Не ушли?!
Вот уж сколько зим подряд стужа пыталась выгнать пришедших к слиянию Бии и Катуни людишек. И то правда, сосны порубили, стены, крепостные избенки свои понаставили. Зверье да птиц распугали топорами неутомимыми. Вот и замораживала стужа своими морозами изо всех сил воды Бии, дабы воды их лишить. Ударяла, как тараном, буранными ветрами в их окна, пыталась поломать трубы, чтоб печи не топили. Сугробы наметала такие, что в человеческий рост и кони пробить их не могли. Да только напрасно все. Отсиживались люди от ветров и морозов за толстыми бревенчатыми стенами, жарко топили печи, а потом приходила весна и давала им поблажку. Словно в извинение своей старшей сестрицы, дарила вольную водам; золотила уставшие от снежного плена сосны. Люди снова и снова суетились. Да и становилось их с каждым годом все более и более. И стужа сдалась: зауважала, значит. Упорные, сильные, достойны остаться здесь, раз не отступили перед ней, не ушли с места. Впрочем, каждый год в положенный срок она еще будет им напоминать о себе… А то что ж за зима сибирская — без стужи?
Ответственное назначение
Тяжеловата местная медвежья шуба, непривычна для человека, ни разу до того не бывавшему в Сибири-матушке. Сам ее, Сибирь, не выбирал. Назначили. Человеку военному отговорки нет, да к тому ж с семьей все оговорили, порешили-сладили.
Надо ж так давить! Аж ноги свело! Да только поди их освободи от тяжкой ноши медвежьей, сразу морозом скует. Возок, он хоть и крытый, да только печи‑то нет. Как там Степка? Он же денщик, он же извозчик. По сию минуту не понимал нечаянный путешественник, почто не сказал верному человеку своему о предупреждении кузнецкого коменданта перед отправкой в дорогу к Бийской крепости.
— Ты бы, господин полковник, распорядился денщику своему снять колокольчик с дуги. Кабы лиха не вышло…
— Что за лихо?
— Дак людишки лихие джунгарские как приходили, так и приходят по сию пору к нам. Им, супостатам, что мороз, что буран. Без колокольца тише ехать будешь, внимания к себе не привлечешь. А звон‑то он по зимней дороге далеко разносится. Налетят оглоеды — беды не миновать. И пистолеты твои не помогут. А ты все ж человек государыни нашей-матушки, ответ за тебя мне держать.
Такое вольное общение стало позволительно после плотного ужина прибывшего из Санкт-Петербурга поначалу в Томск, а уж затем в Кузнецк присланного полковника и местного коменданта. К тому ж до того основательно посидели за изучением всяческих докладов бийских приказных людей. Говорилось в них и о строительстве, и о службе, и о посадских поселениях, которые также следовало оберегать и блюсти. Надо было знать, куда судьба закинула.
Перекинув затекшие под тяжелой шубой ноги и почувствовав небольшое облегчение, подумалось:
— Вот уж сроду не думал, что в Сибирь угожу. Сколь верст пройдено по Европе под рукой самого Суворова. Сколько каши за одним столом съедено, сколько солдатиков вместе схоронено, а тут — тыл глубокий. Токмо вот страху не менее. А того гляди, может, и поболе. Такой ли уж и тыл? Другая сторона россейская. Другая.
Звали того полковника Петр Иванович Четов. Позади семилетняя война с обнаглевшей Пруссией, тяжкое ранение и не менее тяжкий выбор. Пенсия по ранению или продолжение службы в дальнем сибирском гарнизоне в должности коменданта Бийской крепости. Год был 1770‑й. На престоле российском восседает матушка Екатерина Вторая.
Предшественники
Петр Иванович благодаря природному усердию о жизни Бийской крепости знал уж многое и о многих.
…По радению казачьего сотника Степана Серебрякова в крепости Бийской поставлена маленькая деревянная часовенька. Ведал Четов и о том, что именно Серебряков собирал деньги на строительство с жителей только отстроенной деревушки Фоминское и с казаков гарнизонных. Лично следил, чтоб по заказу крепости, до той поры вовсе безцерковной, была изготовлена в Тобольске и Кузнецке вся должная церковная утварь и алтарные святые образа. К тому ж сам Серебряков докинул в обчую казну личных два с полтиною рубля, что знамо ударило по его личному карману. Но не побоялся же оскудеть ради благого дела. Хороший, видать, человек был.
Думы человеческие в дороге дальней разными бывают. Кто‑то прошлое свое вспоминает, кто‑то людей, которые ранее до него в местах назначения жили. Некто, может, и о выгоде своей будущей думают… Да вот Четов таковым не был. Уж о чем о чем, а о выгоде своей он думал менее всего. Память продолжала подбрасывать имена и деяния его предшественников, узнанные от кузнецкого коменданта.
…1766 год. Ухитрились же, черти! Вспомнилось с восхищением. Это ж покуда там в России царица-матушка только-только с трудами великими начала приучать крестьян к высадке чудного овоща — картофеля, тут в тютельки обжитых землях первый глава Бийской комендантской канцелярии Иван Клейтин начал первые посадки американских земляных яблок. Неназойливо, с интересом. С охоткой пошли жители токмо отстроенного села Смоленского на сей шаг. Сходом сельским решали: а почто нам это надобно? Но, почесав репы, порешили:
— А что? Вдруг и самим прокорм будет, и прибыль, глядишь, какую даст чудная картофеля.
Вырастить то вырастили, а что дальше с им делать? Тут уж Клейтин не растерялся. Самолично выезжал в слободу смоленскую, учил, что да как из земляных яблок сготовить можно. Сам же за одним столом с крестьянами и пробовал вареную да печеную картошку. А уж когда пришло осознание, что продукт всю зиму лежит да к пользованию пригоден, так и вовсе крестьянский люд к коменданту проникся да в ножки после долго еще кланялся…
А вот еще одно имя память выдает. Четов в который раз подкидывает уставшими ногами медвежью шубу. Та, взлетев вверх, на доли секунды позволяет крови хлынуть к стопам и снова падает на него тяжелым грузом. Зато тепло. Зато не поддувает в спину. Как там Степан на ветру да морозе? Ладно. Кто и что там следует в памяти?
…Десять лет назад, в 1760 годе, это, знать, еще при дочери Петра Великого Елисавете, важное место в защите новых государственных рубежей уже тогда отводилось и Бийской крепости. Первая инженерная ее команда, которой первоначально командовал инженер-капитан Василий Плутов, состояла из его заместителя-поручика, унтер-офицера и 15 нижних чинов. Новая Бийская крепость на тот момент имела более совершенный комплекс военно-фортификационных сооружений так называемой смешанной, бастионно-башенной конструкции, вполне отвечавший оперативно-тактическим задачам обороны. С изменением функций изменился не только облик, но и статус крепости. Новым командующим Сибирского корпуса назначен генерал-поручик Шпрингер и обер-комендантом Колывано-Воскресенской линии генерал-майор Деколонг. Видимо, они и предложили проект сооружения новой Бийской крепости — принципиально нового, бастионного типа. Строительство оной началось в 1769 году…
— Год прошел… — размышлял Четов. Что‑то сделано? А ну как ничего?
Знать, ему, полковнику Петру Ивановичу Четову, строительство и завершать следует… Раз уж указ подписан о его назначении и он, как верный сын своей Отчизны, следует к месту назначения…
Прибытие
Приключение, все ж случившееся в пути из Кузнецка до Бийской крепости, у Четова вызвало лишь улыбку. Какие‑то трое оборванцев, видимо, отбившихся от основного отряда джунгар, попытались ограбить его ничем ни примечательный с вид возок. О том, что из обычного возка полетят пули, не подумали. За что и поплатились.
Останавливаться, чтоб глянуть на убиенных разбойников, не стали. Степан подстегнул коней и те понесли в сторону крепости. Благо, ту уж было видать с возвышенности. Казалось, что оная спит мертвятски и о том, что в оглядь нее творится, не ведает. В Бийскую крепость полковник Четов прибыл не в лучшем расположении духа. От того и допрос начал учинять местным служилым чуть ли не самого порожка возка.
Встретили нового коменданта как положено, полным построением и отчетами, вполне себе бравурными. Только Четов от отчетов не растаял, а затребовал не следующий день экспедицию по всем бастионам и укреплениям крепости. Назывались они символически, в соответствии со своим временем. Проходимые ворота у редута номер два называли Зюнгорские, а у редута номер пять — Китайские. Два хорошо укрепленных полубастиона, называемые Бийский и Фордштадский, это уже с Востока. Западную сторону Бийской крепости защищал Большой Лощинский бастион. Северо-Западную угловую часть крепости защищал хорошо укрепленный бастион Катунский. Оценил новый комендант и укрепленный вал с надолбами засеками, рвом охраняя Болотный бастион. Северо-Восточный угол крепости прикрывал бастион, получивший название Ключевой. Между Болотным и Ключевым бастионами сделали специальное прикрытие — замкнутый кронверк, который имел вход в крепость и выход в поле. Для нападающих джунгар это была смертельная ловушка.
Вторые ворота уже не в крепость, а в слободу называли Санкт-Петербургские, а от западных ворот до Санкт-Петербургских внутри крепости начиналась Омская дорога. Краем уха Четов услышал от слободских крестьян, что ее называют Омской улицей.
Кроме того, после обхода Четов понял, что обороне Бийской крепости помогала сама природа: на севере топкие болотами распускали топкие ручьи, которые заполняли водой глубокие рвы у крепости, а на южной стороне крепости защитой выступала сама река Бия — быстроходная и глубокая.
— При таком положении продуманная оборона крепости в случае нападения может долго выдерживать осаду неприятеля, — подумал видавшие виды солдат. Именно солдатом ощущал себя полковник Четов. Опытным. Но вот загвоздка, на границе не служил ранее. А значит, надо учиться и у казаков тутошних, и у местных, что также пришли его встречать, и даже у баб, которые знают, что делать, как и куда детишек прятать, ежели вражина от джунгар придет.
Думай, Петр Иванович, думай!
Не давали думы покою. Четов уж с полгода не мог уснуть от мысли, как могло случиться, что вот так просто проходят джунгарские отряды в Россию. И дело даже не в том, что на него зимой напали… А ежели б это был простой купеческий обоз? А ну как им под руку попался бы обоз с рудников императорских? Колывань‑то Демидовская какая немалая, по какой дороге обоз с нее в сам Санкт-Петербург пойдет? А Бийская крепость с ее деревнями в аккурат на пути супостатов стоит. Пожгут. Людишек сколько сгинет! Видать, находят обходные пути-дороги. Думай, Петр Иванович, думай! Чтоб придумать что‑либо, знать надоть, кто да что творил тут, исполнял до его прибытия. Оттого и вызвал на приватную беседу казака местного-старожила. Мнется тот у порога, шапку рвет в ручищах. Боится что ль чего?
— Ты, братец, не бойся, не казнить тебя вызвал, — Четов говорит ровно, спокойно. Никогда к меньшим чинам презрения не испытывал и теперь не намерен. Знает, во что солдатикам рядовым служба обходится. Чай сам Александр Василич Суворов уваженью к ним обучил. — Да ты присядь и обскажи мне, как старейший служака в Бийской крепости, чем и как тебе запомнились коменданты, что до меня здесь службу несли?
Акишка Северов давненько в крепости службу нес и много чего мог новому коменданту обсказать. По всему, видать, мужик правильный, даром что из дворянских. В рожу кулаком вроде как не сует без надобности. Да и в разговоре уважительный. И начал Акишка как есть — по правде.
— Я ж больше, ваша честь, служил рядовым. О приказах, кои начальство давало, слыхал уж, когда их сполнять надо было, — прокашлялся, уж больно горло от страха свело. — Начал службу еще под командованием пятидесятника Лаврова Осипа Андреевича. Это при казачьем атамане Луке Корнилове… Строгий был атаман, требовательный, но человек справедливый.
— А что за коменданты крепости до меня были?
— Абарин был. Бывалоча и господин Шпрингер приезжали.
— А до Абарина?
— Генерал Скалон начальствовал, а супреж него его Деколонг. Но ихние величества в крепости ненадолго задерживались. Приказ — и они уж обратно в Кузнецк отъезжали, а уж куда далее — не могу знать…
Старый казак боялся поднять глаза на Четова, а ну как в измене какой подозревает… Дома‑то в слободе женка с тремя детишками. Дурень — нажил под старость лет себе на беду, им на испытание…
— Да ты не робей, служивый, — Четов по‑домашнему раскован и явно беды старому казаку не обещает. — Понять хочу, что не так в крепости. Почто джунгары снова гуляют по нашей земле, как у себя дома? Поможешь? — и ударил по больному. — Слыхал, у тебя семейство в Фоминской слободе?
Акишке захотелось завыть, но душой понимал, что комендант новый мужик, хоть и из дворян, правильный, честный и радетельный. Но как‑то измены за все годы службы со стороны атаманов и комендантов не учуял. Присел на край табурета, отхлебнул чайку, любезно налитого самим Четовым, и принялся говорить.
— Старые‑то наши, что еще из донских казаки, и ныне вспоминают комендантов крепости премьер-майора Кейнимана, майора Нелюбова, полковника Колобова, полковника Дегарича.
— А скажи‑ка, голубчик, насколько часто ранее устраивались учебные стрельбы из крепостных пушек и солдатских ружей?
— Дак стрелять пушкарям не было велено, как и солдатам из ружей. Джунгары‑то близко к нам не подходили, переправа ихняя, почитай, в восемнадцати верстах ниже от нас по течению Бии будет, вот они и держались подале от крепости… Так низом и уходили на Кузнецк.
— Да уж и правда, — согласился Петр Иванович. — Ни к чему за зря ядра да порох тратить…
Выйдя от коменданта, Акишка Северов перекрестился. Обошлось. Вроде как и мыслями своими не поделился о том, как некоторые прежние‑то коменданты и переселенцев прижимали, и мзду с них брали за лучшие земли да речные наделы… Добрых‑то из них он назвал, как есть на духу. Ну да Бог не выдаст, свинья не съест… От кого другого узнает, а может, и сам дотумкает, коли не дурак. А на дурня не похож. Кажись, правильный он мужик — Петр Иваныч.
Наследство
Душной выдалась ночь. По всему гроза будет. Вон уж и Бия волнуется, выплескивается на берег, смывая орущих на камнях лягушек…
За полгода пребывания в Бийской крепости полковник Четов четко для себя понял — это удивительная земля. Богатая, щедрая, добрая… При этом готовая в любой момент испытать каждого, кто ступает на нее. С добром? Получай добро! С худом? Будет и тебе несладко, ежели выживешь… В том, что крепость, что ему поручена, выживет, Петр Иванович не сомневался… Пока не совсем знал, что сделать для того надобно. И уж вовсе не подозревал, что во многом благодаря именно его трудам и радениям из крепости Бийской вырастет город Бийск.
Таисия Сорокина