Пролог. Ч.2
Что он подразумевал, Хьюго сказать не успел, потому как некое неописуемое событие, представшее пред взбудораженным взором, на какое-то мгновение лишило дара осознанной речи. Действительно, здесь было от чего очуметь, тупо ополоуметь! Из мрачной, едва ли не дьявольской бездны, под отсвет сверкавших молний, выпрыгнул двухмачтовый бриг, напоминавший середину эпохи колонизации; он отличался старой, сугубо деревянной, конструкцией. Но и это ещё не всё! На верхней стеньге развевался изодранный чёрный стяг, украшенный белым черепом да перекрещенными костями; в пиратском наречии он именуется запросто – Весёлый Роджер. До ужасной воронки оставалось приблизительно пол морской мили. Дивный парусник! Он как будто получил от бушевавшей стихии некий могучий стимул и как будто пролетел над штормовыми волнами всё разделявшее корабли километровое расстояние. Они несильно столкнулись. Встали друг против друга. Современный капитан ошарашенно разглядывал возникшее из неоткуда редкостное явление; оно казалось отчасти необычным, а частью по-сатанински потусторонним. От одного его жуткого вида можно не просто опешить, но целиком утратить нормальное восприятие привычного мира. Именно в такой вот временный ступор и впал растерянный капитан, дав неожиданному противнику ощутимо весомое преимущество. А! Кровожадные недруги активно готовились к ожесточённому нападению.
- Йа-хой!!! - пронесся над палубой пиратского судна душещипательный клич, громовой и воинственный, призывавший подвластную команду наверх (так сложилось, все должны немедля одеться по полной выкладке и приготовиться к «славному» грабежу да боевому манёвру).
Усиленный грозной, скорее дьявольской, непогодой, он прокатился словно потусторонний глас, какой вырывается из огненной преисподней от разъяренного Сатаны. Чуть тише, лишь для членов морского братства, мгновенно повыскакивавших на капитанский призыв, зловещий незнакомец по-озорно́му добавил: - Отличное судно – давайте с ним позабавимся! По местам стоять! Пушкари орудийный залп! Остальные на а-а-бор-д-а-а-ж!!! - растягивая последнее слово, недвусмысленно скомандовал разбойничий повелитель.
Вид адского человека представлялся не столько ужасным, сколько великолепным! В шуме страшенного урагана, бушевавшего в западно-атлантической акватории, он грозно возвышался на капитанском мостике. Несмотря на разгневанную природу, держался с непревзойдённой уверенностью, с полагавшейся рангу своенравной напыщенностью, с приобретенным за долгие годы горделивым достоинством. Да, возраст седовласого морского разбойника приближался к шестидесяти годам – срок, для пирата, сравнительно необычный (мало кому удавалось приблизиться к сорока). Помимо почтенных лет, типичного представителя пиратского общества отличали и такие характерные признаки: во-первых, сильное телосложение, передававшее небывалую силу; во-вторых, чёрные злые глаза, заставлявшие трепетать любого, на кого хоть на секундочку обращались; в-третьих, крючковатый «нося́ра», устрашавший и корявой формой и крупным размером; в-четвёртых, курчавая борода, давно поседевшая и долгий период не чёсанная; в-пятых, противный беззубый рот, выделявшийся лишь верхними гнилыми клыками; в-шестых, модный костюм, пошитый из китайского ситца; в-седьмых, широкополая шляпа, окаймленная павлиньими перьями; в-восьмых и, наконец, в-последних, золотая, роскошная перевя́зь, увенчанная однозарядным пистолетом да абордажным клинком, специальной широкой саблей.
- Я иду в бой – за меня останется квартирмейстер! - выкрикнул он как само собой разумеется, а далее, ухватившись за один из концов бегучего такелажа, ловко переместился на главную палубу.
Послушные канониры, всегда державшие пушки в заряженном состоянии, только-только осуществили рекомендованный залп; остальные сподручные братья, верные соратники старого волка, перекидывали на соседнее судно «морские кошки» (крюки, с привязанными канатами) да кла́ли на соседние борта деревянные лестницы, предназначая их для эффективного нападения. Словно несчётная саранча, посыпались озверелые негодяи, представлявшие жутковатое, воистину неприглядное, зрелище. Сверкая разношёрстной экипировкой, а где-то оставаясь с полностью голым торсом, они перескакивали на современный военный корабль и тут же нападали на всякого-каждого, кто попадался им на пути. Кого-то убивали, а кого-то, кто успевал поднять ру́ки вверх, великодушно делали безвольными пленниками. Общая картина представлялась по-адски чудовищной! Отовсюду слышались признаки ведомого боя: истошные стоны, остервенелые крики, пистолетные выстрелы, автоматные очереди, лязганье острых сабель, мольбы о милосердной пощаде, победоносные крики восторга – словом, боевой экипаж сверхсекретного судна, обученный топить любые цели как надводные, так и подводные, оказался застигнут врасплох. Сейчас он полным составом, одним матросом не доходившим до сорока человек, выглядел небоеспособным, неумелым, не наученным достойно сопротивляться. Хоть как-то противостоять разъярённым бандитам, всю жизнь проводящим в походах и битвах, имеющим численный перевес, превышающий больше чем вдвое. Сделанное сравнение не считается пустыми словами, поскольку команда пиратского брига равнялась ста пятнадцати отпетым головорезам; ни один из них не ведал трусливого страха и не знал ни малой пощады. Сто десять переместились на соседнюю палубу, где безжалостно буйствовали и где жестоко тиранили всякого, кто отваживался на действенное сопротивление.
Действительно, матросы американского корабля, и без того находившиеся под страхом погодного переплёта, безвыходной переделки, подверглись новому, не менее жестокому, испытанию – столкновению с лихими морскими разбойниками. Те явились точно из неоткуда, и в самом инфернальном обличье, – как тут не впасть в сверхъестественный ступор? Бо́льшая часть современных матросов именно так и сделала, предоставив небольшой горстке доблестных сослуживцев попытаться отстоять как честь американского флота, так и собственную свободу, так и горделивую независимость – они вступили в неравную, практически рукопашную, схватку. Огнестрельное оружие если и приносило какую-то пользу, то вовсе не ощутимую; наоборот, оно ещё сильнее раззадоривало безжалостных выродков, возникших точно с потустороннего света. Бой случился коротким и не превысил двадцать минут. Закончился он так же внезапно, как и чуть ранее начался́ – сразу после пленения кома́ндера Вильямса, бесцеремонно свергнутого со значимой должности; теперь его беспардонно вытаскивали на общее обозрение, а заодно на скорый суд пиратского капитана.
Касаясь последнего инцидента, честь закончить недолгую схватку выпала двум ярым морским бандитам: один откликался на нелестное прозвище Стинджей (в переводе на русский – Скупой); другой назывался как Трамп (по-русски – Бродяга). Первый представлялся мужчиной пропиты́м, рано состарившимся, хотя и достиг всего-навсего сорокачетырёхлетнего возраста; нескладное туловище выделялось и низеньким ростом, и лысой башкой, и оголённым торсом, испещрённым зажившими шрамами, и объемным, словно картошина, носом, и беспрестанно бегавшими тёмно-серыми зенками, и неприятной, скорее всего трёхдневной, щетиной. Второй прожил тридцать восемь годков и казался вполне приличным, одетым в а́глицкое сукно, перехваченное широкой кожаной перевязью; высокий рост, при худощавом телосложении, придавал ему вид несуразный, сравнимый и с тонкой, и с длинной оглоблей; привлекательное лицо, на удивление гладко выбритое, отображалось глазами голубыми, как небо бездонными, носом остреньким, хитро вздёрнутым, губами узкими и тонкими, плотно прижатыми; расстояние от правого виска и до точёного подбородка обезображивалось страшным, давно зажи́вшим, ранением; белокурые волосы, шелковистые и волнистые, казались ухоженными. Чуть ранее оба они ворва́лись в служебное капитанское помещение. Воспользовавшись обескураженным состоянием растерянного кома́ндера, морские головорезы, под прицелами двух кре́мневых пистолетов, доходчиво донесли, что сопротивление является и глупым, и полностью бесполезным. Случай выглядел неординарным, непрописанным ни в одном военном учебнике. Единственное, что Вильямс попробовал сделать, так неуверенно потянулся к поясно́й кобуре. Понятно, он хотел воспользоваться индивидуальным оружием, но был остановлен предупредительным окриком, последовавшим от Трампа:
- Не советую, кэп! - по убранству рубки и внешнему виду определить весомое положение оказалось совсем нетрудно. - Не то наша встреча кое для кого закончится плохо.
Совет выглядел неплохим, да ещё и подкреплялся сумрачным дулом. Смятенному капитану не оставалось иного, как подчиниться свирепой бандитской воле. Далее, под грубым пиратским конвоем морской офицер был выведен к остальной, только-только пленённой, команде. Так же как и он, подчинённые люди находились перед лицом неотвратимой погибели, представленной грозным обликом головорезов-грабителей.
- Капитан Мадмэ́н… сэр, - раболепно обратился Скупой и применил почётное пиратское прозвище, обозначавшее «бешеный», - мы пленили главного, а значит, бой считается конченым.
Ткнув Вильямсу под рёбра стальным оружием, закоренелые негодяи сбили ему дыхание, легко толкнули вперёд и насильно поставили на оба колена. Послушное преклонение означало одно: победа считается полной.
- Корабль наш, джентльмены! - выкрикнул седовласый бандит, вскинув вверх вооружённые руки да эффектно помахав и пистолетом, и саблей.
- А-а-а!!! - вторили ему восторженные члены пиратского воинства.
