Разговор ректора и декана закончился довольно мило, и вышедшая из кабинета женщина даже засмеялась, обратившись напоследок к собеседнику: «Да, что вы, что вы, Владимир Олегович, не надо. Сами разберёмся!»
Когда бывшая абитуриентка Екатерина Иванькова приблизилась к двери ректора, та тут же открылась, и изумленный Владимир Олегович резко остановился.
— Вы, извините, ко мне? — спросил он.
— Да. Добрый день, — очень уверенно и глядя прямо в глаза мужчине, произнесла девушка.
— Тогда подождите, пожалуйста, минуточку-другую, мне нужно отойти. Проходите в кабинет пока и располагайтесь, — Холодов ушёл.
Катя осталась в маленькой, но дорого обставленной каморке одна. Она рассматривала письменный стол, стоявший на нём ноутбук, и шкаф со стеклянными дверьми, за которыми на полочках стояло множество наград в виде сертификатов, кубков и грамот. «Да, богатый дяденька... А, ещё и заслуг сколько» — думала ожидавшая ректора девушка.
На столе, около ноутбука на картонной ножке стояла фотография. Девушка была удивлена, Холодов на фото был с женщиной. Полное любви и счастья лицо его явно говорило о том, что это была не коллега и не подруга. Катя же знала, что ректор не был женат.
Дверь открылась. В кабинет неспешно прошёл Холодов. Он плавно сел в своё дорогое кресло с обивкой из светло-коричневой кожи, и, скрестив пальцы рук, положил ладони перед собой. Мужчина сделал странный жест языком, он как будто облизнулся. Такое довелось увидеть не только Кате. Студенты и студентки заметили эту его особенность и часто спорили, был ли это просто тик или же он на, что-то намекал. Холодов обратился к незнакомке.
— Я вас слушаю, девушка. Представьтесь и опишите суть своего обращения ко мне, — говорил мужчина.
— Екатерина Иванькова. Я не поступила вчера на финансовый факультет, — рассказывала девушка
— Так... И, что же? Какие у вас к нам претензии? — Владимир Олегович всё ещё не был уверен в том, чего ему так хотелось, и поэтому он старался быть крайне осторожным.
Катя минуту молчала, а потом взглянула Холодову прямо в глаза.
— Мне очень жаль. Я очень старалась сюда попасть. Я пришла к вам неслучайно. Я знаю, что вы, очень порядочный и очень мудрый человек, — почти после каждого слова Катя делала маленькую паузу, и говорила она крайне эмоционально, своей большой прекрасной грудью она двигалась к ректору всё ближе и ближе, пока рёбрами не ощутила, что упёрлась в край стола.
Холодов сначала иронично улыбнулся, подумав: «Ну вот, тут тоже есть своя всё-таки выгода», но тут же его лицо расплылось в блаженной улыбке удовольствия.
Дима сидел на кухне один. Он бесцельно то вынимал, то окунал чайный пакетик в стакан и думал о любимой девушке: «Чего ей нужно? Чего ей там не хватало? Зачем мы здесь вообще? Надо было уговаривать её не ехать... Вот, что теперь?»
Наконец Катя пришла, она была не в духе, и Дима, увидев её, сразу подумал: «Ну, конечно. Ничего у неё не вышло».
— Ну, что, Кать? Стоило вот себе нервы только тратить? — нежно обратился к девушке Дима. Он подошёл к ней и прижал её к груди.
Катя, не выдержав, заплакала. Дима обнял её ещё крепче.
— Не переживай, пожалуйста, так сильно. Я с тобой, — проговорил он.
— Я... поступила... — сказала плача Катя.
Дима недоумённо посмотрел на едва сдерживающую себя от рыданий девушку.
— А, чего ревёшь то тогда? — всё удивлялся он.
— От счастья, — Катя гордо утёрла слёзы и пошла на кухню.
Она впервые приготовила Диме, что-то, кроме пельменей.
Прошло три месяца. Катя уже училась на первом курсе финансового факультета, а её парень Дима всё так же работал грузчиком. Из хороших новостей с работы было то, что ему недавно повысили зарплату. Во взаимоотношениях молодой пары наступила относительная стабильность. Катя стала больше времени уделять уюту и даже пыталась, что-то готовить.
В интернете она нашла интересные рецепты изысканных блюд. Первый раз девушка узнала о пасте карбонаре о греческом салате, о моцарелле.
Не всегда у неё получалось изобразить блюдо, полностью соответствующее рецепту, но Дима был рад любому «кулинарному» начинанию любимой. В университете проблем у Кати не было. Хотя какие могут быть проблемы у первокурсницы, ещё ни разу не столкнувшейся ни с сессией, ни с курсовой, ни с практикой?
Катя периодически ублажала Холодова. Всё это происходило в его квартире, мужчине совершенно не от кого было скрывать свою личную жизнь. Однако всё же он не хотел, чтобы о связи со студенткой-первокурсницей знали на работе, да и Катя сразу дала понять ректору, что это, чисто деловые связи для того, чтобы спокойно учиться на сложном факультете и не вылететь при первой же возможности, что было достаточно реальной перспективой, учитывая её слабые знания.
Тем не менее, у Холодова к Кате начали появляться нежные чувства. Девушка замечала эти проявления, и ей было не по себе.
Октябрь стал для Кати непростым месяцем, любимый Димка, её единственная поддержка и опора в чужом городе, собрался идти в армию, а если точнее, его просто призвала Родина.
Денег на уклонение у него совсем не было. Зарплаты едва хватало на съём жилья, продукты и иногда на Катины «хотелки».
Сколько бы парень не объяснял Кате о том, что не пойти служить на данный момент представляется невозможным, она и слушать не желала обо всём, что он говорил. Периодически она лишь задавала ему провокационный вопрос: «Значит ты бросаешь меня?».
И, конечно, как это бывало всегда с Катей, никаких аргументов, подкрепляющих столь неприятный вывод о молодом человеке, она не давала. Она искренне считала, что Дима предаёт её.
И, в один прекрасный день парень просто перестал реагировать на истерики девушки. Он был мрачен и всё больше думал о будущем, которое ждёт его с такой непростой и своенравной Катей.
Особенно тяжело молодому призывнику было стоять у автобуса, вот-вот отъезжающего в другую, мужскую жизнь, в одиночку и наблюдать за объятиями жён и мужей, парней и девушек, матерей и сыновей. Ему уже давно не хватало настоящей ласки и любви.
Родные, вдали от него, а любимая, близко, но будто отдалилась. И, служба в армии была для Димы даже неким спасательным кругом. Дима хотел ненадолго забыть о личных проблемах и посчитал, что смена обстановки ему в этом поможет. Но, разве от собственных мыслей возможно убежать…
Катя знала о дне и даже о часе отъезда любимого. Она поначалу не хотела провожать его и думала: «Пусть знает, что я обижена». Но, что-то перещёлкнуло в её душе, и она поспешно собралась, взяв с собой свой маленький талисман удачи, брелок с плюшевой серой мышкой, который она купила ещё давно в родном городе.
Почти все призывники уже заняли места в автобусе. В компании ребят царила атмосфера ожидания и приятной тревоги. Только пара человек и Дима стояли на улице и курили. С ним завёл разговор один из призывников.
— А, чего к тебе не пришёл никто? — полюбопытствовал он.
— Да я не отсюда, — грустно улыбнулся Дима.
— И, что, тут совсем никого нет? — Парень сделал глубокую затяжку и выдохнул сигаретный дым.
— Никого, — ответил Дима.
Через минуту он уже в одиночку докуривал свою сигарету, готовый подняться в автобус, но вдали показалась знакомая фигура. Его лицо сразу оживилось, а опустошённое сердце наполнилось счастьем и надеждой.
«Любимая», — не отрывая взгляда от девушки, тихо произнёс он, вслепую кидая бычок от сигареты в мусорный бак.
Шли месяцы, и Катя писала своему солдату всё меньше. Её разочаровало, как ей казалось, безответственное отношение к ней Димы. Теперь приходилось совмещать учёбу и работу. Она устроилась хостесс в отель и работала с вечера до утра. К сожалению, среди постояльцев гостиницы с двумя звёздами было в порядке вещей приставать к молодым красивым смотрительницам с непристойными предложениями. Сонная и замученная наглостью подвыпивших гостей отеля, девушка отправлялась прямо с работы в университет. Её итак незавидная мотивация на парах была снижена ещё сильнее. Катя не хотела привыкать к таким условиям и каждый день думала о возможных выходах из столь неприятной ситуации. Да, по жизни она всегда стремилась к комфорту, но, в то же время, не была готова к тому, чтобы на пути к этому комфорту долго терпеть неудобства.
Однажды Холодов заметил усталость девушки. Они лежали в постели, вкушая вкуснейшие суши из дорогого ресторана и попивая итальянский розовый напиток.
— Ты чего, малыш, такая уставшая уже который день? — спросил ректор.
— Я теперь работаю, — мрачно ответила Катя.
— Работаешь? А, что же, стало денег не хватать? — спросил он.
— Ну... — вздохнула студентка, — единственный источник дохода исчез, — говорила девушка.
— Это как так? Что это за источник был? — спросил удивлённо он.
Катя объяснила Холодову, что не хочет обсуждать свои личные дела. Она укуталась в одеяло.
— Я ещё посплю, Володь, — пробубнила она.
Холодов задумался. Он пил, и смотрел на укутанную в одеяло молоденькую девочку, лежащую рядом. Она была его большой удачей, золотой рыбкой, которая сама приплыла к нему в отчаянии. Но, теперь ректор не хотел, чтобы их отношения строились на взаимовыгоде. Он понял, что хочет от Кати большего.
— Катюнчик... — тихим голосом произнёс Владимир, — ты не спишь? — спросил он.
— Нет. Не сплю. А, что? — чуть не довольно сказала она.
— Я хочу серьёзно с тобой поговорить, — говорил он.
Девушка промолчала в знак согласия на разговор.
— Встречи раз в месяц меня больше не устраивают. Я — мужчина, мне нужен постоянный партнёр. Ты своими отговорками мне уже надоела, признаться. Давай так. С работы увольняешься, а я тебя обеспечиваю. Квартиру тоже свою бросай. Переезжай ко мне жить, — заявил ректор.
— Нет. Нет, Володя, я не хочу с тобой жить. Мы так не договаривались с тобой, — сразу же, не задумываясь, ответила она Холодову.
— Ты хорошо подумала? — серьёзно посмотрел на приподнявшуюся в кровати Катю.
— А, что? Уберёшь меня из своего ВУЗа, да? — с ненавистью прошипела девушка.
Лицо её приняло выражение осуждения, и она сощурила глаза на Холодова, ожидая от него ответа.
— Катя... Катюша, успокойся, — мужчина приобнял молодую любовницу, и, нежно взяв её ладонями за шею, поцеловал в губы, — я тебе обещаю, пока я ректор, ты будешь здесь учиться, и никаких проблем с учёбой у тебя не будет. Но, это всё, что я могу тебе дать, — он опустился на кровать, откинув голову на подушку, и, скрестив руки, заключил, — финансовой помощи в случае отказа от меня не жди, — последние его слова прозвучали уверенно и даже немного резко.
Тем самым, Катя могла понять, что то, что он сказал, не шантаж, это самая, что ни на есть правда, и по-другому не будет.
Без альтернативность испугала девушку. Она в тот вечер поняла, что выбор у неё был один, если только не оставить всё, как есть и продолжать мучать себя жизнью в режиме работа-учёба-сон, не имея ни сил, ни времени, ни настроения, ни финансов, на личную жизнь и поддержание собственной красоты, чем так любила заниматься красивая юная Катя.
Уставшая от отношений с уже немолодым ректором, от работы и от учёбы, на которой она порою едва не засыпала, Катя распласталась на диване в съёмной однушке и уставилась в экран телевизора. Так любимый ей сериал был девушке в тот момент совсем неинтересен, она включила его для фона, а сама же думала о словах Владимира.
«Неужели мне придётся с ним постоянно спать?» — с отвращением думала она.
«А, что мне остаётся делать? Да и Дима всё равно ничего не узнает. Он никогда ничего не знает».
Прошла неделя, и Холодов опять позвал девушку к себе на рандеву. В тот день Катя приняла решение. Долго ректор её не уговаривал, она решила, что будет жить у него.
Шли месяцы, вот и наступила пугающая каждого первокурсника сессия.
Катя, в отличие от однокурсников, была чрезвычайно спокойна. Она знала, что если и кто из преподавателей не захочет ставить ей зачёт, Холодов всё устроит. У девушки с ним даже была своя легенда: Катя Иванькова, это дочка одного из приятелей ректора, заседающих в Госдуме. Кате нравилось играть в «богатую» девочку. Она часто дразнила Холодова
«Володь, я же дочка депутата, а серьги только за десять тысяч. Как так?» Пятидесятилетнему ректору серьёзного ВУЗа, солидному человеку, с которым все считались и которого знали как грамотного специалиста, было очень приятно иногда почувствовать себя налегке с этой молоденькой, но совсем не наивной девочкой из провинции, её скандалы, шутки и кривляния заставляли Холодова чувствовать себя вновь студентом, и многие даже отмечали. «Вы как будто изменились, помолодели».
Он старался изо всех сил соответствовать своей тайной любви, сменив полностью свой гардероб и даже причёску.
Катя была всё чаще грустной. И, если Холодов только и слышал комплименты о том, каким он стал молодым, то девушке, напротив всё чаще говорили: «Измучалась», Выглядишь уставшей». В такие моменты она впадала в уныние. Катя прекрасно понимала: отношения, не доставляющие радости, меняют женщин в худшую сторону.
Однажды ей стало настолько тоскливо, что она решила написать уже сильно подзабытому, но, всё ещё своему парню Диме.
Девушка мучалась и не знала, как сформулировать всё то, что у неё скопилось в душе. Дима стал ещё роднее для неё, и она готова была простить ему то, что он променял её на армию.
Молодой человек ей писал каждый месяц, а иногда и чаще, но не каждый раз он получал ответ.
Однажды парню даже дали позвонить, но Катя не подошла к трубке, тогда она была на очередном свидании с Холодовым.
Катя всё же, как могла, изложила свои мысли на бумаге.
— «Привет, мой дорогой Димка. Я очень скучаю по тебе. Тут со мной в Москве столько всего случилось! С интересными людьми познакомилась, много преподавателей классных у нас. А, ещё я даже успела поработать. Хотя ты знаешь, как я это не люблю. В общем, здесь без тебя сложно. Очень. Тебя никто никогда не заменит. Я люблю только тебя одного и считаю дни до нашей встречи. Приезжай поскорее, мы снова будем вместе. Будем гулять по парку, есть наше любимое апельсиновое мороженое и смотреть в обнимку сериалы. Жду!»
Катя и не заметила в своём письме, как она сделала несколько неосознанных намёков на то, что состояла с кем-то в определённых отношениях. Она невольно оправдывалась перед Димой.
Не обдумывая и не перечитывая свои строки, девушка прыснула на лист исписанной бумаги любимые духи своего парня и аккуратно сложила письмо в конверт.
«Успела поработать...», — Дима перечитал письмо любимой, не один и не два раза, и как будто, он пытался отыскать, что-то, что ему не нравилось в этом тексте.
— «Значит, больше не работает...», — а, как же она живёт? На, что?
Дима был не настолько глуп, чтобы совсем не видеть очевидного, скорее он, как и многие другие на его месте, просто где-то ещё на подсознании отгонял от себя плохие мысли, не желая осквернять образ любимой Кати.
Первые подозрения в чрезмерной решительности девушки начались у Димы ещё с того дня, когда она пришла в съёмную квартиру с новостью о том, что всё-таки поступила в ВУЗ. Но, ему только и оставалось убеждать себя в том, что Катя, не такая. Тем более, Дима знал, его девушка никогда не признается в чем-либо дурном, если это дурное связано с ней.
Так же случилось и после внезапного Катиного письма. Несколько дней солдат думал о том, как Кате удавалось нигде не работать, и позже он пришёл к простому выводу, её спонсируют родители.
Сессия у Кати прошла успешно. Она стала всё чаще замечать, что привыкает к Холодову, и ей это совсем не нравилось. Правда, она утешала себя дорогими вещами, духами и ювелирными драгоценностями, на которые давал деньги её богатый сожитель.
Одна из немногих на курсе, Катя могла позволить себе занятия фитнесом, бассейн и рестораны. И, тем не менее, она была несчастлива.
Однажды в холодную зиму девушке позвонила мать. Она сообщила её неприятное известие.
— Как?! Я думала, ты знаешь! — удивлённо обратилась Татьяна к дочери.
— Нет, мама. Я ничего об этом не знала, — сказала она.
Мать сообщила Кате о том, что Дима героически спас трёх солдат из загоревшейся ночью казармы. Но, на него сверху упала пылающая балка, и теперь боец находился в местной больнице. У него были повреждены ноги.
— И, что? Он теперь инвалид, значит? — с тревогой спросила дочь.
— Кать... Ну, ты, что? Не знаю я. Тебе бы приехать к нему, а? Поддержишь мальчика, — говорила мама Кате.
— Да, что я, мать Тереза, что ли всех поддерживать?! Он сам туда попёрся, не спросив моего мнения, а теперь мне ехать его успокаивать! — и бросила трубку.
Татьяна Сергеевна после разговора с дочерью была настолько расстроена, что даже пустила слезу. Уже не первый раз ей было больно видеть от дочери равнодушие, наглость и эгоизм.
— «Где я её упустила?» — всё всплывало в голове у женщины.
Она искренне не понимала, как же так могло получиться, что со всех сторон окружённая лаской и заботой Катюшка могла превратиться в девушку-камень, бесчувственную к бедам и трудностям других.
Когда Катя получила первое после инцидента на службе письмо от Димы, она открыла его с каким-то отвращением, и всё, что писалось в нём, вызвало у неё чувства жалости и отчаяния. Молодой человек писал следующее.
— «Катенька, я очень был рад тому письму, которое ты мне прислала месяц назад. Я его сто раз перечитывал, чувствовал в этих строчках мою Катеньку. Я тоже очень по тебе скучаю. Тут беда случилась, но ты, наверное, знаешь. Я спас ребят из пожара... Вот, травму получил. Даже не хожу пока. Но, это, говорят, ненадолго. Всё будет хорошо. Сейчас лежу в больнице. Очень хочу обратно в часть. Мне нравится служба. Но, я всё равно тоже, как и ты, считаю дни. И, знаю, что до нашей встречи осталось сто восемьдесят четыре дня. Малыш, осталась половина. Скоро будем в интернете переписываться, мне телефон дадут. Я, дедом стану. В общем, так соскучился. И, ревную. Очень сильно. Но, уверен, что поводов нет. Ты же только моя. Люблю. Жди солдата!»
Дочитав письмо, Катя брезгливо кинула его на стол. Она стала сомневаться в желании продолжения отношений со своим молодым человеком.
Девушка уже давно хотела, что-то поменять в личной жизни, и поменять, непременно, в лучшую сторону.
Ей казалось всё больше и больше, что Дмитрий, «не её полета птица».
Она привыкла ко всему лучшему, она была зависима от общественного мнения, да и душа её требовала всё новых и новых высот. По-другому Катя не могла. Она не могла признаться себе в том, что, что-то у неё не так или же хуже, чем у других. И теперь она наконец «сломалась». Катя решила закончить свои первые длительные отношения, но понимала, что сейчас самое неподходящее время для того, чтобы уведомлять в этом Диму. Девушка была уверена в своём решении, поэтому она не боялась отсрочить разговор со своим молодым человеком.
Таким образом, внешне жизнь её не поменялась. Она всё так же жила у Холодова, ходила на пары и изредка отвечала на сообщения любимого.
В больнице Диме было действительно, как он писал, скучно. Он понимал, что пропускает важные дни службы, в которые он мог бы попрактиковаться в стрельбе, заняться физическими упражнениями, послушать интересные занятия по политической и материально-технической подготовке, да и вообще, первые полгода парня в армии были для него сплошной романтикой. Один звонок изменил привычный уклад больного. Ему позвонил родной отец.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.