Зачем он звонит опять?! Снова ставлю Салмана в блок. Сниму потом – не этим вечером. Озираюсь по сторонам, совершенно растерянная. Всего один входящий, а по мне, словно, проехался танк. Делаю пару глубоких вдохов, хоть чуть‑чуть восстанавливая хрупкое равновесие, и поворачиваюсь к Дару.
Со сцены льётся хит Анны Асти:
Вместе со старым хламом ненужным
В начале пятого, кажется,
Я отнесла разбитые чувства,
Чтобы опять не пораниться…
Дар всё так же стоит и смотрит на меня, а я беру бокал, до краёв наполненный шампанским, и залпом опрокидываю в себя. От ударивших в нёбо пузырьков и холодной жидкости, растёкшейся по горлу, морщусь. Возвращаю опустевший фужер на стол и молча беру Родина за холёную ладонь, утягивая на танцпол перед сценой.
Он не спрашивает ничего, и за это я ему благодарна. Уверенно кладёт руку мне на талию, перехватывает другой мою ладонь, медленно ведёт. Прикрываю глаза, покачиваясь в непривычных мужских объятиях. Пропускаю через себя каждое слово песни. Музыка звучит громко, оглушает, басы вибрируют в грудной клетке. Каждая буква дрожит, застревая во мне отравленной стрелой, запуская горячие колебания по всему телу.
Я слишком гордая и не вернусь назад!
Я слишком ранена, но мне так хочется жить!
Я слишком сильна, чтобы упасть и не встать!
Пора взлетать, это мой фирменный стиль!
Всё вымыла добела, а теперь дела…
Ты не сломал, мне ещё есть, о чём помечтать…
Эта любовь измотала и довела!
Эта любовь вмиг накрыла, но схлынула…
Это всё так утрированно, но надрывный голос певицы прекрасен, и на глазах моих ожидаемо набухают слезы. Я столько слышу про себя, что не могу реагировать иначе. И каждая новая строчка подталкивает меня ближе прижаться к этому чужому мне мужчине, который так ласково перебирает мои пальцы сейчас, смотрит с таким участием, излучает такое спокойствие. Спокойствие, которое жадно хочется забрать себе. Мы не произносим ни слова. Просто, в какой‑то момент Дар наклоняется, я поднимаю голову, и наши губы встречаются в мягком, изучающем поцелуе.
Очень знакомые и одновременно невыносимо новые ощущения. Другой вкус, темп, движения языка. Мне нравится и не нравится одновременно. Не пойму… Ощущаю только чисто физический отклик на мужские прикосновения. Он есть…
Голова кругом идёт и от происходящего сейчас, и от выпитого шампанского. Громкая музыка закладывает уши, мешая уловить собственные мысли. Целуясь, мы продолжаем танцевать, медленно покачиваться в такт ритму и собственным касаниям. Это дезориентирует, делает мир чуть менее реальным. Словно, плыву, ощущая всё более тесный телесный контакт. Как Дар сильнее прижимает меня к себе одной рукой, как его ладонь на пояснице постепенно сползает чуть ниже, не решаясь пока откровенно исследовать моё тело, но явно желая этого. Как он закидывает мою вторую руку себе на шею, и обнимает меня уже двумя. Ощущаю, как его пах, прижимающийся к моему животу, становится горячее. И у меня в ответ тоже рефлекторно начинает приятно и томительно тянуть. Неясное, щекочущее возбуждение.
Кажется, он никуда не торопится, то проникает языком в мой рот, исследуя, то целует, покусывая приоткрытые губы. Нежно. У меня мурашки по телу ползут. Рассыпаются по открытым плечам, скатываются вдоль позвоночника. Вокруг все обнимаются, и Дар рывком притягивает меня к себе. Это просто танцы, все так, у меня нет повода возражать, или не хочется. Мы теперь едва покачиваемся в такт, его руки скользят по спине, одна обхватывает затылок, запрокидывая мне голову. Такой высокий. Другая – опускается на ягодицы, приподнимая, прижимая к себе. Я чувствую его каменный стояк животом. Чёрт, не танец, это уже давно не танец, нужно оттолкнуть. Но меня как будто парализовало.
Кожу обжигает жаркое дыхание. От Дара пахнет морем. Такой солоноватый, свежий и одновременно тёплый запах. Если закрыть глаза, можно представить, что ты где‑нибудь на лазурном берегу: август, солнце печёт нещадно, и только морской бриз приносит долгожданную прохладу, обдувает лицо, в воздухе висят мириады микроскопических солёных брызг. Волна накатывает на босые ноги, нежно целуя… Целуя. Я сама встаю на цыпочки, притягивая его за шею к себе. Ближе.
Дара не нужно приглашать дважды. Характер поцелуя моментально меняется, становясь агрессивным. Рука на шее с силой вдавливает мой рот в его. Язык сплетается с моим в каком‑то бешеном возбуждающем танце. По телу разливается дурманящая слабость. Ноги подкашиваются. Я жмурюсь, но сквозь прикрытые веки, всё равно, проникают яркие вспышки света. Мне жутко странно и непривычно, при мысли о том, к чему сейчас всё идёт, прошивает током насквозь. Напрягаюсь, и мой партнёр это мгновенно чувствует. Пытается углубить поцелуй, крепче прижать, но я, наоборот, не даюсь. Даниил отстраняется. Его глаза в мерцающем полумраке зала кажутся чёрными.
– Пойдём, – произносит твёрдым низким голосом и тут же тащит куда‑то к выходу.
Я немного сбита с толку такой резкой переменой и потому, просто, послушно иду за ним, не разбирая дороги, видя только мощную спину в белой рубашке перед собой. Парализованная его поцелуем, лишь жадно хватаю воздух и безрезультатно пытаюсь прийти в себя.
Что я делаю?!
Единственное, чем интересуюсь:
– Мы куда?!
Дар не отвечает, лишь награждает меня потемневшим взглядом, на мгновение обернувшись. Выходим в холл, сворачиваем к туалетным комнатам, минуем их и оказываемся у VIP-зала с индивидуальными кабинетами.
– Какой свободен? – небрежно интересуется Родин у администратора, стоящего на входе, даже не утруждаясь притормозить.
Девушка было хмурится, но что‑то в лице Даниила заставляет её изменить решение, и она лишь вежливо выдавливает из себя.
– Третий и шестой.
Заходим внутрь.
– Даниил… – я пытаюсь притормозить.
– Пойдем, Лиля, поговорим, – но он уже подталкивает меня в приоткрытую дверь третьего кабинета.
Внутри кожаные диваны и большой стол посередине. Стены обиты клетчатой тканью и внизу обшиты красным деревом – дизайнер явно вдохновлялся Шотландией. Старомодно и… очень интимно. Особенно, учитывая, что окон здесь нет, и лишь одна дверь, которую Дар плотно закрывает.
