Продолжаю историю о потомках несчастного француза, занесенного на самый край Дальнего Востока России.
Вспомнился лимерик из любимой моей книги Акунина "Алтын Толобас":
Один полоумный магистр
Был слишком в решениях быстр.
В край осин и берез
Его леший занес
И сказал дураку: «Фак ю, мистер».
Примерно так, только на родном языке, наверное, думал тот самый француз, которого леший занес в Россию в 1914 или 1918. Две даты, два предположения.
Версия первая.
1914 г. Первая мировая. Военнопленных отправляют подальше о фронта, в наш, тогда еще Приамурский край. Предполагалось разместить 5 тысяч в местном военном гарнизоне, на самом дели в финале их оказалось больше, по некоторым данным до 7 тысяч. Это при том, что всего в городке и селе прилегающем жителей местных где-то столько и было, даже меньше. Для приема военнопленных были переоборудованы казармы для нижних чинов. В 1917 им разрешили селиться где пожелают, некоторые женились на русских девушках и осели здесь навсегда. Возможно, предок Люмье был одним из этих самых военнопленных.
Версия вторая.
1918 г. Выступление Чехословацкого корпуса. С самого начала событий советское правительство, в основном в лице Троцкого, обвиняло французских представителей в России в том, что именно они своими действиями спровоцировали это выступление. Французское правительство никогда не признавало справедливость этих обвинений, но и полностью отрицать было бы глупо. Именно в 1918 к нам хлынул поток из этих самых чехословаков, а также американцев и французов. Русские женщины иноземцам настолько нравились, что некоторые и вовсе остались, тем более, что до родины им добираться было долго и проблематично. Вскоре сюда и японцы пришли, очень быстро построили дома, целые улицы, флагов своих понавесили, собирались жить, угнетая аборигенов.
Столько фотографий есть, где наши женшины с узурпаторами иностранными рядом, подписи то ли обидные, то ли сочувственные, вроде: "Женщины в России - вьючные животные".
В июле того же жаркого 1918-го начальник французского Генерального штаба Анри Альби предложил объединение 15 000 чехословацких солдат, находившихся во Владивостоке, с отрядами атамана Семенова, английскими, французскими, итальянскими, американскими и японскими военными. Типа объединиться, а потом уже и по кусочкам пирог поделить.
Все обошлось, наши победили. Очаги незначительные вспыхивали на ДВ до 1926 года, но те, кто остался здесь из бывших военнопленных или неудачников-интервентов, ассимилировались полность, слились с общей массой. Фамилия только порой выдает.
Возле той деревни, где потомки Люмье (может изначально было Люмьер?) проживали, в роще есть несколько могил с иностранными именами на полустертых табличках. Надя сказала, что ее мать считает, их предок похоронен именно там, только она ничего не знает подробнее, т.к. десятилетиями подобное родство представлялось опасным, предпочитали не говорить, не помнить.
А про Надю и ее судьбу завтра утречком)
