В 80-м проходил плавательную практику мотористом на лесовозе "Малоярославец" ДВ пароходства. Пришли в Ольгу за лесом. Капитан, молодой, амбициозный, буксиров ждать не захотел, решил самостоятельно отшвартоваться. Снялись с якоря, пошли, объявили подвахте выйти на швартовку (тогда повсеместно внедряли "щекинский метод", сокращали палубную команду, на швартовку и крепление груза вызывали подвахтенных из машинной команды). Я был расписан на бак.
Ну, вышли, стоим, смотрим. Судно идёт под углом градусов в 30-40 к причальной стенке. Метров за 200 команда с мостика: "Машине - стоп". Идем в тишине. Метров за 100 новая команда: "Машина, малый назад". А в ответ - тишина. Берег все ближе. С мостика уже погромче: "Машина! Малый назад!". И опять - ничего. Капитан стал уже орать: "Машина! Машина!!!". Потом смирился и упавшим голосом: "На баке, отдать левый якорь. Сообщать дистанцию до берега?". Загрохотала якорная цепь, но пока вытравится нужная ее длина, пока якорь "заберёт", да и как угодить с длиной цепи, чтобы и якорь надёжно зацепился и чтобы цепь натянулась и удерживала...
Короче, якорь - это для дяди прокурора в будущем, мол, капитан принял все возможные меры... Нос судна нацеливался точно в ногу портального крана и воображение уже рисовало эпическую картину катастрофы: пароход, сминая свой форштевень, наползает на причал и подсекает ногу крана, от чего кран медленно, но неумолимо начинает заваливаться и под страшные звуки крушения рушится на бак. Я начал быстро решать что делать. Бежать все же было стрёмно. Решил, если что, нырнуть под турачку брашпиля. Третий штурман, свесившись с носа, показывал пальцами расстояние от форштевня до причала, а кто-то из матросов репетовал голосом в микрофон и над палубой разносилось из динамика: "Двадцать, пятнадцать, десять...". Лица у всех застыли, мостик обречённо молчал, берег и кран неумолимо приближались...
И тут, о счастье!, "пух-пух-пух", подал свой голос наш дизель. Навала, слава Богу, не произошло, но как только борт судна коснулся кранцев причала, капитан молнией сиганул по трапам в машинное отделение и, как казалось, даже на баке были слышны его дикие яростные визги и глухие вопли истязуемых деда и второго механика. Как затем выяснилось, в механизме реверса главного двигателя от старости обломился зуб и заклинил. А без этого двигатель на задний ход не запускался. Вот так и у нас чуть "море не кончилось".
Рассказал Анатолий Чепиков.
