1891 год
«Из прошлого. В одном из своих приказов император Павел велел, чтобы все проезжающие по улице, встречаясь с ним, выходили из экипажа и отдавали бы ему царскую почесть поклоном. Исключения не было даже для дам.
Случилось однажды, что император совершал свою обычную прогулку верхом в грязный день. Навстречу ему мчится в коляске расфранченная дама. Поравнявшись с императором, кучер придержал лошадей, дама поспешно вылезла из экипажа. Государь пожалел ее костюм и крикнул:
- Садись!
Она перепугалась этого возгласа и, приняв его в обратном смысле, со всего размаха села на землю в грязь. Павел быстро подскочил с лошади, подбежал к ней, взял ее под руку, помог подняться и, усадив в экипаж, сказал:
- Я вам велел сесть не в грязь, а в коляску.
Говорят, что это обстоятельство послужило для примечания к приказу, которым женщины освобождались от такого почтения его величества.
***
Когда при начале Крымской компании в помощь князю Меньшикову был прислан генерал-адъютант Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен, Меньшиков с досадой сказал окружающим:
- Я просил подкрепления войсками, а меня подкрепили Ерофеечем (известная настойка). (Донская Речь. №32 от 17.03.1891 года).
1894 год
«Ростов-на-Дону. У одного из ростовский шинкарей, Бориса К-ва, акцизный чиновник обнаружил водку крепостью в 36,8 градусов, т. е. на 3,2 градусов менее нормы. За это К-в приговорен к штрафу в 70 рублей или аресту на 1 месяц. В заседании съезда 16-го марта рассматривалась апелляционная жалоба К-ва на этот приговор, в которой он приводил в свое оправдание то, что «найденная низкопробная водка им не продавалась, а что это сливки из рюмок, что сливки эти» он держал для чистки зеркал, ложек и т. п. вещей и он «настолько добросовестный трактиросодержатель, что никогда не позволит себе поить гостей такой гадостью». Несмотря на такие уверения, съезд постановил об утверждении приговора мирового судьи».
«Ростов-на-Дону. По-видимому, нашим ночным забулдыгам не особенно приходится по нутру ночные стражники, не дающие развернуться их пьяному разгулу. Между прочим, 10-го марта, ночью, имел место следующий случай. Один довольно прилично одетый молодой человек, некто Егор Сизов, увидя стоявшего на углу извозчичьи дрожки, стал кричать во все горло: «Извозчик»! На замечание ночного стражника Брыкина, что извозчик этот занят и зашел с седоком в гостиницу, Сизов заявил: «Ну, тогда я сам поеду» и взялся уже за вожжи, собираясь усесться в дрожки, но стражник остановил его, взяв лошадь за узду. Тогда рассерженный Сизов, неожиданно для Брыкина, увесистым ударом сбил его с ног, и несдобровать бы сраженному стражнику, если бы не подоспевшая на крик помощь. При разборе этого дела мировым судьей 1-го участка, 16-го марта, изложенные обстоятельства подтвердились свидетельскими показаниями, и ночные похождения Сизова закончились приговором о двухнедельном его аресте». (Приазовский край. 71 от 17.03.1894 г.).
1898 год
«Область войска Донского. Еще немного и под действием животворных лучей весеннего солнца начнется великое переселение вод областных речек и речонок, взломает лед, пройдет вода, заработают заступы по огородам, бороны и плуги по полям, пойдет перемерка и пересушка зерна по амбарам, десятки тысяч рук будут сеять грядущий урожай, и блаженство земли Донской…
Главная водная артерия области высоко чиновный тихий Дон Иванович долгое еще время будет принимать активного участия в этой весенней вакханалии разных нечиновных Манычей, Аксаев, Миусов, Несветаев, Крынок и др. Март, иногда даже февраль – обыкновенное время для весенней прибыли воды рядовых речек, полуречек и бесчисленных балок и балочек Области. Неведомые, высохшие, забытые, пережившие свою славу, забурлят и с величайшей быстротой понесут не вмещающиеся в их берегах воды все эти диковинные, по своим татарским названиям: Кагальники, Еланчики, Куберлю, Кальмиусы, Юлы, Ельбузды, Чубурки, Курглаки, Цуцканы, Калитвенции… По поводу Калитвы и Калитвенции еще покойный В. Гаршин, проезжавший Донцом, заметил: «И откуда казаки набрали таких диковинных суффиксов для своих речек?» Чтобы он сказал, если бы он узнал, что, кроме Калитвенции, у нас имеются: Гнилушка, Гусынка, Кривая, Сукина, Завязка, Солояка, Мачеха, Свинушка, Перевозинка, Кобылянка, Крепенькая, Крутенькая, Хомутец, Дарья и др. (Первые четыре притоки Чира, вторые пять – притоки Бузулука, от Хопра, остальные – Медведицы и Маныча). Не находя обильным своим рекам существительных донцы выезжали на прилагательных или на уменьшительных; таким образом, у них образовались: Еланчик Мокрый, Еланчик Грузский, Еланчик Средний; Кулешак, Кулешачик; Миус, Миусчик; Большая Голубая, Малая Голубая, Сухая Голубая; Сухой Несветай – Большой Несветай – Малый Несветай; Верхнее Провалье – Нижнее Провалье; Калитва, Калитвенец, Калитвениция; Касарка – Касарочка; Крепкая – Крепенькая; Большой Куберлю – Малый Куберлю и еще какая-то Двойная Куберлю; Нагольная – Нагольчик и др. Сам Дон, наконец, и тот подвергается diminuendo, в форме Донца. Все русские названия областных речек в большинстве ласкательные, мягкие, родненькие; все татарские – жесткие, неизменные, сановитые. Первыми окрещены, большей частью, реки северной и средней частей Области, реки «верховых» казаков; вторыми – реки южной части ее, реки «низовых казаков. Это не простая случайность. Все верхние казаки – великороссийского корня и как по нраву, так и по наречию, насколько замечено, значительно отличаются от южных своих собратьев сравнительной мягкостью, уживчивостью, хлебосольством. За это они и заслужили от последних пренебрежительную кличку. Если вы, обмолвившись, скажете в какой-либо под-ростовской станице «таперича», «жаних», «областная правления» и т. п., то услышите иногда презрительное «чига», или «рязанец», т. е. хоперец. Между тем, ни на Хопре, ни в Урюпине, ни в Усть-Медведице не назовут вас ни татарином, ни басурманом, если вы, обмолвившись скажете по «низовой» привычке: «тогды», «просю», «чайкю» «стозе ви барысня у церкви не була?» и т. п.
Когда в марте рядовые речки и речонки из не чиновных успеют окончательно угомониться, наступает пора вступать в свои державные права самому высоко чиновнному Дону, и вступает он не единожды, а дважды. Первый разлив Дона называют в низовых станицах «холодной водой», второй, совпадающий иногда с концом мая – «теплой водой».
Первой он обязан теплым сыновьим чувствам туземных своих чад, всех этих питающих его в пределах Области Манычей, Салов, Аксаев, Карповок, Иловлей, Еланей, Гороховиц, Чиров, Медведиц и других; а второю – боле туго и позже поддающимся ласкам весеннего солнца иногородним чадам – рекам, питающем его в пределах губерний Воронежской, Орловской, Тамбовской, Рязанской и Тульской.
Невдалеке от Новочеркасска второй разлив Дона достигал, во времена оны, ширины около 30 верст, наводняя все низменные станицы и хутора и превращая их в придонские маленькие Венеции, что очень не нравилось графу Платову, подавшему в Новочеркасске первый пример того, как легким и быстрым способом доморощенные Венеции модифицировать в швейцарские Монтре и плавающие станицы-ковчеги водворить на местных Араратах – «Бирючих Кутах» тож. После знаменитых лютых разливов Дона, известных в народе под именем «Краснощековский», «Хомутовский» и еще какой-то «воды», многие станицы и хутора последовали примеру стольного града области и полезли каждый на свой Арарат. На нашей памяти в начале 80-х годов не только Дон, но и Миус натворил немало бед во время своих разливов. Шалили тогда и Еланчики приазовские, и даже безвредная теперь Крынка Таганрогского округа, причинившая, по рассказам старых заседателей, немало хлопот начальству «из ряда выходящими размерами затоплений». С тех пор, ежегодно весной, прикрынские жители своевременно, говорят, извещаются пальбой из пушки о грозящей опасности. Но всякая опасность давно миновала. Сам Миус, этот некогда судоходный «фальшивый этап» для походных казаков-«добытчиков», не смевших почему-либо возвращаться отрыто Доном, и тот не производит уже весной никакого эффекта, и много-много, что затопить прибрежные помещичьи и крестьянские «капустники». А между тем, Таганрогский округ – наиболее многоводный из всех округов, и один Миус имеет до 25 притоков с подпритоками, не считая балок и quaыi-речек. Приток Миуса, Крынка, имеет своих добрый десяток чад. И куда они все «воды» свои весной девают – один Аллах ведает. Правда, и предел им положен границами самого округа, но, с другой стороны, ведь, почему-либо названы же они «Мокрыми» (Мокрая Камышеваха, Мокрая Калиновка, Мокрая Сарматская, Мокрый Еланчик)? Лишь на деле все они сухи.
Впрочем, и сам Дон, гордость края, как бы оправдывая нелестное пророчество гр. Растопчиной, все более и более начинает переходить в разряд «нечиновных». Обмануть Доном не донца можно лишь весной, когда он, «осерчав», как говорят казаки, начинает вдруг подымать корабли с осадкой свыше 10 футов и грузом до 50000 пудов! Да и то в течение первых лишь недель половодья, после чего корабли заменяются барками, коломенками, затем – полубарками и, наконец, баркасниками вплоть до «чижиков» включительно. Радуются тогда, по очереди, пристани Качалинская, Чирская, Цимлянская и т. д., вплоть до Аксайской; радуются хлебщики, амбарщики, лесники, караванщики, рыбаки. А когда водный сеанс Дона завершится окончательно, и полая вода сойдет, обнажив изумрудные луга придонских «займищ» – радуются тогда все станичники, радуются гуртовщики, сенщики и сенокосные шибаи…
Несмотря на кажущееся многоводье свое и многоречие, Область наш de facto с каждым годом стремится перейти в положение бедной источниками воды: реки пересыхают, превращаются в смрадные болотца, заражающие воздух миазмами, и многие округа, в роде таганрогского, с «распутицей» многоводных, переходят на положение безводного округа – Сальского. Это видно уже из того, что верблюды, эти «корабли пустыни», издавна распространенные в задонских степях, постепенно завоевывают себе права гражданства, в качестве сельскохозяйственных животных, и в более северных, многоводных по репутации округах. Безводный Сальский округ имеет, однако, лучший на Дону источник живой воды, в лице известного «Гремучего Колодца», а на реке Сал один из лучших мукомольных заводов, чем уже совершенно не может похвалиться, например, Таганрогский многоводный округ.
Главная артерия Области, Дон, официально признается, как известно, рекой судоходной. Летнее и осеннее, однако, плавание по нему не особенно приятно, и тому, кто вздумал бы ознакомиться с придонским краем в это время, пришлось бы ознакомиться больше с его перекатами, чем станицами. Остается, следовательно, какой-нибудь один весенний месяц половодья, которым и нужно пользоваться. Вообще, для «комфортного путешествия» область наша не располагает удобными путями сообщения, начиная от железных дорог и кончая почтовыми трактами.
Истина известная: удобнейшие сообщения у нас на Руси – железнодорожные сообщения в прямом сообщении. От «хладных финских скал до пламенной Колхиды», от Петербурга до самого Владикавказа, вы, в прямом сообщении, доедете с истинно американскими удобствами: какие-нибудь одна-две пересадки, хорошие буфеты, короткие стоянки, удобные вагоны, в которых, правда, имеются подъемные нары для спанья, но, тем не менее, никто вам на голову не сядет, не упадет, как на других линиях, никто вам также на колена не сядет, никто не заставит вас чуть ли ни на каждой большой станции прибегать к знакомству с жалобными книгами… Но стоит свернуть с прямого направления на боковое, как все эти отравы тотчас полезут из всех щелей: по 14 часов будете вы ждать, пока вам подадут поезд на Урюпин (Грязе-Царицынская железная дорога), на Балашов, Луганск и др. Отвратительные вагоны, отвратительные буфеты, произвольные ставки, сидение на коленах соседа и падение ему на голову.
Проехаться на лошадях с большим или меньшим комфортом у нас, в Области, также редко где удается, вследствие чрезвычайно плохого состояния наших грунтовых дорог. Лучше несколько почтовые тракты, из коих, например, Задонский (от станицы Аксайской), с его знаменитой «Ольгинской дамбой» через Дон, может в хорошую погоду удовлетворить даже самого прихотливого туриста; неплохи также тракты «Покровская – Новониколаевская» (Таганрогский округ), «Голодаевка – Матвеев-Курган», где на станциях имеются хорошие и в достаточном количестве лошади с более или менее трезвыми ямщиками. Плохи и трудно-проезжи зато другие тракты области, и это, опять-таки, в значительной мере благодаря обилию у нас разных quasi-речек, болот, луж-озер и балок: мосты и мостики на них срывает вода, чуть не каждый десяток верст имеющих дело если не с мостком, так с паромом, не с паромом, так с навозной гатью или плотиной, устроенной так удобно, что пока проедешь по ней, раз десять огреешь себя по ногам торчащим рогами кверху лесняком, вербой и т. п». (Приазовский край. 72 от 17.03.1898 г.).