Антон Лукич рассказал жене о том, как вошла в его жизнь девушка по имени Маша. Маша Веселкова. Стучалась - он не открыл. А потом случилось так, что Маша спасла ему жизнь. Не спрашивая на то разрешения.
-Ты уверен, что она твоя дочь? -осторожно спросила супруга.
-Теперь это неважно, Алла! Во мне течет ее кровь. Если честно, я не помню фамилию той девушки, с которой встречался, когда служил тут. Не уверен, знал ли я ее вообще. Нам было не до фамилий! Прости, пожалуйста. Я не то чтобы струсил, когда она сообщила о беременности... Отмахнулся просто. Не пришел больше на свидание. А на последней встрече так и сказал: "Извини, я тебе ничего не обещал. Мы так не договаривались. Я ухожу". В мои планы женитьба не входила. Зачем мне это в девятнадцать-то лет? Я же не был влюблен, Алла! Так, кровь молодая играла...
-Как ее звали? - тихо спросила жена.
-Валей. Зачем тебе?
-Как зачем? Ты ведь собираешься ввести эту девушку в нашу семью? Как ты себе это представляешь, Никита? Как представишь ее нашим мальчикам? Она симпатичная?
-Наверное. Если на мать похожа, - ответил супруг.
-Понятно, - поджала губы жена.
Но тут же взяла себя в руки.
-Я понимаю тебя, дорогой! И вовсе не против, чтобы ты каким-то образом помог своей спасительнице. Хочешь, я все разузнаю о ней? Познакомлюсь даже. Когда будет ясно, в чем нуждается эта девушка, ты сможешь оказать ей конкретную помощь.
-Отец ей нужен! Семья. Потому и звонила мне с КПП, встретиться хотела.
-Вопрос - для чего встретиться? Возможно, она рассчитывала только на материальную помощь с твоей стороны.
-Алла, перестань! - оборвал жену Чеботаев.- Ты предлагаешь мне откупиться. А девчонка хотела, чтобы я не узнал имя донора!
-Хотела... Но ты ведь узнал, - снова не сдержалась супруга. Вздохнула.
-Прости меня, дорогой! Просто мне надо свыкнуться с мыслью, что появилась девушка, которую ты намерен считать своей дочерью. Для начала встреться с ней где-нибудь в городе. В кафе пригласи, например. Познакомитесь, а там видно будет. Сам решишь, вводить ли эту Машу Веселкову в наш дом. Может, она тебе не понравится!
-Не надейся, Алла! Главное, чтобы она приняла меня. А я сделаю для этой девочки всё, что в моих силах.
Супруга подавила тяжелый вздох. Напрасно она перечит мужу. Надо поддакивать и играть на его стороне. А там видно будет. Для начала разузнать бы все об этой дочери лейтенанта Шмидта.
-Адрес тебе дали? В каком районе живет?- невинным голосом поинтересовалась Алла.
-За рынком, на Слободской. Я сам схожу к ней, если телефона не найду. И не играй, пожалуйста, в мисс Марпл, дорогая! Уже жалею, что сказал тебе. Повторяю, Алла: никаких расследований! Договорились? А то знаю я твою деятельную натуру!
Городского телефона по указанному адресу не оказалось. Антон Лукич дважды прогулялся до Слободской. Садится за руль он не решался. А побольше ходить ему врачи советовали. Оба раза хозяйки не было дома. В третий раз выглянула соседка:
-Нет ёё. Куда подевалась - не знаю. Уж не в полицию ли заявить? Как бы худого чего с девчонкой не случилось! Уж больно бедовая. А вам она по какому делу? Вы ведь не первый раз к нашему дому приходите!
-Я вам записочку для Маши оставлю, уважаемая! Передайте, пожалуйста, как появится. Там телефон мой. Если что узнаете о соседке своей, не сочтите за труд, позвоните мне. Может, подскажите, где поискать её?
-Э, нет, мил человек! Искать ветра в поле - последнее дело. Хотя у мотоциклетников не мешает справиться. У Глеба, дружка её, поспрошайте. Они, что ни вечер, на своих тарахтелках возле рынка кучкуются.
Чеботаев изменил маршрут своих ежевечерних прогулок. И жену с собой больше не брал. Глеба он нашел. Только парень сказал, что сам бы хотел знать, куда подевалась Машка.
Никита тоже искал Машу. Приезжал и бродил по городу, когда давали увольнительную. На Змейку сходил, но и там не встретил. Мотоциклиста тоже не было. Телефон девушки по-прежнему молчал.
Маша отключила его перед тем, как ступить на территорию монастыря. Но и здесь, увы, она надолго не задержалась. Никто не обидел, ей было хорошо в обители. Так хорошо, что хотелось остаться. Созревало внутри решение, подогретое отчаянием.
Была надежда наладить отношения с отцом, но она сама обрезала все концы. Молилась о нем как умела. "Пусть он останется жив! Пусть будет счастлив в своей семье. Я не буду больше мешать. Я не вправе портить другим людям жизнь. Прости меня, Господи!"
Сначала определили Машу на прополку. Но вскоре заменили это послушание другим. И не только потому, что городская девушка не имела навыков ухода за растениями. Беспокойно вела себя новенькая. Озиралась все время, оглядывалась, по территории обители молнией пробегала. Будто боялась, что кто-то увидит ее. Сама просила , чтобы послали ее на коровник. Ночевать она там что ли собиралась?
А Маша действительно опасалась быть узнанной. Двух девчонок увидела, подружек приятелей Глеба. В купальню приезжали. А парни их за воротами поджидали. Глеб узнает, что Маша тут, тоже прикатит. Да еще не один, с кавалькадой! И Никита может додуматься здесь ее поискать. Он парень любознательный, с разносторонними интересами. Вон как внимательно слушал Машин рассказ о мужском монастыре на Бештау!
Еще день Маша чистила овощи на кухне. Порезалась дважды. Ножи острые, не как у нее дома. Да и должной сноровки, что там говорить, у Маши нет. А с травмами близ трапезной делать нечего. Так Маша поняла. Потому что приставили ее к подсвечникам в храме. Работа несложная - убирать вовремя свечные огарки, содержать подсвечники в чистоте. И при том незаметно это делать, не мешать молящимся.
Но все паломники в храм первым делом идут. Маша как на иголках первый день отстояла. Все боялась, знакомые встретятся. Ругала себя. Что же она трусиха такая! Приехала к Богу защиты искать, а мирских боится.
Себя, себя Маша боится! Нравится ей тишина в храме, когда после службы в нем порой никого, кроме нее и свечницы, нет. Жаль, что недолго так бывает, считанные минутки. Паломники приезжают, экскурсионные группы.
Маша прислушивается, когда экскурсоводы об иконах рассказывают. Она ведь ничегошеньки не знает! А как интересно! Еще ей бы хотелось попасть туда, где иконы пишут. Взглянуть хоть одним глазком. Но Маша не смеет просить. Только однажды разговорилась об этом с другой паломницей, их в одной комнате поселили.
Люда не скрывает, что готовится в монастырь насовсем уйти. Обитель ищет свою. Говорит, это не возбраняется. Рекомендуется даже. Чтобы человек нашел место, где ему по душе и хотелось бы остаться там на всю жизнь. Потому что переходить из одного монастыря в другой - последнее дело. Не прижился сразу, куда поступил, - нигде не приживешься. Так Люда говорит. Она пока выбирает. Отсюда дальше поедет. От самой Москвы путешествует.
-Возьми меня с собой, - попросила Маша.- Мне надо подальше от дома уехать.
-Сбежала что ли?! -ахнула Людмила.- Без благословения нельзя в монастырь уходить. Да ты и молитв, как я смотрю , совсем не знаешь. Рано тебе.
-Люда, я трудницей хочу. Только подальше отсюда. Родных у меня совсем нет, а друзей-приятелей вся округа. Узнают, что я здесь, начнут шастать один за другим. Беспокойство сестрам. Я просто пожить хочу в какой-нибудь дальней обители. Себя понять, понимаешь? А здесь мне очень нравится, но я как на иголках весь день. Приезжали уже знакомые девчонки. Еле успела от них спрятаться.
-Так тебе домой надо съездить сначала, за одеждой, - озаботилась Людмила. - Я смотрю, ты явилась сюда в чем была. Слышала, как ты Ольгу просила белье тебе в городе купить. Ты точно не сбежала из дома?
-Да не сбежала я! Вот смотри, ключи от моей квартиры. Одна я живу. Хочешь вместе заедем сначала ко мне. Ты подскажешь, что надо взять, - Маша просительно смотрела на соседку по келье, в голосе появились несвойственные ей интонации.
-Ладно, коли так, я согласна. Дня через три двинемся.
Но на следующий день случилась неожиданная оказия. Паломники прибыли из Осетии. Семья одна на своей "Газели". Людмила договорилась, что они ее довезут.
-Прости, Мария, уезжаю вечером. Бог даст, свидимся еще. Хорошая ты девчонка, только заплуталась немного. Это ж надо, руки-то как попортила! Но ничего, главное, чтоб с души грязь снимать! А татуировки свои под длинными рукавами прячь. Больно уж страшно на твои руки смотреть. И соблазн опять же юным дурёхам!
Маша загрустила. Хорошая эта Люда. Знает много. Обо всем у нее спросить можно. Монахинь беспокоить Маша побаивается. Они всегда заняты. И четки все время перебирают. Молятся. Как с вопросами приставать?
Люда попрощалась уже с монахинями, Марией, благословение взяла на дорогу. Пошла к нижней автостоянке. Да вернулась вдруг.
-Иди, отпрашивайся! Если благословят со мной уехать, возьмут тебя осетинские паломники. Сказали, много у них одежды в доме, не дадут замерзнуть. Боязно мне тебя одну оставлять. Вернешься в город, снова, кто знает, в какое окружение попадешь. Еще и ноги изрисуешь! Окрепнуть тебе надо духовно.
Спустя полчаса Людмила и Мария мягко покачивались на заднем сиденье микроавтобуса. За окнами проплывали с детства знакомые Маше пейзажи. На душе было светло и радостно.
"До свидание, родные горы! Еду к другим горам, вашим кавказским братьям и сестрам. И сама я теперь сестра. Замечательной Людмиле, этим добрым людям из Осетии. Всем, кто одной со мной веры, которая, оказывается, у меня, хоть немножечко, но есть. Спасибо Тебе, Пресвятая Богородица! Ты лучшая Мама на свете!"
Продолжение следует
Предыдущая глава 13