Завершились праздничные дни и начались рабочие будни. Никогда я раньше так отчаянно не ждала окончания новогодних каникул.
Вернулись лечащие врачи в свой обычный режим, который сопровождался в том числе и бесконечными консультациями потока родителей.
Врачам детских реанимаций определённо нужно доплачивать за ведение родителей, которым постоянно требуется время и внимание, которым нужна и оказывается колоссальная психологическая поддержка, для которых врач становится богом, на всё время нахождения ребёнка в реанимации.
Родители буквально охотятся за врачами, чтобы иметь возможность хотя бы минуточку поговорить о шансах и о состоянии своего дитя, услышать мнение авторитета, который спас ни одну детскую жизнь, и от компетенций которого, теперь зависит благополучие собственного ребёнка.
С первого рабочего дня началась череда обследований, узи, рентгенов, осмотров узко-профильных специалистов. Кровь из малюсенького тельца нашего сына убывала с каждым новым взятым анализом. И как результат, было назначено еще одно переливание крови.
Росли как грибы диагнозы: диагнозы под вопросом, диагнозы предварительные, требующие уточнения и наблюдения, диагнозы основные.
Чем дольше ребёнок пробудет на аппарате ИВЛ, тем больше будет диагнозов, пояснял лечащий врач, просто надо подождать. Наберитесь терпения!
Ребёнок болел, он болел постоянно, находясь в реанимации полтора месяца, его лечили, но нужного эффекта лечение не давало. Отбившись от одной болезни, через неделю поражала другая, и так по кругу. Небольшой набор в весе чередовался падением и снятием с питания. С каждым переездом в новую палату нас ожидал очередной вид больничной инфекции, лечение которой проводилось новой порцией антибиотиков, в лучшем случае, в худшем - группой антибиотиков, нескольких видов одновременно.
Спустя две недели, незначительно улучшив показатели крови, малыша перевели на СИПАП, с помощью которого поддерживали его дыхательную функцию. Он держался молодцом, не ухудшался, справлялся несколько дней и учился дышать самостоятельно. В таком положении дел, врач предложил мне опробовать метод кенгуру.
Для меня это был самый волшебный и невообразимый по значимости подарок к новому году. Я боялась дотронуться до малыша, чтобы не навредить, а тут такое дело.
Меня усадили в удобное кресло для мам, медсестра достала из кувеза моего сыночка, аккуратно подобрав все возможные провода, прикрепленные к нему, поднесла ко мне, и уложила на грудь, почти к самому моему лицу. При этом нельзя было мазать тело кремами и духами, родитель должен быть, по возможности, просто чистым, без какого-либо парфюма.
Я боялась дышать в его сторону, не то чтобы расцеловать, как поступали другие мамочки, сидящие рядом в креслах со своими детками. Я положила ему на спинку свою руку, моя ладонь почти целиком покрывала его.
Ребёнок тыкался своим личиком, с закрепленной в носу трубочкой с кислородом, в мою грудную клетку, как слепой котёнок. Он был таким горячим, таким маленьким и таким суетливым, что было особенно удивительно, откуда у него брались энергия и силы на совершение такого количества движений.
На его голове был чепчик, подвернутый в несколько раз, из-за этого лицо казалось еще меньше, чем было на самом деле. Было невероятно слушать его сопение и наблюдать, как он капашиться.
В какой-то момент мне показалось, что я уже поверила, в то, что у меня есть сынок. Что он настоящий и живой. Что он не плод моей больной фантазии. С замиранием сердца я сидела в этом кресле часами, наблюдая за ним, вглядываясь в каждый след от клея, оставленный лейкопластырем на его ручках, и мечтая отмыть его и забыть когда-нибудь весь этот кошмар навсегда. Я бы так и сидела сутки напролёт, если бы медсестра не забирала малыша на кормление. И мы снова вынужденно расставались.
К тому времени я уже нашла в своем городе магазин для маловесных детей, и даже прикупила какой-то минимальный набор одежды: ползунки и парочку распашонок на 42-х сантиметровых малышей. Учитывая, что его рост при рождении составлял 28 сантиметров, эта одежка была ему тоже велика. Вещи выглядели буквально кукольными, отчего вызывали еще большее умиление при их рассмотрении.
Хотелось, чтобы поскорее закончились эти бесконечные взлеты и падения, хотелось стабильности в состоянии, и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне.
Увы, моим хотениям не суждено было сбыться. Вечером одного дня я обратила внимание, что температура тела, которая отображалась на датчике кувеза уверенно растёт. Я доложила об этом нашему врачу, который как обычно, задерживался на работе допоздна.
Врач как будто никак не отреагировал на мои волнения, и попросил ехать домой, потому что было уже поздно.
Утром следующего дня, еще в мамской комнате, где я переодевалась и оставляла в шкафу свои вещи, я ловила на себе косые взгляды других мам. Они перешёптывались между собой, в разных углах комнаты, мое сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя беду.
Как можно быстрее я переоделась, и бегом по коридору, находу надевая халат, бросилась в палату к сыну.
Спасибо за ваш интерес и за ваш лайк. Продолжение следует.
