышку в его руки, и услышала такие слова:
- А теперь пойдем-ка со мной, Синичка. Нам надо с тобой поговорить сначала наедине, а потом уже пойдем здороваться со всеми.
И Андрей, держа на руках малышку Сонечку, уверенно шагнул к калитке, ведущей во двор отца.
Тане не оставалось ничего другого, как поправить лямку у спортивной сумки, подтянув ее повыше на плечо и пойти вслед за Ветром.
****
Спасибо за прочтение))
Продолжение будет здесь))
Путеводитель по каналу можно посмотреть здесь