Литературный этюд на тему средневековой традиции японских супругов переписываться письмами из разных комнат (это примерно как мы сейчас переписываемся на айфонах, сидя в одной комнате) от 27.12.2011.
Письмо из комнаты мужа в комнату жены:
Разлюбезная моя Екатерина Матвеевна!
Множество земель мне пришлось пройти и отвоевать для нашего господина, жена. Для благополучия и процветания императора нашего множество врагов и разбойников пришлось успокоить мечом в наших лесах. О, сколько раз, врезая меч в тело, изумлялся я тому, с какой легкостью и непринужденностью рассекает он плоть человеческую, обнажая склизкое и хрупкое нутро, как кровь, не стесненная более оковами кожными, начинает литься непрекращающимся потоком - глаза противника тогда выходят из орбит, словно ошеломленные своею собственною бренностью, и легкая - по началу трудно уловимая дымка начинает прокрадываться в них. Как летний утренний туман покрывает берега нашего прудика, в то время как зелень и цветы на нем только начинают открываться лучам восходящего солнца, так и эта смертная дымка, поглотив яркость и ярость в глазах противника в тот же миг придает ему ту необыкновенную глубину и трепетную смиренность, которые мне так нравится находить в тебе, моя возлюбленная жена.
Но невозможно меж тем в нынешнее спокойное время услышать бряцание доспехов в шелесте твоей юбки, когда ты проходишь по коридору, чтобы принести мне чай. Не могу я услышать и лязг мечей, заставлявшем мое сердце так яростно гореть, в грохоте кастрюль, когда ты хлопочешь на кухне. Также не слышны мне и кличи боевые в песнях, которые ты распеваешь, когда танцуешь для меня. И хотя грация твоя - журавлиная, а песни напоминают трели соловья в ясную полнолунную ночь, так что невозможно не получить подлинное наслаждение от них, сердце моё не перестает тосковать по бравым походам боевым – по долгу моему.
Как карп, попавший в ловкие сети рыболова, стремительно и яростно пытается прорвать силок и вырваться на свободу, так и сердце мое яростно и стремительно рвется на служение господину нашему, чтобы не допустить в государстве императора нашего никакой несправедливости или же зла, восставшего против него.
Но господин не зовет меня в бой. Вот уже который день приходится смиряться мне с жизнью домохозяина, тянущейся неторопливо и лениво, как морская змея. Мне приходится учиться обращаться с рисовым полем, которое благодаря великодушию и высокомудрию императора получил я в свое распоряжение. Я провожу много времени в библиотеке, постигая глубокую философию и всеобъемлющую мудрость конфуцианских учений. Но каждый раз, когда я вижу, как собаки наши, заигравшись, сцепляются в своей жестокой драке, когда вижу слюну стекающую с их оскаленных зубов, когда я слышу их яростный дикий рык, яркий огонек былых сражений и побед тот же час вспыхивает во мне, и надежда вновь ощутить их жар разливается в моем сердце мощной и неукротимой волной.
Слишком редко в моей теперешней жизни удается заглянуть мне смерти в глаза, жена. Лишь найдя у реки мертвое тело гуся, могу я тихо поскорбеть над ним вместе с гусиной стаей. Но и в эти моменты не нависает она надо мной и не танцует со мной так же дерзко, как делала это в пылу сражений. Но надеюсь, что не будешь ревновать меня к ней, поскольку помнишь, что ревность для женщины – самый большой и тягчайший порок.
Ответ из комнаты жены в комнату мужа:
О, кормилец, как же удивительно стройны и благообразны речи ваши. Преклоняюсь перед силой вашей, смелостью и решимостью так отважно и самоотверженно трудиться на благо господина и императора нашего. Преклоняюсь также низко как зеленые травинки преклоняются ветру. Преклоняюсь даже ниже, чем ветви ивы преклоняются воде. Как ветви сакуры бьются о наше стекло в ветреный день,столько же раз кланяюсь вам, мой господин, вашей силе, смелости, выносливости и ловкости. Даже взглядом боюсь коснуться я собак наших, если деруться они – настолько труслива и слаба я в помыслах и чувствах своих.
Но удивительно мне, как вы не только проявляете недюженную смелость, но и окрыляетесь благородными помыслами от любого рода опасностей сиих. И меня окрыляете – и хотя я только мечтать могу о такой невообразимой силе и выносливости, столь присущей вам, всё же непрестанно внушаете вы надежду в сердце мое, что когда-нибудь - да, когда-нибудь, и я смогу выбраться из своего слабого женского тела и добраться до подобных духовных вершин. Вершин, по сравнению с которыми даже вершина горы Фудзияма кажется ничтожно низкой и малой.
Конечно, место ваше в пылу сражения, где непрестанно и умело сможете соревноваться вы в игре ни с чем иным, как со смертью. Мне даже сложно представить такое! Сама мысль о смерти слишком пугающа и устрашающа для меня, не говоря уже о том, чтобы встретиться с нею лицом к лицу.
На прошлой неделе, если помните, после того, как у нас в чулане я обнаружила мертвую мышь, я потеряла сознание - настолько непереносима была сия картина для меня. Мышь лежала разодранная в озере крови – скорее всего, ее задрал кот, и от самого вида крови мне стало так дурно и невыносимо, как будто бы эта была кровь моя собственная. И хотя я ношу с собой кинжал, с которым вы были так великодушны, чтобы научить меня управляться, вряд ли я когда-нибудь смогу им воспользоваться с той же ловкостью и умелостью, с которой это делаете вы. Но вы должны знать, что, наученная вашей смелостью и самоотверженностью, всегда буду пытаться защитить я честь вашу, как бы неловки и смешны мои попытки ни были.
Словно кукушка, которая своим пением благодарит дерево за свое гнездо, я благодарю за каждое мгновение проведенное в возможности служить вам в это спокойное время, мой господин. Пусть все чаяния и веления вашего сердца исполняются также быстро и легко, как сакура распускается в нашем в саду в весенний солнечный день.
27.12.2011