Писатель Dorian Lynskey в статье, опубликованной в "The Guardian", рассказывает о новом сборнике текстов песен Кадзуо Исигуро, который пополнил ряд из аналогичных сборников, куда входят книги Кейт Буш и Джарвиса Кокера, и задается вопросом, а могут ли такие тексты работать на странице:
"Задолго до того, как он начал писать романы, впоследствии награжденные Букеровской премией, и сценарии, номинированные на Оскар, нобелевский лауреат Кадзуо Исигуро писал плохие песни. По его собственным словам, эти неопубликованные тексты были «по большей части ужасными», но они позволили ему обрести свой голос. Он прошел через неумелость и претенциозность, прежде чем остановился на более простом стиле от первого лица, который определил его художественные произведения: «сдержанные, почти обыденные тексты с эмоциями, помещенными между строк, лишь изредка вырывающимися на поверхность».
В 2002 году Исигуро выбрал трек американской джазовой певицы Стейси Кент из Desert Island Discs, и у них завязалась дружба. Муж и соратник Кент Джим Томлинсон предложил Исигуро попробовать написать для нее несколько лирических текстов - его первые за последние 30 лет. Они стали намного лучше. И сегодня издательство "Faber" собрал 16 из них (пять пока еще не записаны) в книге "The Summer We Crossed Europe in the Rain: Lyrics for Stacey Kent" («Лето, в которое мы пересекли Европу под дождем: тексты песен для Стейси Кент») с элегантными иллюстрациями Bianca Bagnarelli.
Перестроение на другую полосу движения, которое проделал Исигуро, не уникально. Есть авторы песен, которые пишут романы (Ник Кейв, John Darnielle), писатели, пишущие тексты для музыкантов (Майкл Шейбон, Полли Сэмсон), авторы песен, публикующие поэзию (Пи Джей Харви), и поэты, выпускающие альбомы (Кей Темпест). Однако, вопрос, являются ли тексты песен сами по себе формой литературы, остается открытым. Хотя текст, безусловно, может быть литературным, он является всего лишь один из каналов передачи смысла песни. Вокальная подача, мелодия, ритм, аранжировка, постановка — все это используется для усиления, а иногда и для разрушения того, что говорят слова.
Возьмите две версии песни Брюса Спрингстина «Born in the USA» ("Рождены в США"). В акустическом демо 1982 года жалоба ветерана Вьетнама представляет собой горький вопль ярости. В студийной версии 1984 года песня звучит извращенно гимнообразно, в результате чего некоторые патриотически настроенные слушатели вообще могут упустить суть этого послания. Или возьмем песню Ника Кейва «The Mercy Seat» 1988 года - более реальная история, чем любой из его романов. По мнению Кейва, осужденный, возмущенный смертным приговором, был явно виновен, но Джонни Кэш позже скрыл это, полагая, что он на самом деле невиновен. Те же слова, разное воздействие.
Таким образом, само исполнение формирует отличие между текстами песен и литературой. Чувственный опыт хип-хоп повествований, что демонстрирует грызущая ногти бандитка Максин из Ghostface Killah или парасоциальная трагедия Эминема«Stan», настолько фундаментальны, что они напоминают не литературу, а кино. Тем не менее, нет никаких аргументов в пользу того, чтобы рассматривать пьесы как литературу для чтения, даже несмотря на то, что они созданы, чтобы воплотиться в жизнь с помощью актеров и сценического искусства.
Возможно, настоящая разница состоит в том, что текст песни не несет ни повествовательной ответственности, как драма или проза, ни обязанности поэзии к точности. Строки, которые кажутся грубыми, претенциозными или совершенно непонятными в записанном виде, могут вызвать восторг на стадионе. Даже песни с более литературным подходом могут спокойно скрывать смысл, просто указывая на более широкую историю, которую автор мог или не мог продумать. После того, как дразнящий и загадочный хит Бобби Джентри 1967 года «Ode to Billie Joe» вызвал безумные спекуляции о том, что Billie Joe McAllister мог сбросить с моста Tallahatchie, Джентри призналась, что сама не знает точно. Исигуро утверждает, что именно это «неразрешенное, неполное качество» заставляет песню преследовать разум.
Помимо того, что Faber является издателем Исигуро, он в своем послужном списке публикаций имеет красивые небольшие томики текстов Кейт Буш, Джарвиса Кокера, Лу Рида и Нила Теннанта из Pet Shop Boys. Книги с текстами песен, традиционно заключенные в конверты с пластинками, песенники, веб-сайты и старые выпуски хитов приобретают налет престижа, когда их помещают между твердыми обложками. Буш написала, что все тексты «были рассмотрены как стихотворные произведения без музыки».
Тем не менее, представьте себе, что вы читаете один из сборников Fabera с текстами, но никогда не слышали самих песен. Вы не сможете представить себе ни лукавое, фруктовое изложение слов Кокера: «Я сказал, что ж, посмотрим, что я смогу сделать» в "Pulp’s Common People", ни тот всплеск отчаяния, с которым Буш поет: «Хитклиф, это я, это Кэти, я вернулась домой» в "Wuthering Heights". На странице, без этого контекста, такие строки вряд ли остановили бы читателя. Прочтите текст Теннанта к «West End Girls», и вы увидите, как он имитировал коллаж городских голосов из «The Waste Land» Т.С. Элиота, но не то, как он и Крис Лоу преломляли его через подражание нью-йоркскому хип-хопу.
Самый убедительный довод в пользу того, что тексты песен являются литературой, был предоставлен Нобелевским комитетом, когда он в 2016 году присудил премию в области литературы Бобу Дилану – первому автору песен, удостоенному этой чести. Но комитет уклонился от обоснования этого решения и его последствий, заявив лишь, что награда была вручена за «создание новых поэтических выражений в великой американской песенной традиции». Это правда, но разве речь о литературе или о всего лишь очень хорошем написании песен?
Сам Дилан, казалось, чувствовал себя фантастически неловко из-за всей этой истории. Когда в 1965 году его спросили, считает ли он себя поэтом, он ответил: «О, о себе я думаю больше как о человеке песни и танца». Очень немногие авторы песен пытаются приобрести статус литератора, потому что они знают, что написание песен может быть быстрым и инстинктивным, и даже тарабарщина может доставлять удовольствие, пока все это хорошо звучит. Трудно совместить тщательное толкование некоторых текстов Дилана с осознанием того, что он не потел над каждым слогом. Как пишет Нил Теннант в книге "One Hundred Lyrics and a Poem" («Сто текстов песен и поэма»): «У каждого автора текстов есть постыдная тайна: звучание слов иногда важнее, чем их смысл».
Леонард Коэн, который начал свою карьеру в качестве поэта и писателя, а затем решил, что музыка — лучший способ зарабатывать на жизнь (что-то вроде Исигуро наоборот), является, наверное, самым заметным исключением. Его тексты обладают редкой основательностью и тщательно продуманы, что позволяет им выделяться самим по себе. Но даже такая совершенная лирика, как «Hallelujah», на написание которой у автора ушло пять лет, говорит вам, что ее хочется спеть: «It goes like this, the fourth, the fifth / The minor fall, the major lift» ("Один аккорд, другой аккорд, упал минор, взлетел мажор"). И этот потрясающий голос, изрытый и выветренный, как памятник, говорит вам, что эти слова не просто были написаны, но и прожиты.
Постоянный секретарь Нобелевской премии Sara Danius, когда ее попросили прояснить логику присуждения Дилану литературной премии, отметила, что Гомер и Сафо писали поэтические тексты, которые нужно было исполнять вслух под музыку, но теперь их можно читать с удовольствием, тогда в чем отличие Дилана? Но, конечно, у нас нет многочасовых записей Гомера и Сафо, чтобы мы могли понять, как они хотели, чтобы звучали их слова. Хотя песни могут быть кавер-версиями, аранжировками и даже мелодически переработанными, оригинальные записи по-прежнему имеют авторский вес, который трудно поколебать, особенно для фанатов, которые и будут покупать такие сборники текстов.
«The Summer We Crossed Europe in the Rain», — это увлекательный пробный вариант. Хотя Стейси Кент была номинирована на премию Грэмми и продала 2 миллиона альбомов, ее работы не настолько известны, чтобы фразы отпечатались в мозгу каждого настоящего поклонника Исигуро. Эти тексты тем не менее можно читать как очень короткие рассказы. Писатель взял образ поездки на трамвае в «Breakfast on the Morning Tram» из романа «Безутешные» 1995 года, который больше всего напоминает музыку, потому что в нем настроение ставится выше смысла – или, скорее, настроение здесь и есть смысл. Неслучайно главный герой, блуждающий по сказочному центральноевропейскому городу, — пианист. Когда Исигуро пишет, что песни допускают «повествовательный вакуум и пробелы; косвенный подход к раскрытию информации», он мог точно также описывать и свои романы.
Эти тексты также посвящены путешествиям и хрупкости человеческих связей, но в них больше надежды и романтики, чем в романах Исигуро. Они занимают вневременные рамки джазовых стандартов: поезда и дождь, старые фильмы и экзотические места, множество вариаций на тему любви. Путешествие в Скоростном Поезде становится метафорой ускользания времени: «Такое ощущение, что мы не движемся / Хотя я знаю, что мы, должно быть, движемся… Слишком быстро». Второй куплет Craigie Burn, с искусным описанием пошедшей под откос жизни, работает как классический прием написания песен, позволяя слушателю/читателю представить всю историю целиком.
Означает ли, что это - литература? Что характерно, предисловия почти к каждому сборнику песенных текстов содержат полуизвинения. Это «странный зверь», признает писатель Дэвид Митчелл в предисловии к книге Кейт Буш «Как быть невидимым». Эта страница «не та среда, где должны обитать тексты песен», пишет Нил Теннант. Для Джарвиса Кокера «видеть текст в напечатанном виде — это все равно, что смотреть телевизор с выключенным звуком: вы узнаёте только половину истории».
Исигуро со своей стороны, призывая читателей слушать записи Кент, утверждает: «Я по-прежнему убежден, что текст песни не является стихотворением и он работает совсем не так, как работает стихотворение». В конце концов, именно для этого и нужны эти слова."