Остальные главы здесь
По прибытию в исправительное учреждение я была провожена местными контролёрами в карантинное отделение, где подверглась полному телесному обыску, а те немногие вещи, что я имела при себе, были изъяты на хранение, на время срока. В течение нескольких дней я проходила комплексное медицинское обследование, результаты которого чётко фиксировались в моей амбулаторной карте. Свидания и разговоры по телефону на время карантина были запрещены. Наверное, так даже было лучше, ведь одиночество, печаль и чувство страха не отпускавшие меня всё это время, лечились надеждой на то, что там, за бесконечными решётками и железными дверьми, ко мне рвётся и ожидает кто–то родной.
За сутки до перевода в обычную камеру меня повторно препроводили в кабинет психолога, которая днём ранее составила мой психологический портрет и исключила суицидальные наклонности, агрессию и психические отклонения. Рядом с ней сидела молодая врач мне неизвестная. Обе смотрели на меня внимательным, оценивающим взглядом.
– При поступлении сюда, санитар зафиксировала у тебя синяк и лёгкий порез на правой скуле. Откуда они взялись? – спросила зрелая психолог.
– Я уже говорила, что споткнулась и ударилась лицом о край стола в судебном изоляторе, – выгородила я капитана, простив за побои, которые не оправдывала, но понимала их истоки.
– Знаешь, в женской тюрьме всё не так как в армии или в мужском исправительном заведении. Тут никого не гнобят за сотрудничество с администрацией, медперсоналом и начальством. Напротив, здесь такая связь поощряется сокамерницами. Можешь сделать первый шаг к налаживанию отношений с нами, сказав сейчас правду.
– Я правду и говорю!
– А у меня есть версия от конвоирши, присутствовавшей в суде, что это муж тебя обидел.
– Какое это имеет отношение к медицинскому осмотру и моему нахождению здесь?
– Мы вносим любые отклонения в твою медицинскую карту. Её копия вместе с остальными важными сведениями о тебе будет передана твоему супругу. Но не стоит его бояться! Если он бьёт тебя, то этим займётся полиция.
– Вы уже внесли травму при падении. К чему снова этот вопрос?
– Ты беременна, – с ошеломляющим известием вступила в беседу молодая докторша. – Я гинеколог, изучавшая твои анализы и результаты осмотра, что проводила моя коллега. Если муж регулярно бьёт тебя, то ты обязана подать на него заявление, потому что от этого тоже зависит, где будет содержаться дитя после рождения: с отцом или в доме ребёнка.
– Что Вы сказали? Я беременна?
– У тебя срок около пяти недель. Разве ты сама не заметила задержку?
– Да, но я винила в этом стресс. Наверное, в анализах какая–то ошибка! Понимаете, мой муж… не способен зачать, а кроме него у меня не было мужчин.
– Значит, ты «залетела» от святого духа! – неприятно сморщилась психолог.
– Я прошу разрешения пройти повторный осмотр, – обратилась я к гинекологу. – У супруга варикоцеле, его сперма плохого качества и не в состоянии оплодотворить яйцеклетку.
– Плохое качество сперматозоидов не исключает возможности зачать ребёнка. Тут скорее случай играет роль или Бог, кто в него верит, – объяснила она мне, улыбаясь. – На повторный осмотр мне понадобится разрешение, а пока что ответь на вопрос: «Муж проявляет насилие в доме?».
– Нет, – отчётливо ответила я, внутри расцветая, как первый подснежник, пробившийся к свету из–под талого льда. Мне сложно было поверить в услышанное, но по моим щекам текли невидимые слёзы счастья и надежды, что я вновь обрела.
Вернувшись в карантинную камеру, я прислонила свои ладони к животу, и взглянула на них, слегка трясшихся от восторженного волнения. Я закрыла глаза и позволила себе зарыдать. Наконец–то ком горечи и боли, застопоренный в горле, поднялся вверх и вылился слезами из глаз. Я плакала о своей судьбе, о несправедливости осуждения, о капитане, о плоде в моём чреве, которого совсем не ждала, но безумно желала. «Как же так? – говорила я с небесами. – Внутри меня малыш, а я внутри железной клетки! Куда мне его принести? В дом ребёнка при тюрьме? Отдать мужу, не любящему детей, или его неприятной мамаше? Как он будет расти без меня? Нет, нет, надо выбираться! – сделала я глубокий вдох и открыла глаза. – Чего бы мне это ни стоило, я должна выйти отсюда раньше назначенного срока!».
Тем же вечером юная гинеколог, сумевшая получить разрешение на повторное обследование, подтвердила мою беременность.
– Через девять недель, если получится провести ультразвуковое обследование, то ты сможешь услышать, как бьётся его сердце.
– Сердце моего малыша! – засияла я.
– Да, только я здесь работаю совсем недавно, взамен той, что осматривала тебя, – врач наклонилась ко мне и прошептала. – Опыта работы в тюрьме у меня немного, но я уже успела заметить, что беременным здесь несладко. Мы обязаны следовать протоколам, которые порой бесчеловечны. Для тебя это может означать дефицит медицинской помощи, поэтому постарайся иметь деньги на личном счёту или заведи знакомства в администрации. Только так ты сможешь обеспечить себе спокойные роды.
Я кивнула ей в благодарность перед тем, как меня вернули в карантинную комнату.
На следующий день медицинская карта была полностью готова, а копия отправлена капитану. Меня ожидала заключительная процедура – санитарная обработка и выдача новой формы. От стрижки волос я отказалась, а вот помывки под прохладным душем было не избежать. Купаться хотелось, да только водой потеплее, но я была не дома и даже не в армии. Там, в тюрьме строгого режима, со мной не церемонились и комфорта не обещали.
«Направо! Налево!», – командовала строгая служащая, обливая меня весьма ощутимым напором воды, а я вспоминала прекрасный сон, что приснился мне ночью.
В нём я гуляла у озера за руку со златовласым мальчиком, который был очень похож на капитана.
– Ничего не бойся, мама, – поднял он на меня глаза, жмурясь от солнца. – Я защищу тебя от всего плохого!
Я наклонилась к мальчугану и, потрепав по волосам, сказала:
– Мне нечего бояться, ведь у меня есть ты! Такой сильный и такой светлый, как ясное солнышко! И как ты только такой прекрасный, у нас, темноволосых, уродился?
– Не знаю, но я всегда буду солнечным лучиком, греющим тебя, – обнял он меня за шею.
Процедура помывки была завершена и, надев чистую форму невзрачного бежевого цвета, я без страха была готова отправиться во мрак тюрьмы, ведь внутри меня светило солнце.
«Ступай!», – раскрыла дверь в тёмный казённый коридор конвоирша, и я исполнила приказ.