Итак, настал финальный день наших рождественских каникул в Санкт-Петербурге. Мороз, ненадолго ослабивший хватку, что дало нам возможность вырваться на денёк в Выборг, вернулся с новой силой. Мы торопливо шагали уже не раз хоженым за эти дни маршрутом к Русскому музею, чтобы побыстрее выбраться из объятий морозного воздуха. Единые входные билеты в Михайловский дворец и корпус Бенуа были куплены нами по 900 рублей с носа аж за три дня — раньше свободных сеансов не было!
Конечно, мы неоднократно бывали в Русском музее. Но всё равно всякий раз находили для себя что-то новое. А главное, зачастую покупая альбомы художников, открытки с репродукциями их работ, мы бывали разочарованы неточной цветопередачей, грубым кадрированием, плохой детализацией. Когда-то давно мы пытались фотографировать картины на память, но тогдашняя техника не позволяла получить приемлемый результат с рук. Для Русского музея характерно скупое освещение, а если подняты шторы, то даже рассмотреть картины из-за бликов не удаётся. В этот раз у нас были камеры с отличной стабилизацией, способные даже впотьмах получить картинку с приемлемыми шумами и цветопередачей. Так что у нас получилось собрать в свой альбом репродукции картин, к которым хочется возвращаться и рассматривать детали…
В начале экспозиции Лена с новой силой заинтересовалась иконописью. Но из-за бликов часто иконы не то чтобы сфотографировать — рассмотреть трудно. Особенно те, которые за стеклом. В том числе, к сожалению, и иконы авторства Андрея Рублёва...
Впечатлили мозаики Матвея Васильева — удивительные творения, производящие полное впечатление масляных живописных полотен. По крайней мере на нас, как на людей с не очень хорошим зрением…
Привычно долго разглядывали скульптуру — волшебное впечатление, каждый шаг вокруг, и новый ракурс, и новая грань красоты и гармонии… И Лена сплясала сложный танец вокруг скульптуры Екатерины II — авторства Ф.Шубина, дивясь мастерству скульптора и разглядывая абсолютно живую мраморную фигуру императрицы…
В громадном зале Михайловского дворца даже внушительные полотна Айвазовского смотрятся довольно скромно, меж тем там столько деталей, что для того, чтобы их рассмотреть, пришлось сфотографировать картины фрагментарно (листайте галерею).
В очередной раз мы были зачарованы полотнами Карла Брюллова, с его многоцветием колоритов, звонкостью красок, прямо-таки поющих гимн красоте мира.
Графиня Самойлова с приёмной дочерью Амалией Пачини (1842) глядели с холста, навевая ассоциации с романами Дюма.
Фигура княгини Салтыковой (1841), в сиянии шелков и кружева, гипнотически притягивала взгляд симфонией красок и фактур.
Княгиня Волконская (1840е), Джузеппе Капечелатро (1830е), великая княжна Александра Николаевна (1837-1844), девушки из окрестностей Неаполя (1827) — лица выразительные, характерные, живые…
Потом были знакомые с детства Федотов и Васильев, Перов и Крамской — фотографировали очень избирательно, в основном малознакомые нам картины. Да и блики живопись того периода (наверное, из-за лака) собирает очень сильно.
Громадному полотну Семирадского «Фрина на празднике Посейдона в Элевзине» отведена отдельная комната и перед картиной всегда людно. На этой многофигурной композиции есть что порассматривать.
Сюжет полотна основан на сказании о древнегреческой гетере Фрине, жившей в IV веке до н. э. Поверив в божественность своей красоты, Фрина решила бросить вызов богине любви Афродите: во время праздника Посейдона, проходившего в Элевзине, она сбросила свою одежду и на глазах у всех спустилась к морю...
На интересную скульптуру тоже обращаем внимание. Встречаются настоящие шедевры.
Подняли настроение Саврасовские грачи. Пейзаж-то в памяти ярок, а вот сами грачи подзабылись...
Отдельный зал у Верещагина…
Он, конечно, завораживает. Каждая картина надолго приковывает к себе внимание. Сияние «Царских гробниц» просто зачаровало.
И как можно было не остановиться у полотен Ге? Мастерство потрясающее воображение.
Шишкин подарил много минут увлекательного исследования: какие «вкусные» фрагменты, как «устроены» холсты при ближайшем рассмотрении, из каких «молекул» сложена иллюзия кажущейся фотографичности?
А картина Ивана Ендогурова «Начало весны» всякий раз рождает странное чувство узнавания — копию этой картины когда-то давным-давно написал и подарил Лениному дедушке сослуживец, и картина эта, воспоминание детства и юности, по-прежнему висит на стене в родительской квартире…
Ярошенко, с творчеством которого мы когда-то познакомились в его усадьбе в Кисловодске, и здесь не оставил нас равнодушными — очень у него живые портреты.
Скульптура с матерью и ребёнком, делающим первые шаги, вызвала у нас неожиданно синхронные ассоциации: мальчик — вылитый Александр III! Волевое серьёзное лицо, взгляд немного исподлобья, богатырская стать…
Потом была целая анфилада залов с шедеврами. Сначала путешественник Поленов...
затем маэстро Репин, занявший, кажется, пять больших залов...
сказочный Васнецов...
такой разный и яркий Коровин...
грустный Левитан...
эклектичный Головин...
немного французский Бенуа...
и фантазийный Богаевский. Последнего, кстати, обидно мало — всего одна картина попала на флешку.
Наконец-то закрыли шторы на окнах в зале А.И.Куинджи! Сколько раз мы скрипели зубами от злости здесь в прошлые визиты из-за бликов — ведь картины висят прямо напротив окон! Сейчас, правда, света как-то совсем мало — но это лучше, чем блики.
И Николай Рерих, волшебный, завораживающий — чудом не увезённый в Третьяковку на юбилейную выставку. Уже немного гудели ноги, но хотелось ходить тут бесконечно, и унести это всё с собой — всё это волшебство, сплетённое из мозаики красок, форм, света и полутонов. А впереди был ещё корпус Бенуа.
Там нас ждали удивительный Врубель...
мерцающие полотна Борисова-Мусатова...
лихая живопись Фешина...
и светлая Серебрякова.
И Нестеров, его «Святая Русь» — ура, можно разглядеть её в деталях, сфотографировать в хорошем качестве! И его «Великий постриг», создание которого некогда помогло художнику «переболеть» несчастную любовь — тоже приковавший надолго внимание холст…
Виденные недавно в Юсуповском дворце в виде ужасных репродукций знаменитые картины Серова здесь воспринимались совсем в других красках.
Наверное, хорошо, что произведения более поздних авторов не слишком-то трогали нас. Хотя и там попадались истинные бриллианты — Кустодиев, Петров-Водкин и Шагал, Дейнека и Пластов... Мы завершали наше странствие по корпусу Бенуа уже с ощутимой усталостью — и с ощущением, что времени остаётся не так уж и много. Следовало уже двигаться в сторону нашей гостиницы, завершать укладку вещей. До вечернего поезда оставалось три часа...
И вот мы в нашем номере. Сборы окончены, скорый обед и прощальный звонок хозяйке. Ключ в дверях номера, и ёлочка мигает нам нарядной гирляндой на прощание. Спасибо этому уютному месту, что приютило нас среди морозного Питера! Взгляд на ещё недавно бывшее нашим полуутопшее в снегу окошко — и вперёд, под стук чемоданных колёс по тротуару!
Вокзал — совсем недалеко, и мы быстро добрались пешком. Попутно отыскав ещё один фирменный кондитерский магазин, и закупившись очередной порцией сладостей от фабрики им.Н.К.Крупской. Теперь точно — Питерская программа завершена!
А в вагоне — прицепленном в последний момент, и потому пока лишённом электричества — мы удивляли и веселили наших соседей запасливостью: наличием фонарика, освещавшего купе и ёлочной гирлянды, с энтузиазмом намотанной на окошко. Вот и Новый год у нас в купе! Посмеялись, что сейчас достанем из чемодана ёлку и всю ночь будем наряжать. Высыпали на стол запасы провианта, в очередной раз развеселив соседей и подвигнув их съестными ароматами на покупку еды у проводницы. Фотографировались на фоне освещённого гирляндой купе и рассылали это селфи в качестве Рождественских поздравлений.
Посмотрели на сон грядущий кино — и завалились спать. Рано утром наш поезд прибывал в Тулу — домой! Туда, где ждала нас мама, и наша роскошная красавица-ёлка!
Санкт-Петербург, 7 января 2024 г.