Иногда я задумываюсь о том, откуда и как всё взялось, и тогда передо мною встаёт непостижимая тайна цифры 1, что гордо возвышается над замкнутым в себе небытием, воплощённом в ноле. Казалось бы, нет ничего более естественного, чем небытие, которое может «существовать» без причины и цели, в то время как всему бытийствующему требуется причина. И тем не менее над пустыней, которой правит ноль, восстала единица.
В чисто арифметическом смысле между единицей и нулём много чего есть: в математике буквально на каждом шагу можно нарваться на бесконечность, что заметил и отразил в своих апориях ещё Зенон Элейский, и когда думаешь о том, что маленький путь от 0 до 1 содержит внутри себя бесконечное количество бесконечностей, начинает кружиться голова. Так и видишь, как бесконечности толпятся, напирают друг на друга, проваливаются друг в друга и заманивают неосторожных путников в свои гиблые тенета… Но если мы перейдём с арифметических позиций на метафизические, то увидим, что все эти толпящиеся бесконечности для нас не имеют большого значения: между нулём и числом 0,00…001 такая же пропасть, как и между нулём и единицей, ведь ноль – это ещё ничто, а 0,00…001, при всей своей неизмеримой ничтожности, уже нечто. Как перепрыгнуть от одного к другому? Ответив на этот вопрос, мы и поймём, откуда и как всё взялось. Но можно ли на него ответить?
Не стоит думать, что единица – это очень мало, и сама она не так уж сильно выступает над уровнем абсолютного ничто. Сколько всего, мол, к ней нужно добавить, чтобы получилось что-то большое и значимое. Но здесь в вас снова говорит арифметический подход, ибо в метафизическом смысле двойка получается не добавлением к единице ещё одной единицы (откуда ей взяться, если единица у нас символизирует бытие вообще, а двух бытий быть не может). Двойка, или диада, получается делением единицы как монады внутри себя, осуществляющей тем самым процесс самоотрицания. Об этом знали многие древние философы, учившие о Первоначале, рождающем вторую ипостась самого себя, и это порождение не случайно, а необходимо: единица настолько наполнена потенциями, что не способна удержать себя от их проявления, а спусковым крючком служит самопознание единицы.
Вот, к примеру, что пишет Лев Карсавин о философии Филона Александрийского: «Абсолютное (а потому Всеединое), познавая себя, словно раздваивается, рождая Мысль, Логос или Нус. И рождённая Мысль есть само Абсолютное, а будучи им – абсолютная Идея или мир идей». Двойка, или Второе, при таком подходе «является началом активным, в деятельности мышления оформляющим и, следовательно, предполагает нечто оформляемое, пассивное, косное, некоторый хаос и материальность. Так необходимым становится предположить третий модус Божества – бездну, глубину, хаос, влагу, воду или мрак. Извиваясь мыслью подобно змию, Второе словно отражается в тёмном зеркале бездонных вод».
Таким образом, если единица как Первое восторжествовала над нулём как небытием; она, не будучи способной долго довлеть в своей замкнутой самости, неизбежно порождает сначала Второе, потом Третье, а вместе с ним – и весь материальный мир, в котором видимая множественность преобладает над скрытым единством, и к которому, следовательно, уже вполне применим арифметический подход. А если для вас эти рассуждения – всего лишь маловразумительные бредни древних идеалистов, представьте себе самую первую живую клетку, вдруг воспрявшую над царством не-жизни: само её появление так маловероятно, что граничит с чудом, и было бы ещё большим чудом, если бы вдруг рядом с ней появилась ещё одна клетка, и ещё, и ещё, и они начали бы образовывать живые тела механическим сочетанием клеток. Нет, вторая клетка появилась делением первой, а третья – делением одной из первых двух. И так постепенно многообразие отдельных живых организмов произошло от изначального единства, от удивительного Первого, потенциально содержащего в себе Многое. Вот так ход рассуждений древних повторяется в современной науке.
Впрочем, мы забыли о другом герое нашей заметки, – о нуле. Допустив появление единицы, ноль нажил себе сначала одного, а затем – бесчисленное множество врагов. Но главным врагом для него остаётся единица как бытийный Абсолют, Первоначало, «Первый Свет», «Отец всяческого», монада творения, порождающая диаду, которая, в свою очередь, порождает числа, а те – точки, а те – линии, а те – тела. Что же делать нулю? Он не сдаётся, он, как минимум, пытается не прибавлять своим бытийствующим врагам силу: сложение числа с нулём ничего ему не даёт. Чтобы что-то получить от нуля, его нужно не суммировать, а просто захватить и поставить рядом, не сложить, а соположить – и ты становишься в 10 раз мощнее. Так говорит арифметика, но метафизический смысл этого не совсем ясен: почему присутствие нуля в числах помогает им расти и увеличивать разряд? Как бы то ни было, ничто можно захватить и укротить, заставить его служить тебе, но не дай вам Бог попытаться помножиться на ноль: это – уничтожающая вас ловушка, и тем более не пытайтесь на него поделиться – получится какой-то невообразимый коллапс.
И ещё одну ловушку приготовил ноль: он создал армию антиподов, чудовищных созданий из невещественного, небытийствующего, отрицательного и отрицающего мира в противовес положительным натуральным числам, одно название которых намекает на их связь с природным, материальным началом. Антиподы внешне похожи на натуральные числа, но их выдают минусы, что торчат перед ними жалящими пиками. И вот так маячит за спиной нуля огромная, ощетинившаяся минусами армия антиподов, каждый из которых мечтает наброситься на своего положительного двойника и аннигилировать его путём сложения, обратив в ничто. Как торжествует ноль, когда кто-то из людей допускает эти смертные объятия! Но против антипода можно воспользоваться его же оружием – пикоподобным минусом: пусть число смело идёт на антипода в бой с пикой наперевес, и хотя тот укроется щитом из скобки, это ему не поможет, минус на минус даст плюс и рыцарственное число увеличится вдвое. Отрицание отрицания даёт утверждение и силу.
Итак, ноль стремится всё обнулить, ведь ничто ничтожит. Но у него на пути стоит непреклонная монада творения – единица, первоначало сущего, непроявленный потенциал, скрывающий в себе неисчислимое многообразие. В этом видна сущностная, то есть качественная природа единицы, что оказалась затемнена арифметическим подходом, рассматривающим мир как совокупность отдельных вещей и не видящим их генетической связи. Но в математике есть и другие подходы. Например, топология изучает качественные свойства объектов, и в ней есть понятие гомеоморфизма – получения одного объекта из другого произвольной обратимой непрерывной деформацией. Не является ли порождение диады из монады такой же непрерывной деформацией единицы, превращающей все разрывы между числами, а затем и объектами мира в иллюзию? Преодолеть видимую разорванность мира способен только качественный подход, а пока математика преданно служит современной индивидуалистическо-количественной онтологии. Если всё сущее происходит путём развёртывания метафизической единицы, то оно отделено от небытия-нуля и его составные части генетически соприродны друг другу. Единица порождает всё многообразное, но единосущее, ноль есть ничтожащая бездна.