Сомневаюсь, что рассудок вернулся к героине истории в полной мере. На мой взгляд, это так же мало реально, как и то, что она смогла выжить сама. Назвать ее спасение чудом не повернется язык. Осудить – не позволит совесть.
Это случилось в 1942 году. 16 февраля из Сталинабада (Душанбе) вылетел самолет, биплан Р-5 и взял курс на Хорог. В нужное время в аэропорт назначения самолет не прилетел. Поняли, что произошла катастрофа. Более того, предполагали наиболее вероятное место крушения – урочище Калаи Вамар Памира, недалеко от перевала Одуди. Там, где высота гор настолько велика, что самолеты прокладывали курс не поверх пиков, а между ними. Из-за плохой видимости самолет мог зацепить одну из створок исполинских скалистых «ворот».
Катастрофа
На борту Л3316 находилось : пилот Василий Васильевич Княжниченко, начальник Памирского погранотряда майор Андрей Евдокимович Масловский, работник Наркомата НКВД отряда - капитан Михаил Вихров, сотрудник НКВД Таджикской ССР Жуковский и Анна Гуреева, жена начальника аэропорта в Хороге, куда она летела со своими двумя детьми, десятилетним пасынком Сашей и шестимесячным Валерием, который родился уже в совместном браке.
Самолет упал на высоте 4400. Все выжили, не считая легких ранений. Радость от этого вскоре сменилась тревогой и мыслями – не лучше ли было погибнуть сразу. Главная опасность заключалась в холоде – температура не поднималась выше минус 30. Ураганный ветер и снегопад быстро заметали следы авиакатастрофы, лишая последней надежды на спасение. Увидеть обломки самолета при таких условиях было бы большой удачей, разве что удастся заметить сигнальную ракету. На следующий день видели пролетавший в стороне самолет.
Не сдаваться
Первую попытку выбраться из снежной западни самостоятельно, предприняли через несколько часов после падения самолета. Решили искать спуск к реке Пяндж, которая, судя по картам, находилась где-то неподалеку. Княжниченко и Вихров почти не пострадали, потому отправили на поиски их.
Остальные занялись обустройством временного лагеря. Первым делом собрали продукты питания, горючее, спички, теплые вещи. На пятерых взрослых и двоих маленьких детей имелось в распоряжении: сливочного масла – 600 грамм, колбасы – 1 кг, сыра – 1200 грамм, банка крабов, три бутылки водки. Воды не было, зато снега и льда в избытке.
Чтобы защититься от ветра, убежище оборудовали в отсеке для пассажиров, куда с трудом все помещались. Но выхода не было – сидели друг у друга на коленях по очереди, временами выходя в фюзеляж, чтобы размять ноги.
Княжниченко и Вихров вернулись через шесть часов, измученные и расстроенные неудачей. Они выяснили, что самолет упал на край ледника, дальше пропасть. Нужно искать другой путь.
Несмотря на тяжесть положения, взрослые старались поддерживать самого младшего из них. У мальчика при себе было детское домино. Устраивали турниры, играли на очки. Потом, когда погода нормализовалась, нарисовали мишень и устроили соревнования, кто выбьет больше.
Через несколько суток стало ясно - ждать помощи не стоит, скорее всего их сочли погибшими.
Ели раз в день, по крохам. Было очевидно - вскоре кончится и это. Что тогда? Анна Гуреева с ужасом смотрела на своего младшего, предчувствуя страшную участь. Мужчины видели ее переживания, понимали, но ничего пообещать не могли. Разреженный воздух, стресс, голод, холод и безысходность влияли на сознание, невольно подсказывая, как можно продлить свою жизнь. Еще несколько недель такого выживания и они начнут терять человеческий облик, один за другим.
Не желая мириться с такой судьбой, 19 февраля Княжиниченко и Вихров снова отправились на поиски прохода вниз к реке. Все ждали их возвращения с надеждой так как понимали – это хоть и мизерный, но шанс выжить кому-то из них. Однако, обильные снегопады еще больше усложнили ситуацию, отрезав и те пути, которые еще недавно просматривались на другом склоне.
-Снега навалило, было по пояс, сейчас по грудь и так везде, - рассказали вернувшиеся Княжиниченко и Вихров.
Всех охватила апатия. Еда должна была закончиться 22-24 февраля даже с учетом мизерных норм.
23 февраля слышали звуки выстрелов со стороны погранзаставы. Поняли, что это, вероятно, салют в честь праздника... Неужели про них забыли?
Последнее собрание
- Что будем делать, товарищ майор?
Вопрос адресовался Масловскому, как самому старшему по званию. Он обвел всех тяжелым взглядом.
- Предлагаю всем высказаться, у кого будут какие предложения. Аня, говорите первая, если есть что.
Женщина облизала пересохшие, почерневшие от обезвоживания и холода губы и посмотрела на своего пасынка, Сашу. Ее родной сын, Валерий, перестал дышать двое суток назад, его тело лежало снаружи, заваленное кусками льда. Мальчика похоронили молча. Все понимали, что скорее всего он останется в этих снегах навсегда.
- Я буду тут, с ними… до конца. А вы идите…
Анна говорила так, будто детей еще двое. Ее решение ни на что не влияло, и так было ясно, что она никуда не пойдет. Но был вопрос – кто останется вместе с ней. Все молчали, не решаясь высказать мысль, которая мучила каждого – остаться в такой ситуации, значит подвергнуть себя искушению, о котором не хотелось даже думать. Но эти страшные мысли сами лезли в голову, сводили с ума.
- Уходите все, никого из вас не надо, - глухой голос женщины прозвучал решительно и жестко. Все понимали друг друга без слов. Масловский, выждав паузу, заговорил снова:
- Значит так, Анна с Александром остается. Остальные уходят. Выступаем с рассветом.
На исходе третьих суток житель кишлака Матраун заметил на белоснежном склоне черные движущиеся точки. Жители организовали группу и вышли навстречу.
Живы!
В Хорог пришло сообщение о том, что жители Матрауна спасли троих: Вихрова, Княжниченко и Масловского. Жуковского с ними уже не было. Ничего вразумительного о его судьбе спасенные сказать не могли. Они сами находились в тяжелом состоянии. Их доставили в госпиталь. Вихрову и Масловскому ампутировали ноги. На Княжиченко на ногах были пилотные унты, он не пострадал. Все трое с трудом возвращались к жизни, говорили мало, да их особо и не расспрашивали, полагая, раз они тут, значит остальные мертвы. Другого даже не предполагали. На самом деле, как выяснилось позднее, они вспомнили и о Жуковском и об Анне с Сашей. Но прошло уже немало времени, опасались, что их обвинят в малодушии и направят в штрафбат...
Муж Анны, Иван Гуреев оплакивал жену и детей, уверенный, что они погибли. Выжившие ничего о них не сказали, значит мертвы...
Продолжение тут: