Здание музея Политехнического института смотрело на пробегавших мимо москвичей десятком узких глаз-окон, похожих на суженные зрачки. В черных зеркалах луж на дороге оно отражалось по частям. Маяковский наблюдал, как люди, кутающиеся в пальто, ныряли внутрь. Дверь распахивалась и вновь закрывалась, отсчитывая четкий ритм, как метроном. Один советский гражданин, второй, третий, десятый. Как слова, переносящиеся на бумагу лесенкой. Короткие фразы, бьющие в самую цель.
Маяковский любил именно такую точность и выверенность.
Стоило бы поторопиться, а то скоро в зале для диспутов не останется места. Люди будут толпиться в проходе, выглядывать из проема, ведущего в вестибюль. Аплодисменты, споры, эмоциональный протест и не менее яркий восторг. Маяковский был на таких мероприятиях любимцем, да и ему самому они нравились. Эти истинное единение, всплеск энергии, способный свернуть горы.
Тему диспута объявили заранее – пролетарский интернационализм. Пролетарии всего мира должны объединиться, и Маяковский полностью поддерживал эту идею. Он сам имел смешанное происхождение, а место его рождения – Багдати. Грузия. Но поэт верил, что совершенно не важно, кто ты и откуда: задача у всех одна и та же. И на диспуте говорил именно об этом:
–Среди грузин я чувствую себя грузином, среди русских – я русский.
Весь Политех, казалось, замер, придавленный громогласным, мощным голосом поэта. Даже свою речь он произносил так, будто читал стихотворение: не придраться – только восхититься. Слова Маяковского встретили согласными возгласами и аплодисментами. Произведенный эффект его устроил. В конце концов, достучаться до людей – призвание поэта.
Хлопки постепенно сошли на нет, как из-за стола встал неизвестный Маяковскому гражданин. Поэт не мог вспомнить, видел ли раньше этого человека на каких-нибудь собраниях писателей или нет. Вид имел самодовольный: снисходительная полуулыбка говорила сама за себя. Маяковский не без интереса наблюдал: нередко его пытались уколоть (обычно другие коллеги-литераторы), но так диспут становился гораздо увлекательнее.
– А среди дураков вы кем себя ощущаете? – задал вопрос человек.
По залу раздались тихие смешки. Но Маяковского нисколько не смутил вопрос. Под твердым взглядом человек будто бы сразу сжался, постаравшись стать меньше.
– Среди дураков я впервые, – ответил поэт.
