Тощая старуха лежала в постели, уставившись мутными подслеповатыми глазами в засиженный мухами потолок. Её седые, давно не мытые волосы небрежно растрепались по измятой подушке. Руки нервно теребят край разноцветного, не первой свежести, пододеяльника. Дверь в комнату тихонько приоткрылась.
- Ма, не спишь?
- Чё тебе. Поспишь тут с вами... И стукают и стукают, покоя нету от вас.
- Да я вроде потихоньку. На кухне была, готовила.
- Конечно, готовила она,- злобно прошипела бабка,– к матери и подойти за пол дня не надо, может сдохла уже... Не дождётеся никак... Ходили бы ноженьки мои, ушла бы куды глаза глядят от вас, иродов...
- Телевизор бы посмотрела, раз не спишь.
- Больно он мне нужон. Я его глядеть не могу. Расстраиваюсь. Давление поднимается.
- Там это... Катька пришла. Говорит ты её звала, звонила вроде бы?..
- Звонила. Пусть зайдёт.
Дочь юркнула обратно. А через пару минут в комнату вошла молодая, хорошо одетая, статная женщина, окутанная нежным ароматом французского парфюма.
Старуха скривилась, дернув длинным крючковатым носом.
- Фух, специально напшикалась, чтоб я тут задохнулась.
- Не специально. Здравствуйте, Тамара Алексеевна.
Та мотнула головой в ответ.
- Ну?
- Что хотели?
Та тяжело вздохнула и, сделав паузу, будто превозмогая себя, заговорила: « Ко мне в среду соседка приходила, Клавка,- она покосилась на принесённый соседкой нежный букетик из пахучих ландышей и незабудок,- про Виталика мы с ней разговорились. То да сё». Она замолчала, не зная как сказать то, в чем собиралась признаться ненавистной бывшей невестке. Та тоже молчала, сверля свекровь огромными васильковыми глазищами, даже не пытаясь ей никак помочь...
- Ну,– после долгой паузы всё же промолвила Катерина,– звала то чего?
- Ваня как?
- Нормально. Учится.
- Уже, небось в класс третий перешёл?
- В седьмом он.
- Ну... Пускай... Живёт... Хоть и не Виталькин...
- Начинается... Эти Ваши песни я уж наслушалась за свою жизнь. Пойду я.
Женщина резко развернулась к выходу.
- Погоди... Клава говорит, меня Бог наказал за напраслину. Что я, вроде, не права. И Ванятка, мол, копия Виталик, и вообще... Батюшку притащили. Пособороваться, исповедаться. А он говорит, надо покаяться, а то грех мне будет. И с Виталей не встренусь на том свете.
Катя с горечью усмехнулась.
- Никак в рай собралась, Тамара Алексеевна?
- А чё... Мне по всему видать маленько осталОся... Ты это... Прости меня, что ль...
Я... Ведь и правда,- бабка Тома набрала побольше воздуха в лёгкие и выпалила на одном дыхании,- я, Катя, на тебя порчь делала, хотела тебя со свету сжить. К бабке ходила. Она меня на кладбищу послала, землю я тама набрала,– она утёрла проступившие на глазах слезинки,– и тебе под порог подсыпала. И свечки тебе за упокой души ставила. Грех мой... Не раз... Думала Виталя ослобонится от тебя, женится на Анечке, какая девочка хорошая. А ты всю жизню ему спортила»...
- Да чем же?,– выкрикнула Катерина,– тем, что семью на себе тянула, или тем, что из запоев его вечно вытягивала. Да. Виновата. В том, что не выгнала его сразу, когда Ванюшка ещё маленький был. И в том, что ребёнок с вечно пьяным папашей рос, пока тот не упился в конец... Так что да... Встретитесь с сынком, не переживай. Алкаши, говорят в ад прямиком попадают...
- Ух, змеюка, а, ты глянь как запела. Скажи ещё спасибо, что я в наследству за сыном не вступила! Неблагодарная!
- А какое наследство то? Квартира моя. Мне родители подарили ещё до замужества. А машину, Виталя ваш ещё при жизни пропил.
- Во... Вишь... Злая ты... И Виталю моего совсем не любила.
- Любила... Когда то... Пока Вы вмешиваться не начали... И не пил он тогда. Он ведь так то, хороший, добрый был... И Ваня от него. У меня вообще... Виталик первый был и... единственный за всю жизнь. Голос её осёкся. Спазм в горле не дал договорить и несчастная женщина зарыдала в голос.
- Вот. Клавка и говорит, что моя вина,– опустила взгляд старуха,– хотела тебя наказать, а наказала себя. Говорит, закон бумеранга какой то... Она скрестила руки на груди, и утерев уголком пододеяльника мокрое от слёз морщинистое лицо, визгливо запричитала, снова уставившись в потолок, будто видела там усопшего сына: «Прости, сыночка, прости, Виталя»...
Катя развернулась и выскочила прочь, за дверь.
- Куда ты! Стой. Стой, сказала!
Никто не отозвался.
- Прости, Катя. Простишь? Как же мне... Я же... Как лучше хотела... Кать...
Уже у входной двери Катерина обернулась, вытерла рукавом щеки и громко ответила: « Бог простит... Прощаю»...
