Как сказал великий классик Л. Н. Толстой “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по своему”. Эта цитата справедлива и сейчас. Но как обстояли дела сотни лет назад, когда прав у женщин было значительно меньше, а гражданское законодательство было тесно связано с Церковью? В прошлый раз я рассказал об основных институтах, регулирующих брак и дела супругов. Сегодня же речь пойдет о наиболее интересных, зачастую - весьма трагичных случаях из частной жизни русских людей XVII века.
Начнем с одного любопытного дела, относящегося к юрисдикции Церковного суда и связанного с трудностями развода. Развод могли дать, например, по недееспособности одного из супругов. В 1668 году сын боярский Филипп Черный жаловался архиепископу Илариону на свою жену, ссылаясь на ее душевную болезнь: "Жена моя Прасковья волей Божией одержима недугом, беснуется, теряет ум, бегает и на людей бросается, бьет их и давит. Из церкви Божией, не дослушав пения, выбегает прочь. А детей у меня с ней нет и не было. Вели мне, великий господин, жениться на другой жене". Что характерно, этой челобитной было недостаточно для развода, поэтому местному священнику было поручено провести у Филиппа повальный обыск. Что планировалось найти, и как в итоге кончилось дело - мы уже, увы, не узнаем.
Следующее дело дошло до нас в Записных книгах Рязанского митрополичьего дома. Необходимо сразу ответить на следующий вопрос: если преступника, осужденного за кражу или убийство могли поместить в тюрьму, то куда посылали человека, совершившего "греховно-нравственное" преступление? Ответ прост: в монастырь. Монастыри в Средневековье зачастую служили не только местом прибежища людей, посвятивших жизнь служению Богу, но и местом принудительного заключения особого рода преступников.
Так, в 1675 году на некоего Ивана Казначеева, дворянского сына, поступила челобитная от священника Антипа. Он решил заступиться за свою духовную дочь Устинью Казначееву, которая на исповеди поведала о страшных зверствах, которые совершал над ней муж. "Иван пьет безобразно и, напившись, бьет ее смертным убийством, хвалится избить до смерти. Он же, Иван, говорит при народе, что она, Устинья, живет со своим сыном Саввой блудно, а его, попа Антипа, Иван не слушает". Этой челобитной было достаточно для заведения дела, и Казначеев был заключен на митрополичьем дворе.
Через неделю сама Устинья Казначеева подала челобитную на мужа, перечислив все накопившиеся за годы брака обиды: "Живет он, Иван, со мною не по закону, как напьется - бьет смертным убийством. И саблей рубил, и ножом резал, и, посадив в мешок, волочил в воду, и своим людям меня нагую отдавал, велел бить, резать и творить насилие. И на меня клевещет, что я и с сыном Саввой блудно живу, и с отцом духовным, и с собаками. И естество свое мне, Устинье, кладет в рот, и всякое неистовство надо мною чинит". Далее Устинья сама начинает обвинять мужа во всяком: "Он же, Иван, живет с разными блудницами блудно, и со скотом блуд творит, и для блуда у девки Ульяшки забил младенца до смерти, а ныне ее и вовсе со двора сжил".
Через три дня была проведена очная ставка, на которой Иван Казначеев сам обвинил жену в прелюбодеянии: "Она, Устинья, жила блудно со стряпчим (государственным служащим) Богоявленского монастыря Филиппом Лутовым, и ныне живет блудно со своим сыном Саввой, а его, Ивана Казначеева, бьет до смерти". Из-за взаимных показаний горе-супругов дело вышло за рамки семейной драмы, включив в себя дела разных дворовых людей.
История завершилась не менее драматично. Казначеева осудили и отправили в монастырь. Любопытен тот факт, что причиной наказания стало сожительство с дворовыми крестьянами, а не избиение и издевательства над женой. Всех холопов, пострадавших от барского насилия, отпустили на волю. Иван Казначеев был пострижен в Богословском монастыре, где стал старцем Ионой. Решив сделать напоследок гадость, он оклеветал сына своей дворовой (а может, и своего). Эта гадость привела к тому, что мальчика сделали келейником при келье новопостриженного старца Ионы. Стоит сказать, что перед смертью старец все-таки исправился, написал явку с повинной и признал, что в отношении мальчика была допущена клевета, благодаря чему в 1681 г. ребенок был отпущен на волю.
На этой веселой ноте я закончу свое повествование. Если Вам понравилась тема - обязательно сообщите в комментариях, подобных случаев в архивах сохранилось множество. Желающих ознакомиться с темой подробнее отсылаю к работе Ляпина "На окраине царства: повседневная жизнь Юга России в XVII веке" и к материалам Государственного архива Вологодской области. Благодарю за прочтение!